Пеппи Длинныйчулок поселяется в вилле «Курица» - Линдгрен Астрид - Страница 13

— Послушай, — сказала Пеппи, серьёзно глядя ему в глаза, — ты умеешь танцевать твист? Я вот сегодня научилась.

— Уж больно много ты задаёшь вопросов, — сказал Громила Карл. — А теперь мы тебя спросим: куда ты спрятала деньги, которые вечером пересчитывала на полу?

— Они в шкафу, в чемодане, — простодушно ответила Пеппи.

— Я надеюсь, ты не будешь ничего иметь против, если мы возьмём этот чемодан, малютка? — спросил Громила Карл.

— Пожалуйста, — сказала Пеппи.

Блом подошёл к шкафу и вынул чемодан.

— А теперь, надеюсь, и ты, малютка, тоже ничего не будешь иметь против, если я возьму назад свой чемодан? — спросила Пеппи.

Пеппи вскочила на ноги и подбежала к Блому. Не успел он опомниться, как чемодан был уже в руках девочки.

— Брось шутки шутить, малютка, — зло проговорил Громила Карл, — давай-ка сюда чемодан! — И он крепко схватил Пеппи за руку.

— А я как раз хочу с тобой пошутить! — воскликнула Пеппи и закинула Громилу Карла на шкаф.

Минуту спустя там оказался и Блом.

Тут оба вора не на шутку испугались — они поняли, что перед ними необычная девочка, но золото их так соблазняло, что они кое-как справились со своим страхом.

— Айда, Блом! — крикнул Громила Карл, и оба, спрыгнув со шкафа, набросились на Пеппи, которая всё ещё держала чемодан в руках.

Но Пеппи ткнула каждого указательным пальцем, и воры отлетели в разные углы комнаты. Прежде чем они успели подняться с пола, Пеппи схватила длинную верёвку и в два счёта связала им руки и ноги. Тут наши воры сменили, как говорится, пластинку.

— Милая, дорогая фрёкен, — сладким голосом произнёс Громила Карл, — прости нас, мы ведь только пошутили. Не делай нам ничего худого. Мы всего-навсего бедные, усталые бродяги. И зашли к тебе попросить хлеба.

Блом стал тоже молить о пощаде и даже пустил слезу.

Пеппи аккуратно поставила чемодан обратно в шкаф. Затем она обернулась к своим пленникам:

— Кто-нибудь из вас умеет танцевать твист?

— А то как же, — с готовностью отозвался Громила Карл, — мы оба умеем.

— Вот здорово! — воскликнула Пеппи и захлопала в ладоши. — Давайте потанцуем? Я как раз сегодня разучила этот танец.

— С удовольствием, — сказал Громила Карл. Но вид у него был несколько смущённый.

Тогда Пеппи принесла громадные ножницы и разрезала верёвку, которой были связаны воры.

— Но вот беда, нет музыки, — озабоченно сказала Пеппи. Однако тут же нашла выход. — Может, ты будешь играть на гребёнке с папиросной бумагой? — обратилась она к Блому. — А я буду танцевать вот с этим. — Пеппи указала на Громилу Карла.

Блом, конечно, охотно взялся играть на гребешке, а Громила Карл — танцевать. Блом играл так громко, что его музыка была слышна во всём доме. Господин Нильсон проснулся и, приподнявшись на кровати, с удивлением глядел, как Пеппи кружится по комнате с Громилой Карлом. Пеппи танцевала с таким азартом, будто от этого танца зависела её жизнь.

В конце концов Блом заявил, что больше не может играть на гребёнке, потому что губам очень щекотно. А Громила Карл, который весь день шатался по дорогам, сказал, что у него болят ноги.

— Нет, нет, дорогие мои, я не натанцевалась, ещё хоть немного, — сказала Пеппи и снова закружилась в танце.

И Блому пришлось снова играть, а Громиле Карлу ничего не оставалось, как снова пуститься в пляс.

— О! Я могла бы танцевать до четверга, — сказала Пеппи, когда пробило три часа ночи, но, может, вы устали и хотите есть?

Воры в самом деле устали и хотели есть, но они не решались в этом признаться.

Пеппи вынула из буфета хлеб, сыр, масло, ветчину, кусок холодной телятины, кувшин молока, и все они — Блом, Громила Карл и Пеппи — уселись за кухонный стол и стали уплетать за обе щёки, пока не наелись до отвала. Остатки молока Пеппи вылила себе в ухо.

