100 великих оригиналов и чудаков (с илл.) - Баландин Рудольф Константинович - Страница 12

Ходжа Насреддин

Ходжа Насреддин. Средневековая миниатюра

Во многих восточных странах популярны истории о Ходже Насреддине. Этот персонаж одни считают исторической фигурой, другие – собирательным образом из народных анекдотов. Возможно, как говаривал сам Ходжа, и те правы, и другие. Можно возразить: но ведь в первом случае речь идет о реальном человеке, а во втором – о придуманном. Придется, по примеру Насреддина, согласиться: и это тоже правда!

Говорят, Ходжа Насреддин был при дворе великого завоевателя Тимура. Однажды Тимур спросил его:

– Скажи, не хотел бы ты быть ханом?

– Не дай Аллах! Зачем мне такое несчастье?

– Почему несчастье?

– При мне умерло два хана, а я не умер ни при одном. Надеюсь, так будет и дальше.

– Ну нет, больше так не будет, – усмехнулся грозный повелитель. – Я велю тебя повесить.

– Твоя воля, о величайший из великих! Но прежде исполни мою последнюю просьбу.

– Какую?

– Совсем маленькую. Я очень боюсь щекотки, особенно, когда щекотят шею. Я могу умереть от смеха. Прикажи, о справедливейший из справедливых, чтобы меня повесили за пояс.

…Однажды Тимур проверял дела городского головы. Оказалось, что в книгах, куда записывали взимаемые с горожан налоги, много ошибок, естественно, в пользу чиновника. Разгневанный правитель велел градоначальнику съесть все налоговые книги, а на его место назначил Ходжу Насреддина.

Через некоторое время Тимур вызвал к себе Ходжу с налоговыми книгами. Оказалось, что записи сделали на тонком лаваше.

– Неужели в городе не нашлось бумаги? – грозно спросил повелитель.

– О господин! – ответил Насреддин. – Я сделал это на тот случай, если ты разгневаешься на меня и прикажешь съесть налоговые книги. У меня не такой крепкий желудок, как у моего предшественника, чтобы переварить столько бумаги. А с лавашем я справлюсь.

…Было ли так или не было, а в подобных анекдотах шуты представлены более умными и находчивыми, чем великие владыки. Хотя, конечно же, от шута требовалось прежде всего остроумие, но не мудрость, что не одно и то же.

Диоген

Диоген Синопский. Худ. Д.У. Уотерхаус, XIX в.

Великий полководец Александр Македонский, ученик Аристотеля, будучи в Коринфе, пришел в кипарисовую рощу на окраине города, встал перед большой глиняной бочкой-амфорой и представился:

– Я – Александр, великий царь Македонии.

– А я – собака Диоген, – прогудел глухой голос из бочки.

– Почему ты так называешь себя?

– Кто бросит мне кусок, тому виляю, кто не бросит – облаю, кто зол – кусаю.

– Что я могу сделать для тебя? – спросил царь.

– Отойди в сторонку, ты загородил мне солнце.

…Большим оригиналом слыл «бочкожитель» Диоген (ок. 410–323 гг. до н. э.). Стал он таковым отчасти по прихоти судьбы.

Он был сыном чиновника-менялы Гикесия и получил должность чеканщика монет. Говорят, он пошел в Дельфы и спросил у оракула, что ему предпринять. «Сделай переоценку ценностей» – услышал ответ. Будущий философ понял совет просто: надо подделывать монеты, и занялся этим неблаговидным, но доходным занятием, пока его не изобличили. Избегая ареста и суда, он вынужден был бежать.

Впрочем, по другим версиям подделкой занимался он вместе с отцом, а у оракула побывал после того, как был изгнан из родного города Синопа (Южное Причерноморье). Так или иначе, а бедствуя во время скитаний, он действительно переоценил ценности, оставив мечту о материальном богатстве, отдал предпочтение интеллектуальному. Пришел в Афины и направился в гимнасий Киносарге (в переводе – Белый Пёс), где преподавал философ Антисфен – личность примечательная и весьма оригинальная.

