100 великих чудес света (с илл.) - Ионина Надежда Алексеевна - Страница 80

Почти все исследования об острове Пасхи говорят о фантастических размерах статуй и их чрезвычайной тяжести. Тур Хейердал сравнивает статуи по весу с десятью железнодорожными вагонами и озадаченно вопрошает: «Как они управлялись со всем этим задолго до эры техники?». И не дает ответа...

Самые крупные статуи достигают веса 20 тонн. Передвижение их составляет ни с чем не сравнимые трудности, если вспомнить, что поверхность острова – это потрескавшаяся лава. По поводу транспортировки каменных изваяний высказывалось великое множество предположений, одни из которых курьезные или просто бредовые, другие – трудноприемлемые. Но все-таки статуи как-то перемещались от каменоломни на склонах вулкана Рано-Рараку до своих постаментов «аху», нередко удаленных на многие километры. А первые европейцы, начавшие заглядывать сюда с 1722 года, обнаружили большинство моаи опрокинутыми. Каждый из этих вопросов рождает множество версий, и не последняя из них «космическая» – миф о всемогущих инопланетянах, создавших моаи по своему образу и подобию, задолго до появления на острове предков нынешних его обитателей. Бытует мнение и о сверхъестественной силе «мана», обладая которой вожди местных племен передвигали моаи вопреки законам гравитации.

Можно предположить все, что угодно, но перед лицом 22-метровой законченной статуи (высота 7-этажного дома) не устоит никакая логика. Голова и шея статуи – 7 метров высоты и 3 метра в диаметре, длина носа – больше 3 метров, высота туловища – 13 метров, вес – 50 тонн! Даже в настоящее время в мире найдется не очень много кранов, чтобы справиться с подобной махиной.

Статуи острова Пасхи продолжают удивлять, восхищать, заставляют задумываться: кто, как и зачем их изготовил? Различные догадки порождают не только гипотезы, но и мифы, но уже не древние мифы и легенды островитян, а самые настоящие «мифы от науки». Одни ученые считают, что статуи были сооружены свободными людьми, которые счастливы были трудиться сообща. Другие, наоборот, предполагают, что над созданием этих гигантов трудилась многотысячная армия рабов, вроде той, что возводила египетские пирамиды. Считается, что на сооружение одной статуи уходило от одного до четырех месяцев. Фактор времени не имел на острове никакого значения. Мобилизовать большое количество людей для создания моаи и доставки ее к платформе тоже не представляло труда. За услуги «скульпторов» и рабочих расплачивались едой, денег на Рапануи не было.

Но вот каменный идол вытесан, его надо отделить от скалы... Как? Статую отделяли от скалы, частью которой она являлась, пользуясь при этом обычными камнями и терпеливо вырубая слой базальта. Потом статую поднимали при помощи рычагов и канатов, подкладывая под нее мелкие камни при каждом отрыве ее от земли. Никакими металлическими инструментами древние островитяне не пользовались.

Но их все-таки двигали! В свете геологии и тектоники вполне вероятно, что статуи смещались по склону горы сами собой под действием микросейсмических движений почвы, за счет ее дрожания, пока не соскальзывали на уготованное для них место. Есть и другая версия: статуи по заранее приготовленному земляному желобу спускали вниз (отсюда и название вулкана Рано-Рараку – «Исполосованный траншеями»). Но и это лишь гипотезы и предположения. А сами островитяне, как и двести лет назад, в один голос утверждают, что статуи-моаи двигались сами, с помощью волшебной силы «мана»...

Кижи

Слово «Кижи» короткое и какое-то странное, загадочное, не русское... Когда-то в далекие языческие времена карелы называли так место для игр, кижат, вернее, языческих старообрядовых игрищ. В старину оно могло именоваться «Кижасуари» – Остров игрищ, один из тысячи шестисот пятидесяти островов Онежского озера.

