Пятеро в звездолёте - Мошковский Анатолий Иванович - Страница 13

– А я? Я тоже буду стоять на вахте? – внезапно спросил Жора.

– А почему ж нет? – посмотрел на него Колёсников. – Или хочешь увильнуть?

– Ничего я не хочу, но ведь я…

– Точка, – прервал его Колёсников. – По отсекам, спать! Сегодня моя вахта до утра…

Глава 13

Разговор в рубке

Все разошлись. Жора, едва волоча ноги от усталости и переживаний, ввалился в свой отсек № 5, не раздеваясь свалился на койку и мгновенно уснул. А Толя зашёл к Альке.

– Вот мы и летим! – сказал он. – Сами летим, ты понимаешь? И – куда хотим! Скоро увидим разные планеты… Спасибо тебе, Алик, за все…

– Не за что… Мне ведь тоже хочется побывать на них… Ух как хочется!

– Думаешь, одному тебе?

– Не думаю…. Колёсников, конечно, молодец, но… Но…

– Толь, не принимай его всерьёз и не обижайся. Он ведь всегда был зазнайкой и считал себя выше и умнее всех… Что бы мы сейчас делали без него?

Толя махнул рукой и вышел из отсека. Мягкий он парень, Алька, добрый, жалостливый и все оправдывал и прощал. А Толя не хотел быть таким. Он подошёл к рубке управления и встал в дверях.

– Ты чего? – спросил Колёсников. – Не спится? По мне уже соскучился?

– Колёсников! – сказал Толя. – Кто мы – твои товарищи или нет? Разве мы выбирали тебя командовать нами?

– А зачем выбирать? – Колёсников неожиданно рассмеялся. – Я и не собираюсь командовать вами, а вот… – Он оборвал фразу. – Слушай, а не хочешь ли ты сесть за штурвал? Хочешь? Пожалуйста!

Колёсников слез с кресла и широким жестом предложил Толе занять место возле десятков горящих сигнальных лампочек, круглых и квадратных циферблатов с двигающимися стрелками, кнопок и клавишей.

– Не хочу, – ответил Толя и все-таки он неожиданно подумал: как это, оказывается, важно – знать устройство двигателей, всю эту хитрейшую электронику, автоматику, кибернетику и… Ну, в общем, все такое, без чего в их время и шагу не ступишь.

– И правильно, что не хочешь, – с улыбкой сказал Колёсников. – Ты ведь – да и все твои друзья, – вы ведь и гаечку без меня не привинтите, транзистор не смените, звёздную карту не прочтёте и заблудитесь в космосе, как в трех соснах…

– Заблудимся, – тихо сказал Толя.

– Ну тогда лучше помолчи… И вообще, чего тебе надо от меня? Я ведь сделал тебя своим первым помощником на корабле…

– Мне не нужно этого! – сказал Толя. – Я о другом… Да, ты лучше нас разбираешься в двигателях и умеешь пилотировать корабль, но не забывай, что мы все в звездолёте товарищи и равны…

– Нет уж! – перебил его Колёсников. – Обжора мне не равен, и Алька не равен… Что они смыслят в устройстве… Ну, ты понимаешь, что я хочу сказать… А вот ты… ты… Ты – ничего. Голова у тебя соображает, хотя занимается не тем, чем нужно… – Колёсников вдруг радостно посмотрел на него, оттого, наверно, что пришла ему на ум какая-то замечательная мысль. – Здорово ты меня уговорил на Земле улететь на этом великолепном звездолёте… Молодец!

Толя молчал, не зная, что ответить: все это было правдой и абсолютной ложью! Он, Толя, позвал его в этот полет не просто так, не из мальчишеского озорства, не потому, что хотел кому-то насолить, а потому, что ему не терпелось узнать – не из книг, а увидеть своими глазами, – как там, за пределами Солнечной системы.

– Скажешь, не так? Скажешь, я вру?

– Да, – проговорил наконец Толя, – я хотел, чтоб мы полетели вместе, но ты должен быть человеком…

– А кто же я? – весело смотрел на него острыми глазами Колёсников.

Однако Толя упрямо гнул своё:

– И если у нас возникнет спор и несогласие по каким-то вопросам, будем голосовать…

– Хорошо, так уж и быть, – улыбнулся Колёсников.