Антисфен был учеником Сократа и постоянно ходил к нему за 8 километров. По его мнению, философия научила его умению беседовать с самим собой. На вопрос, какая наука самая необходимая, отвечал: «Наука забывать ненужное».

Он отдавал предпочтение действиям, а не словам. Во время дискуссии в ответ на убедительные логичные доводы, что абсолютного движения нет, он встал и стал прохаживаться перед оппонентом.

(Вообще-то, можно принять за точку отсчета самого шагающего философа. Тогда он предстанет находящимся в покое, а все прочие объекты – движущимися относительно него. Казалось бы, так простейшим образом доказывается принцип относительности движения. Мол, все зависит от заранее принятой системы координат. Хотя в действительности все объекты на свете пребывают в постоянном движении. Оно является изначальным и постоянным признаком окружающего и пронизывающего нас Мироздания. Вопрос в том, существует ли абсолютный покой?)

Антисфен учил – прежде всего собственным примером – предельно ограничивать свои материальные потребности. Диоген довел этот принцип почти до предела, едва ли не до абсурда, отказавшись почти от всей личной собственности. Говорят, что увидев, как мальчик пьет из источника, зачерпывая воду ладонью, он выбросил свою чашку, ибо и без нее, оказывается, можно обойтись.

Тяжелобольной Антисфен жаловался на свои страдания Диогену, который достал кинжал со словами: «Вот что избавит тебя от них». Однако учитель возразил: «Я сказал – от страданий, а не от жизни».

Римский писатель III века н. э. Диоген Лаэрций (или Лаэртский) в книге «О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов» в главе, посвященной Диогену Синопскому, написал: «Он говорил, что когда видит правителей, врачей или философов, то ему кажется, будто человек – самое разумное из живых существ, но когда он встречает снотолкователей, прорицателей или людей, которые им верят, а также тех, кто чванится славой или богатством, то ему кажется, что ничего не может быть глупее человека».

Однажды философ рассуждал о важных предметах, но никто не хотел его слушать. Тогда он заверещал по-птичьи, залаял, как собака, и вокруг быстро собралась толпа.

– О люди! – сказал Диоген. – Вы сбегаетесь по пустякам, а на разумное и полезное вы не обращаете внимание.

Когда его спросили, много ли было людей на стадионе, он ответил:

– Народу было много, людей мало.

Порой он ходил с огнем по улице днем, поясняя: «Ищу человека».

В то время пользовалось популярностью определение Платона: «Человек есть животное о двух ногах, лишенное перьев». Диоген ощипал петуха и принес его в школу Платона со словами:

– Вот ваш человек!

Говорят, после этого Платон добавил к своему определению: «…и с широкими ногтями». Хотя Диоген имел в виду, что суть человека определяют не столько его биологическая природа, сколько особенности духовного мира.

Однажды он пришел в дом знатного господина. Слуга провел его по роскошно убранным комнатам, восхваляя богатство хозяина и великолепие убранства. Диоген откашлялся, посмотрел по сторонам и плюнул в лицо холую.

– За что? – обиделся тот.

– Я хотел сплюнуть, но не нашел здесь места гаже, чем твоя рожа.

Он старался избавлять людей от суеверий. Увидя, что женщина отвешивает земные поклоны перед статуей бога, он подошел к ней и сказал:

– А ты не боишься, женщина, что бог находится сзади тебя, ибо все полно его присутствием, и тогда ты ведешь себя непристойно по отношению к нему.

Ему сказали, что на острове Самофракии в пещере, посвященной богине Гекате, оставляют дары спасшиеся от смертельной опасности.

– Даров было бы гораздо больше, – резонно заметил философ, – если бы их приносили не спасенные, а погибшие.

При нем священнослужители вели в тюрьму человека, укравшего чашу из храмовой казны. Диоген сказал: «Большие воры ведут мелкого».

Алчность он называл матерью всех бед.

Кто-то сказал Диогену:

– Тебя многие поднимают на смех.

– А я все никак не поднимусь, – ответил он.