Счастливое прозрение - Мортинсен Кей - Страница 33

Все было подстроено, и он лгал, когда говорил, что любит ее. Смертельно бледное, встревоженное лицо Харви промелькнуло перед ней, потом исчезло. Все поплыло вокруг нее.

– Я чувствую себя просто ужасно, – пробормотала она, теряя сознание.

8

Джоан смутно помнила, как Харви отнес ее в дом и уложил на кровать в комнате для гостей, что приготовила Батшеба.

Притворившись спящей, она размышляла. Харви предал ее. Чушь, что он влюбился в нее в день их первой встречи. Просто ему представилась редчайшая возможность отомстить, и он ухватился за нее обеими руками.

С пугающим ее саму хладнокровием Джоан оценивала ситуацию. Харви вел себя очень умно. Позаботившись о том, чтобы она не узнала правды до тех пор, пока не влюбится в него, он, по его понятиям, обеспечил себе неуязвимую позицию – в качестве ее мужа.

Конечно, она может немедленно уйти от него. Потребовать развода. Но это было бы слишком простым решением.

Долгие часы Джоан пролежала неподвижно. Она не пошевелилась даже тогда, когда в комнату вошел Харви и лег рядом с ней в постель. Он попытался обнять ее напряженное, неподатливое тело, потом, ласково погладив ее по спине, повернулся на другой бок и заснул.

Это еще больше разозлило ее. Ему была нужна плантация. Ну так она позаботится, чтобы он не получил ничего.

А что касается Элойсо... Джоан зажмурила глаза, словно это могло помочь выбросить его из головы. Ее отцом был Самнер Кларк! Самнер и Рейчел любили ее, сделали из нее то, чем она сейчас являлась...

День и ночь, казалось, слились воедино. Какие-то люди входили и уходили. Она не обращала на них внимания. Они бормотали вполголоса что-то о перенесенном ею потрясении. Однажды она смутно уловила у своей постели присутствие хрипло дышащего, плачущего Элойсо. Приходил доктор, измерявший ей пульс и кровяное давление, в то время как Харви держал ее безжизненную руку и гладил по лбу. Это нервировало Джоан, и его просили оставить ее в покое.

Ей все время было жарко, несмотря на работающие вовсю вентиляторы. День за днем Харви находился рядом с ней, обмахивал, пытался накормить, иногда засыпал там, где сидел. И тогда она смотрела на него – любя и ненавидя, жалея о том, что обман кончился, потому что, как было чудесно, пока она верила в него.

Иногда она просыпалась в кошмаре и обнаруживала рядом с собой Харви, прикладывающего к ее лбу влажное полотенце. Иногда слышала, как он расхаживает взад-вперед по соседней комнате и как Батшеба уговаривает его поесть.

Потом в один прекрасный день он заговорил.

– Я знаю, что ты меня слышишь, – тихо сказал он, – знаю, ты боишься, что я обманул тебя. Но это не так. Я люблю тебя, Джоан. Поговори со мной! Бога ради, поговори со мной! Но она упрямо молчала. Он был в панике из-за того, что его план проваливается, тогда как она чувствовала себя раненной насмерть. Но Харви был настойчив. Он говорил о своей любви, о том, что его непреодолимо тянуло к ней с той поры, как он впервые увидел ее, и о том, как он пытался не поддаваться этому чувству из-за своей работы.

Так проходил день за днем. Снова и снова он повторял ей, что еле сдерживал приступы ревности во время ее романа с Бруно и именно тогда понял всю силу своей любви к ней.

Джоан отворачивалась к стене. А когда и это не помогало, отвергнув предложенную им помощь, добиралась до окна и смотрела, что делается снаружи.

Она наблюдала за тем, как садовники подрезали гибискусы, и слушала, как шумит бамбуковая роща за окном. Харви появлялся каждый день и продолжал уверять, что любит ее. И Джоан старалась не поддаваться обаянию его мелодичного голоса. Разве может она доверять ему?

Однажды утром она вяло и апатично лежала на скомканных простынях, прислушиваясь к шагам Харви, вышедшего ответить на телефонный звонок. И вдруг что-то шевельнулось у нее в животе. Потом еще раз. Затаив дыхание, она ожидала, что будет дальше. И движение вновь повторилось, на этот раз более энергичное.

По ее щекам покатились слезы. Ее руки ласкали живот – она влюбилась, безнадежно, навечно влюбилась в подрастающего в ней ребенка. Этого ребенка будут обожать. У этого ребенка будет мать, которая его никогда не оставит.

Послышались шаги, и глаза Джоан остановились на появившемся в дверях Харви. Впервые за последнее время она увидела, как плохо он выглядит, и на мгновение в ее сердце шевельнулась жалость.

– Я хочу уехать отсюда, – решительно заявила Джоан. – Не желаю оставаться здесь ни минутой больше, чем это необходимо. И я не хочу признавать Элойсо своим отцом...

– Но ты должна! – убеждающим тоном сказал Харви.

– Должна? – Она рассвирепела. – Я никому ничего не должна!

– Нет, должна, потому что он действительно твой отец и ему недолго осталось жить, – раздраженно бросил Харви. – Дай ему умереть спокойно, Джоан.

– Почему это тебя вдруг забеспокоило, как он умрет – спокойно или в страданиях?! – воскликнула она с внезапной вспышкой ярости.

– Потому что тебе свойственно поступать именно так, – устало произнес он. – Мои чувства тут совершенно ни при чем.

– Ты потратил много месяцев на то, чтобы спланировать и организовать свою месть! Ты даже женился для этого! – с отвращением произнесла она. – Когда-то ты сказал, что одержим мною. Мне так не кажется. Ты одержим своей местью!

– А какие чувства, по-твоему, я должен к нему испытывать? Сострадание? Потому что он умирает? Все мы когда-нибудь умрем. Но не так, как Маргарет и ее сын. У меня на глазах мои родители из жизнерадостных, энергичных людей превратились в потерявшие смысл жизни тени. Он сделал и меня не имеющим корней перекати-полем. Не говори мне о сострадании, когда дело касается Элойсо.

– О, Харви! – импульсивно воскликнула она. – Он разбил и мою жизнь тоже. Разбил нашу любовь...

– Нет! – Харви шагнул вперед и схватил ее за плечи. – Не говори этого.

– Он превратил тебя в такого же монстра, как и он сам! Ты использовал меня...

– Нет, дорогая. Боже мой, – простонал он, рухнув на край постели. – Выслушай меня, Джоан...

– Не хочу! Ты уже достаточно лгал мне...

– Но это не ложь! – возразил он. – Я много раз говорил тебе это... Как мне вбить в твою упрямую голову – я женился на тебе только потому, что безумно любил. И знал, что мы можем быть счастливы вместе. Сколько раз я хотел тебя, но сдерживался как только мог.

Любопытство, а может быть, надежда пересилили на мгновение уязвленную гордость, и она с вызовом спросила:

– Знаю. Но почему ты это делал?

В глазах Харви промелькнул очевидный скептицизм.

– Я сдерживал себя, потому что боялся, – откровенно начал он, – что когда ты узнаешь все, то решишь, будто я прибегнул к сексу, чтобы вынудить тебя делать то, что мне нужно. Но это не так, Джоан! – с чувством воскликнул он. – Почти с самого начала мне хотелось заботиться о тебе и ребенке, любить тебя. Я видел, как после истории с Бруно ты замкнулась в себе. И внезапно понял, что тоже ушел от решения вопроса, с которым должен был давным-давно покончить, и что не буду счастлив до тех пор, пока вновь не займусь обстоятельствами гибели Маргарет и не встречусь лицом к лицу с Элойсо.

– Но ты не слишком спешил, – заметила она, упорно отказываясь верить ему. – После того как мы приехали сюда, ты все время тянул время, твердил, что нам незачем встречаться с Элойсо.

– Я знал, что у нас есть шанс быть очень счастливыми вдвоем, – ответил он сдавленным голосом, как будто с трудом сдерживая эмоции. – Нам нужно было только время, чтобы получше узнать друг друга. Я стремился завоевать твое доверие, Джоан. Ты говоришь, я хотел, чтобы ты полюбила меня? Конечно, хотел. Но больше всего я боялся, что ты неверно поймешь мотивы моих поступков. Клянусь тебе, я был уверен в том, что помогаю тебе и Линде восстановить справедливость!

Боже, как же ей хотелось верить! Но страх быть вновь обманутой леденил душу, не позволяя трезво мыслить.