Колобок идет по следу. Книга 2 - Успенский Эдуард Николаевич - Страница 12

А почему девочка так одета?

Она говорит: Не купишь шубу, в школу ходить не стану. У нас все в шубах ходят. А туфли на высоком каблуке просто заставляют носить. Если каблук меньше трех сантиметров, его отламывают. Я, говорит, в нашей школе, как золушка. Самая неприхотливая. Поэтому я и стараюсь для внучки. И еще она говорит, что их школа показательная. Их иностранцам все время показывают. И приезжающим из других городов.

Родители остальных учеников задумались. Много неожиданного и полезного узнали они из сообщения Карининой бабушки.

Встал папа ученицы Катялушиной То есть Кати Лушиной:

Вам хорошо, замахал он руками точь-в-точь как это делала его дочка, вы на трех работах работаете. Да в таких учреждениях. А я всего лишь кандидат наук. В авиационном институте. Я за вашей Кариной не угонюсь. Где я ей, своей дочке, французские сапоги куплю? Если я их жене купить не могу.

Недавно в ГУМе были! раздался чей-то жаркий шепот с задней парты. Любые размеры.

Не подсказывайте! сурово остановила чью-то маму Ирина Вадимовна. И продолжала собрание: Вы просто губите вашу внучку, бабушка Мариношвили. Не надо подметать так много учреждений ради одной, даже самой лучшей ученицы. А ваша Карина к тому же и учится ужасно. Вы ее избалуете, а как она всю остальную жизнь будет жить? Без вас? Без вашей метелки?

А меня другое волнует! встал дедушка Киры Тарасовой. Я чего у своей не спрошу, она мне в ответ: Ты, дедушка, этого не поймешь. Я ее в поход зову по военным местам, она говорит: Я люблю военные места, но только вместе со всем классом. А когда они всем классом собираются, она говорит: А зачем, дедушка, ты нам нужен? Нам и без тебя хорошо. В общем, не наше поколение растет, чужое. Мы с таким поколением ничего не построим. Не любят они нас, не уважают и не ценят.

Потом пришла завуч Эмилия Игнатьевна. Она поставила перед родителями много задач. Родители должны были убедить детей учиться. Должны были рассказать им, что без дисциплины и арифметики сейчас в нашей стране ничего не достигнешь. И главное, она просила приучить детей к труду.

Она очень убедительно и правильно говорила:

Сейчас даже подсобный рабочий в овощном магазине обязан в науке разбираться, в разных микробах и бациллах.

Тут встал папа Спальникова:

Это правильно. Вот у нас в овощном магазине недавно такая бацилла пробежала с картошкой в зубах до сих пор разобраться не можем: то ли это картофельная крыса, то ли кто-то свою собачонку картошку воровать научил.

Может, это кошка была с мышонком? оторопела Эмилия Игнатьевна.

Какое там кошка с мышонком! Другие люди эту чучелу еще раз видели. Она с соленым огурцом бегала. И уже зеленая была, как скамейка, и с рожками. В краску, наверное, вляпалась.

Вы эту проблему с учителем зоологии обсудите! сказала Эмилия Игнатьевна. Только я думаю, у вас в магазине производственная дисциплина хромает. Если у вас в рабочее время всякая живность с огурцами в зубах носится.

В общем, все твердо решили, что дети воспитываются еще недостаточно хорошо. Не очень внимательно слушают учителей и родителей. Только не выяснили, кто же в этом виноват школа или дом[1].

Глава пятая. МЕХОВАЯ ОЛИМПИАДА И МЕХОВОЙ МУЗЫКАЛЬНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ

Наконец-то воскресенье, утро.

Учительница-девочка Люся собиралась в свой интернат.

Она еще раз проверила сумку: не взяла ли она с собой какую-нибудь школьную тетрадку или, что еще хуже, дневник. Мало ли что. А вдруг там двойка есть. А интернатники случайно заметят. Нет, она не должна подрывать свой авторитет случайной неуспеваемостью. Пусть они думают, что она круглая пятерочница.

Мама, я пошла!

Мама оторвалась от Если сказать: От телевизора это будет одна мама. От книг и тетрадей другая. Ведь сегодня воскресенье. И от чего человек отрывается, такой он и есть.

Мама оторвалась от От чего же она оторвалась?

От коллекции марок? От микроскопа? А может, мама собирала настольную яхту?

Да нет. Она просто читала журнал. Она подняла голову и спросила:

И надолго? И куда?

На занятия в школу.

Что за странная у тебя школа? воскликнула мама. В понедельник тебя туда не отправишь. А в воскресенье тебя как магнитом затягивает.

Чем ты там занимаешься? спросил отец, оторвавшись от швейной машинки.

Поведением и русским языком, ответила Люся.

Хорошо. Только приходи не поздно. В прошлый раз мы с мамой испереживались.

Хорошо, папа.

Или хотя бы звони! И снова наклонил голову к столу. А потом он крикнул маме: Все. Готова твоя машинка. Можешь шить сколько хочешь.

И машинка застрекотала на целый день: ж-ж-ж-ж-ж! тр-тр-тр!

По дороге от станции к поселку интернатники в этот раз не встречались. Встречались какие-то потрепанные взрослые. Какие-то неприкаянные типы. Наверно, друзья Темнотюра.

Может, тут пивную палатку открыли? подумала Люся. Может, пивные ларьки стали выносить за черту города? Как вредное производство?

Хорошо еще, что эти были в благодушном настроении. Нюхали цветы и улыбались.

И вот любимый поселок.

За воротами меховая мелкота неторопливо кипела. Самые активные даже прыгали на бетонный решетчатый забор навстречу Люсе и пробегали по нему несколько шагов.

Люся вошла в калитку, и на ней сразу повисли Сева Бобров, Иглосски, Бурундуковый Боря и Цоки-Цоки.

Устин Летящий в Облаках и Биби-Моки старательно улыбались в стороне, как Люся их учила. Они так сверкали зубами, будто к ним пришла врачебная зубосмотрительная комиссия. Все вместе пошли к интернату.

Дир встретил Люсю на пороге школы. Он вручил ей Главный Бумажный Получальник.

Учительница Люся, зайдите ко мне после занятий. Я дам вам хендрики. В прошлый раз мы забыли в суматохе.

На его шляпе с украшениями были явные изменения. Там появились ягоды. То ли шляпная клумба постепенно давала урожай. То ли Меховой Механик украшал ее в соответствии с сезоном.

Так или иначе, Люся была рада ему, его шляпе и всем, всем, всем ученикам. Как ей хотелось, чтобы ее школьные друзья, ее бестолковый раздрызганный класс побывал здесь. Поучился бы у этих зверюшек дружелюбию и старательности.

Обязательно приглашу сюда Киру Тарасову, решила Люся. Пусть свой правдизм преподает. Из ее правдизма такой сочинизм получится лучше не надо.

Хорошо, дир, я зайду. Она обернулась к ученикам: Прошу всех в класс.

Раздался рев начинальника.

Интернатники бросились в класс. И даже застряли в дверях.

Некоторое время они колыхались такой живой шторой, а потом провалились внутрь.

И ни стука не было, ни грохота. Если бы Люсин класс так вот вывалился из дверей, одних ботинок бы разлетелось штук двадцать. А шум был бы такой, как будто экскаватор буксует.

Ученики стояли на своих партах на передних лапах, стараясь повернуть голову в сторону Люси.

Блюм! сказала Люся.

Они блюмкнулись и засветились от радости. Люся осмотрела класс:

А где Мохнурка Великолепный?

Я здесь! послышался голос сверху. Из Плюмбум-Чокиной дыры высунулась усатая мордочка.

Почему ты там?

Меня сюда Мехмех посадил. Он сказал, что от меня внизу слишком много шума.

Чем-то Мохнурка напоминал страдательного Киселева. Тот тоже вечно шумел во всех местах, и его всегда куда-то запихивали. В угол, в пустой класс, во двор подметать.

К доске пойдет Цоки-Цоки, сказала Люся. Она еще ни разу не отвечала.

Цоки-Цоки вышла, глядя в пол, и тихо сказала:

А у нас вчера комиссия была!

Комиссия? удивилась Люся.

Да! Да! Да! Комиссия! закричали интернатники. Большая.

Они на машине приехали. Две строгих тети и один добрый дядя.

И что они делали? спросила Люся.

Можно я скажу? Можно я скажу? закричал сверху Мохнурка. Он настолько высунулся, что висел уже только на задних лапах.