— Нет лучшего средства против воспаления уха, — пояснила она.

— Бедняжка, у тебя болит ухо? — воскликнул Блом.

— Нет, что ты, вовсе не болит, но ведь оно может заболеть.

В конце концов воры поднялись, горячо поблагодарили за еду и стали прощаться.

— Как я рада, что вы зашли ко мне! Вам в самом деле уже пора уходить? — огорчённо спросила Пеппи. — Я никогда не встречала человека, который лучше тебя танцует твист, — сказала она Громиле Карлу. — А ты, — обратилась она к Блому, — должен почаще упражняться в игре на гребёнке, тогда губам не будет щекотно.

Когда воры стояли уже в дверях, Пеппи дала каждому из них по золотой монете.

— Вы их честно заработали, — сказала она.

Как Пеппи приглашают на чашку кофе

Как-то раз мама Томми и Анники пригласила на чашку кофе несколько знатных дам. По этому случаю она пекла пироги и решила, что поступит справедливо, если разрешит и детям позвать в гости свою новую подругу. «Мне будет даже спокойнее, — подумала она. — Дети будут вместе играть и не станут отвлекать меня от гостей».

Когда Томми и Анника услышали, что им можно позвать к себе Пеппи, они пришли в неописуемый восторг и тут же побежали приглашать её в гости.

Они застали Пеппи в саду. Она поливала из старой заржавленной лейки последние чахлые осенние цветы. Моросил дождик, и Томми заметил, что в такую погоду цветы не поливают.

— Тебе легко говорить, — сердито возразила Пеппи, — а я, может быть, всю ночь не спала ни минуты и мечтала о том, как буду утром поливать клумбу. Неужели я допущу, чтобы моя мечта не осуществилась из-за какого-то паршивенького дождика! Нет! Этому не бывать!..

Но тут Анника сообщила радостную новость: мама приглашает Пеппи на чашку кофе.

— Меня? На чашку кофе? — воскликнула Пеппи и так разволновалась, что стала поливать вместо розового куста Томми. — Ой!.. Что же делать!.. Я так нервничаю!.. А вдруг я не сумею вести себя как надо?..

— Что ты, Пеппи, ты будешь прекрасно вести себя! — успокоила её Анника.

— Нет… Нет… это ещё неизвестно, — возразила Пеппи. — Я буду стараться, можешь мне поверить, но мне много раз говорили, что я не умею себя вести, хотя стараюсь изо всех сил… Это вовсе не так просто… Но я обещаю вам, что на этот раз я буду ну прямо из кожи вон лезть, чтобы вам не пришлось за меня краснеть.

— Вот и прекрасно, — сказал Томми, и дети под дождём побежали домой.

— Не забудь, ровно в три часа! — уже издали крикнула Анника, выглядывая из-под зонтика.

Ровно в три часа перед входной дверью виллы, где жила семья Сёттергрен, стояла Пеппи Длинныйчулок. Она была разодета в пух и прах. Волосы она распустила, и они развевались на ветру, словно львиная грива. Губы она ярко накрасила красным мелком, а брови намазала сажей так густо, что вид у неё был просто устрашающий. Ногти она тоже раскрасила мелками, а к туфлям приделала огромные зелёные помпоны. «Теперь я уверена, что буду самая красивая на этом пиру», — довольно пробормотала Пеппи, позвонив в дверь.

В гостиной у Сёттергренов уже сидели три почтенные дамы, Томми и Анника и их мама. Стол был празднично накрыт. В камине пылал огонь. Дамы тихо беседовали с мамой, а Томми и Анника, расположившись на диване, рассматривали альбом. Всё дышало покоем.

Но вдруг покой разом нарушился:

— Р-рр-ружья напер-рр-ревес!

Эта оглушительная команда донеслась из прихожей, и через мгновение Пеппи Длинныйчулок стояла на пороге гостиной. Её крик был таким громким и таким неожиданным, что почтенные дамы просто подскочили в своих креслах.

— Р-р-рота, шаго-оо-ом мар-р-рш!

И Пеппи, чеканя шаг, подошла к фру Сёттергрен и горячо пожала ей руку.

— Колени плавно сгибай! Ать, два, три! — выкрикнула она и сделала реверанс.

Улыбнувшись во весь рот хозяйке, Пеппи заговорила нормальным голосом: