Морские дьяволы - Локвуд Чарльз - Страница 41

Некоторым опытным морякам, уже встречавшимся на своем веку с трудными положениями, "Сидог" не казалась подыхающим псом, но и по их мнению, "операция Барни" для нее уже закончилась. Они считали, что Хайдмэн передаст по радио одному из следующих за ним по старшинству командиров свои обязанности командира группы "морских дьяволов", затем выведет "Сидог" на большие глубины и направится к проливу Лаперуза. Там он пристроится к какому-нибудь русскому судну, идущему на восток, пройдет за ним через минные поля и на максимальной скорости направится в Гуневиль.

Разговоры в матросском кубрике не такая уже никчемная вещь. Во всяком случае, члены экипажа отводят в них душу и нередко дают обстановке удачную оценку. А ведь часто бывает так, что командиру и его старшему помощнику приходится часами ломать голову, чтобы правильно оценить обстановку. Однако среди любителей таких разговоров не было официального лица, уполномоченного принимать решения. Это право оставалось за командиром. Вероятно, Хайдмэн понятия не имел об этих разговорах. Едва ли и мысль о том, что для "Сидог" операция закончена, приходила в голову Хайдмэна. По его мнению, "Сидог" могла полностью выполнить свою задачу и должна была выйти через пролив Лаперуза только вместе с остальными "морскими дьяволами" после захода солнца в день окончания операции. Не раньше и не позже. Точно в назначенный день.

По мере развития событий командир все правильнее оценивал обстановку. Что же касается разговоров, то, как это всегда бывает, они вскоре прекратились.

Во время перехода было замечено, что правый вал стучит лишь изредка, недолго и только на малых оборотах. При максимальной же скорости - 18 узлов - вал работал вполне удовлетворительно. "Однако концы троса, размышлял Хайдмэн, - вероятно, все еще болтаются. А если это так, они смогут причинить немало неприятностей".

"Сидог" шла на юго-запад, намереваясь выйти для боевых действий в надводном положении в район западных подходов к портам Акита, Саката и Ниигата. Каждый день ее подстерегало множество опасностей.

В результате "операции Барни" подводная лодка Хайдмэна отправила на корабельное кладбище Японского моря шесть неприятельских судов общим тоннажем 29 500 тонн. Самым крупным из них был танкер типа "Ниссио Мару".

В своем боевом донесении о действиях "Сидог" Хайдмэн докладывал, что все его офицеры и старшины проявили высокое мастерство, находчивость и волю.

Несчастье, постигшее "Сидог" при переходе в район операции и во время действий, грозило многими опасностями, да и выход из Японского моря требовал пристального внимания всего офицерского состава. При переходе в Японское море и во время действий там "Сидог" встретилась с многочисленными трудностями. Напряжение, связанное с преодолением этих трудностей, безусловно, сказалось на личном составе, особенно на офицерах. Однако работоспособность экипажа оставалась очень высокой даже тогда, когда люди не отдыхали по нескольку суток подряд, ремонтируя машины и радиолокационное оборудование, устраняя течь горючего, следя за работой винтов, уклоняясь от противолодочных сил и средств и выходя в торпедные атаки.

В донесении отмечалось: "Из офицеров и матросов, внесших свой вклад в общее дело, следует отметить двух, которые особенно отличились. Это старший помощник лейтенант Линч, чьи блестящие боевые качества, организаторские способности и присущая ирландцам воинственность воодушевляли весь экипаж подводной лодки, и лейтенант Рид, работе которого в качестве торпедного офицера и оператора на торпедном автомате стрельбы мы в большой степени обязаны потоплением нескольких японских судов. Когда они склонялись над торпедным автоматом стрельбы, у японцев оставалось мало шансов на спасение".

