Пятеро в звездолёте - Мошковский Анатолий Иванович - Страница 27

Толя с Алькой молча смотрели вперёд. Леночка внимательно разглядывала лица планетян, очень здоровые, с правильными чертами и плотным во всю щеку румянцем и добавила:

– И почему они не встретили нас цветами? Я не вижу вокруг ни одного ветка…

– Им не до сантиментов! – сказал Колёсников. – Они люди дела, у них нет времени возиться с ними…

– Да, но хоть один цветок должен расти в городе… А здесь совсем зелени нет! Ну хоть бы одно живое дерево!

Толя, оглушённый огромным городом, рёвом, скрежетом, грохотом и свистом машин, только сейчас обратил на это внимание: и в самом деле, в городе не было ни бульваров, ни скверов, ни даже маленького газончика меж домами.

Правда, в одном месте, возле гигантского дома с полосами блестящих окон, стояло три больших дерева, но они давно засохли – ни одного листка, и были они за оградой с какой-то надписью на белой дощечке.

Между тем сопровождавшие внимательно смотрели на лица ребят, и когда Толя спросил у одного планетянина о деревьях, тот не без гордости ответил:

– Они оказались нам ненужными, сохраняем как экспонат давно прошедших времён. – Человек ярко улыбнулся белыми зубами.

– Как же не нужно! – ворвалась в разговор Леночка. – Чем же вы тогда дышите? И это ж очень красиво! И почему у вас нигде нет цветов?

– А что это? – спросил улыбчивый человек. Леночка даже растерялась немножко:

– Вы… вы не знаете, что такое цветы?

– Не знаем… Их едят? Употребляют в производство? Или это смазочный материал для механизмов?

– Нет, – совсем расстроилась Леночка, – цветы – это… Ну как вам объяснить… Они состоят из стебля, листьев, чашечек и лепестков, и они так пахнут, так радуют глаз… – Она вдруг чуть не расплакалась, понимая, что ей не хватает слов, и стала помогать себе руками, рисуя форму цветов, но и руки были беспомощны выразить их красоту. – Ну, цветы – это цветы… Понимаете?

– Понимаю-понимаю… – Человек закивал головой. – Это раньше было и у нас, а теперь, как говорится, пройденный этап, но, по-моему, в музее они сохранились…

«В музее?.. До чего они дожили! – подумала Леночка. – Как они живут в таком грохоте, лязге и духоте?» И она сказала вслух:

– Как же так – цветы в музее?

– Ну и что же! – проговорил Колёсников. – Я чуть с тоски не умер среди твоих цветиков на той планете… Давайте поживём здесь. Лучшей цивилизации нет и быть не может!

– Не торопись, – сказал Алька, – все это надо обдумать и обсудить, и не ты один будешь решать…

– Хорошо, обсудим, – ответил Колёсников. Жора сидел в сторонке и подавленно молчал. Толя по-прежнему рассматривал дома и думал: «А ведь Леночка, пожалуй, права: здесь очень шумно, душно и, в сущности, очень некрасиво…» Вокруг неслись машины, рядом с ними и по особым мостам – над ними, а над теми мостами тоже летели какие-то машины. В высоченных – стоэтажных и выше – домах стоял непрерывный грохот и треск, вспыхивала электросварка; Толя то и дело заслонялся от её вспышек рукой, моргал и вздрагивал. Но сопровождавшие их люди были абсолютно спокойны, ни разу не моргнули, не вздрогнули, и на лицах у них наготове была любезная улыбка…

Жора между тем страшно проголодался; он пытался отыскать глазами какое-нибудь кафе, или ресторан, или обычную столовую, но так и не мог отыскать. Он хотел было поговорить об этом с ребятами, но тут же передумал: нет, нельзя, не нужно. Ни в коем случае! Ведь они тоже когда-нибудь должны захотеть есть, и надо терпеть…

– А где у них дети? – спросила Леночка. – Я вижу только взрослых и ни одного мальчика или девочки…

– При таком движении им рискованно выходить на улицу, – пояснил Колёсников, зорко смотревший вперёд.

– Ты хочешь сказать, при таком развитии техники они должны сидеть дома?

– Не сердись, Лена, – более мягко произнёс Колёсников, – ты ещё оценишь все это…

– Этот дым и копоть, этот грохот и лязг? – тихо, чтоб не обидеть планетян, сказала Леночка, однако они все расслышали.

– Не надо, девочка, – сказал один планетянин и коснулся рукой лба. – Вы совсем из другого мира, но ведь одни миры создают другие миры и не сразу привыкают друг к другу и оказываются в силах оценить преимущества одной жизни перед другой. У нас свой чертёж и схема жизни и работы, у вас – свой; мы не болеем, мы бессмертны и точны, у нас нет недоказанных истин и отсутствуют сомнения…

Леночка вдруг почему-то испугалась и потесней придвинулась к Толе.

– Ты что-нибудь понял? – шёпотом спросила она.

– Нет, – признался Толя. – Здесь как-то странно и что-то не так…

– И мне так кажется: говорят они как-то мудрено и заученно… Ты не хочешь есть?

– Очень хочу.

– Давай попросим, чтоб нас где-нибудь покормили.

– Знаешь, неловко, – сказал Толя. – Только прилетели – и уже за еду.

– Ничего! – И Леночка громко, полным голосом попросила: – Мы в полёте очень проголодались, очень…

Человек посмотрел на неё, улыбнулся и сказал:

– Понимаю, я вас понимаю…

– И нам бы очень хотелось чего-нибудь такого, – продолжала Леночка. – Ну, такого, что на пашей планете особенно ценится и считается деликатесом…

– Обязательно-обязательно! – проговорил человек и ослепительно улыбнулся. – Мы это все обдумаем и решим лучшим для вас образом, а вначале мы покажем вам один завод…

– А сейчас, а сразу… нельзя? – сказала Леночка. – Мы хотим, мы очень хотим… Ну, вы понимаете?

– Как же не понять! Отлично понимаем!

– Уважаемые, мы… Мы хотим, говоря попросту, жрать! – вдруг объявил Жора и заулыбался, поняв, что теперь ребята не осудят его.

– Жора, как тебе не стыдно! – сказал Колёсников. – Потерпеть не можешь? И разве так просят? Вы простите нас, он…

– Нет, нет, что вы! Не надо просить прощения… – вдруг быстро заговорил человек. – Сейчас я посовещаюсь с моими коллегами… – Человек нагнулся к четырём своим товарищам, и они стали о чем-то шептаться.

«Да они ж совершенно невоспитанные люди! – с удивлением подумала Леночка. – На глазах у других шепчутся…» Наконец этот человек выпрямился и сказал все с той же белозубой улыбкой, которая уже стала надоедать Леночке:

– Мы вам покажем вначале завод, а потом все решим… Успокойтесь, вы будете чрезвычайно довольны нами…

– Зачем нам завод! – не выдержал Толя. – Нам…

– Мальчики, тихо! – сказал Колёсников. – Как вы можете говорить о еде в то время, когда…

Сопровождавшие их внезапно заволновались, вскочили со своих мест, запрыгали, заплясали вокруг ребят:

– Хорошо, хорошо! Сейчас мы все уладим… Мы поедем на другой завод!

Он рядом! Через пять минут вы будете иметь это самое ваше дорогое и нужное «жрать».

Алька с Толей и Леночка тревожно переглянулись, а Жора улыбнулся:

– Ладно, так уж и быть! Но чтоб не дольше пяти…

Машина резко повернула влево, промчалась на огромной скорости по гладкой автостраде и остановилась у высоченного здания с козырьком у входа и широкими ступенями.

– Да, просим вас, – сказал один из людей, и ребята вылезли из машины.

Глава 27

Последний человек

Они вошли в вестибюль этого здания и потом сразу в цех – длинное светлое помещение с цепью непрерывно работающих станков и движущейся лентой конвейера. У некоторых станков стояли люди, дёргали за какие-то металлические ручки и поджидали, пока лента доставит другую деталь. Одни из сопровождающих, опять пошептавшись о чем-то, быстро ушёл в другой зал, второй стал рассказывать ребятам о работе цеха, а трое других остались у двери, через которую они вошли; и стояли они у двери молча и неподвижно, как часовые на посту.

«Что-то здесь не так», – подумала Леночка, незаметно оторвалась от ребят и юркнула в зал, куда ушёл одни из сопровождающих, быстро прошла вдоль линии других станков, заглянула в дверь, в которой скрылся тот человек. И увидела его там. Он стоял возле огромного прозрачного куба и через маленькое окошечко о чем-то разговаривал с человеком, сидевшим внутри.

Он был совершенно непохож на жителей этой планеты – худ, морщинист и бледен. Леночке стало не по себе. Человек в зеленом говорил с ним отрывисто, грубо – прямо-таки скрежетал зубами, а не говорил! – не то что с ней, Леночкой, и ребятами. До неё опять донеслось грубое слово «жрать», сказанное Жорой.