Кижи – небольшой островок у северо-западных берегов Онежского озера. Он – не в пример соседним – почти безлесен, лишь кое-где немного ольхи или ивняка вдоль берегов. Издали он кажется плоским, едва возвышающимся над водой. С юга на север остров вытянут на 7—8 километров в длину, в ширину – до полутора. Ныне здесь стоит маленькая, всего в несколько дворов деревушка. А когда-то здесь было крупное для того времени поселение – Кижский погост.

Слово «погост» сейчас чаще всего связывают с кладбищем, но в старину оно обозначало довольно большую территориально-административную единицу, состоявшую из нескольких волостей, со множеством сел, деревень, выселков и починков. Погостом называлось и самое значительное поселение этого района, служившее ее административным центром. Здесь жили представители светской и церковной власти, стоял стрелецкий гарнизон, здесь же происходили народные сходы, ярмарки, церковные и иные празднества. Сотни крестьян из окрестных волостей съезжались сюда на лодках в «губную» избу, толпились у трапезных церквей и под крыльцами, шумели в лавках и питейных заведениях, до отказа наполняли «дворы на приезд». Здесь были приказы и суды, лавки и ремесленные мастерские, амбары и склады, церкви и школы – одним словом, на погосте сосредотачивалась вся духовная, культурная, хозяйственная и политическая жизнь округа.

На Марьяниной горе (так называется невысокий холм в центре острова) в незапамятные времена была построена одна из ранних в этих краях православних церковей. Как правило, они возникали на месте языческих капищ. Но потом церковь обветшала, службу в ней не правили уже почти сто лет, а вскоре она сгорела от удара молнии. Марьянина гора опустела, а новую церковь – Преображенскую – подняли на другом месте, ближе к южной оконечности острова.

Она была возведена здесь в 1714 году, в самый разгар Северной войны. Это было то знаменательное время, когда Россия прочно утверждалась на берегах Балтики, становилась могущественной морской державой. Для Карелии, Поморья и Заонежья Северная война имела особое значение. Граница со Швецией – этот вековечный источник опасности для крестьян порубежных погостов – вновь отодвигалась на запад. Народ вздохнул свободнее, перед ним снова открылась возможность вернуться к мирному труду и созидательной деятельности. Вот в этой атмосфере общенационального патриотического подъема и возник образ Преображенской церкви – величественный гимн русскому народу в честь его исторических побед.

Не случайно старинное предание прямо связывает строительство Преображенской церкви с личностью Петра I. «Петр I, – рассказывается в нем, – путешествуя из Повенца Онежским озером, остановился у Кижского острова, заметил множество срубленного леса и, узнав о постройке, собственноручно начертал план».

Преображенская церковь поднимается на 37 метров – это высота 11-этажного дома. Она вся срублена из дерева – от основания до вершины, до кончика деревянного креста на верхнем куполе. Принято говорить, что и «без единого гвоздя»! Только чешуйчатая одежда куполов – лемех – прибита коваными гвоздями, по одному гвоздику на каждый лемех. Коваными – значит, четырехгранными в сечении. Это для того, чтобы чешуйки стояли точно и крепко, не ворочались. Все прочие части церкви выполнены без гвоздей – потому что в них не было надобности, такова была традиция русского плотничьего мастерства. Точность и долговечная устойчивость достигались более надежными средствами.

В силу этой самой традиции Преображенская церковь сооружена с помощью только топора и долота, без малейшего вмешательства пилы, хотя пила давно уже была в ходу. Русский плотничий топор  – удивительный инструмент! Топор в руках северного плотника – поистине универсальное орудие. Конечно, удобнее было бы перерезать бревна пилой, но сила привычки, власть древних традиций были слишком велики, и бревна перерубали топором, да так, что не оставалось ни малейшей зазубрины. При этом капилляры дерева сжимались, и оно меньше впитывало влаги. И этими же топором и долотом плели тончайшее кружево орнаментальных подзоров.

Диву даешься, глядя на припазовку бревен. Срубы ведь обычно конопатили (и конопатят до сих пор!) – кто паклей, кто мхом. Здесь это было просто невозможно – так плотно, так точно прилегают одно к другому бревна венцов.