21. "Кревалле" выдерживает атаки глубинными бомбами

Было пасмурно. Время близилось к полудню. Подводная лодка Стейнмеца патрулировала на участке, начинавшемся в двух с половиной милях от мыса Ранутаппа и заканчивавшемся в паре миль от мыса Сунэко. Район патрулирования, располагавшийся рядом со 180-метровой изобатой, протянулся почти на 50 миль. 180-метровая изобата - это та линия, на которой серо-зеленые тона мелких прибрежных вод переходят в темно-голубые, характерные для глубоководных районов моря.

Если есть люди, которые прямо-таки неравнодушны к глубоководным районам, то это, конечно, подводники. Где большая глубина, там и большая безопасность. С этим нельзя не согласиться.

Среди людей, находившихся в этом походе на борту "Кревалле", особенно выделялся высокий, атлетически сложенный англичанин с приятным британским акцентом и темно-каштановыми волосами, гладко зачесанными над высоким чистым лбом. Это капитан-лейтенант английского военно-морского флота Барклей Лэкин. Он был единственным сверхштатным офицером среди подводников группы "морских дьяволов". Лэкин добровольно вызвался участвовать в "операции Барни", и высшее командование дало на это согласие.

Лэкин - опытный подводник. Он принимал участие во многих боевых походах в Средиземном море и наряду с другими наградами получил орден "За отличную службу". К нам он прибыл в 1944 году в качестве офицера связи вместо отозванного капитана 3 ранга английского военно-морского флота Тони Миерса, который также отличился в боевых действиях в Средиземном море и был награжден орденом "Крест Виктории". Барклей был способным, веселым, добродушным и в то же время весьма проницательным человеком. Везде он чувствовал себя как дома и находил приятелей всюду, где только появлялся. На борту "Кревалле" Барклей оказался потому, что Стейнмец выиграл его в карточной игре, в которой приняли участие все командиры подводных лодок группы "морских дьяволов". Командир каждой подводной лодки хотел заполучить его к себе. Желанный гость, Лэкин старался быть максимально полезным на корабле. Обычно он располагался в углу боевой рубки "Кревалле".

Было 14 июня. "Кревалле" следовала в подводном положении. Служба на ней шла по обычному распорядку. Через каждые четыре часа сменялись вахты. В 14.40 наблюдавший в перископ офицер доложил:

- Мачты по пеленгу 15°.

Одновременно поступил доклад гидроакустика:

- Шум винтов по пеленгу 15°, не слишком близко.

Матрос-диктор отрепетовал эти сведения в микрофон к сведению личного состава в отсеках. Такая организация оповещения на подводной лодке не давала команде поводов к напрасной тревоге.

Прошло еще пять минут, и вахтенный офицер у перископа воскликнул:

- Торговое судно! Пеленг 130°!

Через семь минут "Кревалле" со скоростью пять узлов пошла на сближение с судном противника. Но в 14.52 обстановка резко изменилась. Вахтенный офицер доложил:

- Три транспорта следуют вдоль берега в южном направлении. Затем, не прерывая наблюдения в перископ, он вскрикнул: - Минутку! - и, осмотрев весь горизонт, добавил: - Два эскортных корабля справа по носу. Идут курсом на север. Лодка находится между транспортами и эскадренными миноносцами.

Командир подводной лодки в это время отдыхал в своей каюте после обеда. Услышав переданное по трансляции сообщение вахтенного офицера, он по телефону отдал приказание своему старшему помощнику лейтенанту Морину, находившемуся палубой выше, в боевой рубке:

- Боевая тревога! Не всплывать! Приготовить торпедные аппараты!

Через секунду по отсекам подводной лодки пронесся мелодичный, но всегда так возбуждающий сигнал боевой тревоги:

- Бон, бон, бон, бон!..

Привычно, без лишней суеты подводники разошлись по своим боевым постам.

- Боевая тревога! Не всплывать! Приготовить торпедные аппараты! разнеслось по отсекам приказание командира, повторенное диктором. По должности диктор был помощником фельдшера, но его зычный голос и четкую дикцию грешно было бы не использовать для корабельных радиорепортажей.