Толя ушёл в свой отсек № 2, натянул до шеи лёгкое одеяло и туго сжал ресницы, чтоб скорей уснуть. Но чем крепче сжимал их Толя, тем хуже шёл к нему сон. А звездолёт все мчался и мчался в холодные глубины космоса меж звёзд и планет Вселенной…

Глава 14

Леночка

К завтраку Толя вышел из своего отсека и увидел Леночку: она сидела в салоне в синей светящейся кофточке, расчёсывала волосы и смотрелась в зеркальце, которое старательно держал перед ней Жора. Толя глянул на неё и застыл, прямо-таки замер в изумлении, точно ни разу не видел её, – такая она была красивая.

За Толей в салон вошёл Алька. И словно споткнулся обо что-то, увидев Леночку с Жорой; дёрнул Толю за рукав куртки и с силой потащил назад, в коридор.

– Что это он? – Алька кивнул головой в сторону Жоры. – Сама не может справиться? Он что, полетел с нами для того, чтоб держать перед ней зеркальце?

– Не знаю, спроси у него сам, зачем он полетел, – сказал Толя и хотел уйти, но в это время из рубки управления высунулась маленькая голова Колесникова.

– Ну как он, справляется с работой? Не напрасно взяли? Старайся, а не то есть много охотников заменить тебя! – весело сказал Колёсников, заметив в коридоре Альку с Толей, и добавил: – Лён, а ты видела мою рубку?

– А что там смотреть? – отозвалась Леночка, однако тут же передумала, шагнула в рубку, и до ребят донёсся её громкий смех.

На Жору, внезапно лишившегося своей работы, жалко было смотреть: он ещё больше надулся, покрутил в руках зеркальце, вздохнул, спрятал его в карман и тяжело опустился в кресло.

Альки уже не было в коридоре – убежал в свой отсек. Ушёл за ним и Толя, достал с полки толстую, но очень лёгкую книгу со стрелочкой на переплёте, включил самую малую скорость перелистывания страниц и большим усилием воли заступил себя читать о небесной механике Вселенной. От чтения его оторвал сигнал на обед.

– А где Горячев? – Колёсников оглядел усевшихся за стол. – Что с ним?

Жора, узнай! Тот нехотя поднялся и скоро вернулся.

– Он просит, чтоб ему отнесли тюбик в отсек.

– Вот ещё новости! – сказал Колёсников. – Дисциплина для всех одна.

Все должны обедать в салоне и в одно время. По «Инструкции внутреннего распорядка и поведения членов экипажа „Звездолёта-100“»!

Колёсников окинул всех беглым взглядом, что-то сообразил про себя, пошёл к отсеку № 3 и привёл Альку.

Алька молча сел за стол, отвинтил крышечку своего тюбика и принялся есть.

За столом стало очень тихо.

– Лён, хочешь? – прервал всеобщее молчание Жора и протянул ей свой тюбик, из которого была выжата только половина обеда.

Леночка вдруг отчаянно покраснела.

– Сам ешь! Тебе ведь все время не хватало.

– Теперь хватит… Это я так, ради смеха…

– Никаких делёжек, – перебил его Колёсников. – Ешь все сам, а то обессилеешь, едва будешь ноги волочить. Скоро прилетим на планеты, и тебе придётся поработать. Не так, как на Земле. Но если экипаж не возражает, я выделю Лене, как единственной девочке на звездолёте, тюбик со сластями из запаса, рассчитанного на праздничные дни. Нет возражений?

– Я возражаю! – поднял своё круглое лицо Жора. – Ей надо дать не один, а два тюбика!

– Спасибо, мальчики, мне и одного хватит.

– Голосуем? – спросил Колёсников.

– Не надо, считай, что прошло единогласно, – сказал Толя.

Колёсников принёс тюбик в зеленую полоску и торжественно вручил Леночке.

– Спасибо, мальчики… Должна вам признаться – на первом месте у меня танцы, на втором – музыка, а на третьем… на третьем – сладости… Знала бы, что здесь не будет конфет, взяла бы десять килограммов!

Она не стала есть при всех сладкую пасту, а убежала в свой отсек.

– Хорошо, что мы взяли её в полет, – сказал Колёсников. – Что б делали без неё?

Внезапно Алька вскинул голову и выпалил:

– А я не согласен! Совсем не хорошо! Все трое прямо подпрыгнули в своих креслах и недоуменно уставились на Альку.

– Ого! – выдохнул Толя.

– Что с тобой? – крикнул Жора.

– Ничего! – сказал Алька. – Я… Я считаю… И это надо немедленно поставить на голосование…

– Нельзя ли покороче? – Колёсников озабоченно наморщил лоб.

– Можно! – Алька набрал воздуха и вместе с ним набрался силы и решимости и отрезал: – Я считаю, что этого не должно быть… Чтоб никто в неё… Ну, вы понимаете… У нас ведь очень трудный, ответственный рейс…