- Максимов Анатолий Борисович - Страница 44

Суд. 30. «В Лондоне было обусловлено, что дальнейшие инструкции П. получит через Винна… в Москве…»

Шпион. 30. Регулярные визиты Винна в Москву создавали бесперебойную связь с П. как агентом и позволяли официально видеться с ним в рамках работы по линии ГК КНИР.

Турнир. 30. Канал Пеньковский — Винн был наиболее неуязвим для советской контрразведки потому, что П. был кадровым сотрудником ГРУ ГШ МО СССР. Винн проходил у него как оперативный контакт. Этот канал был достаточно конспиративен, регулярен и надежен для передаваемой информации, гарантировал максимальную дееспособность агента в работе с Западом. Однако лишь до тех пор, пока Винн мог ездить в Союз или П. за рубеж.

Суд. 31. «П. был снабжен шпионским снаряжением: фотоаппаратом “Минокс” пленками к нему, транзисторным приемником марки “Сони”, шифровальными блокнотами, бумагой для тайнописи…»

Шпион. 31. П. достаточно эффективно использовал технические средства для сбора материалов (фото) и контактов с разведцентром на Западе (радио).

Турнир. 31. Весь этот «шпионский набор» попал в руки советских спецслужб, хотя еще в августе П. сообщал о внимании к нему со стороны органов госбезопасности?!

Суд. 32. «Сигнальные открытки, полученные от Винна, представляли собой обычные советские открытки с видами Москвы, заполненные текстом и адресами на английском языке. Посылкой таких открыток П. должен был дать знать о тех или иных изменениях его деятельности».

Шпион. 32. Фактически П. в работе с западными спецслужбами использовал весь арсенал условий связи, и это было для него опасно. Анализ западных экспертов показывает, что расширение форм связи вело дело к провалу, но СИС и ЦРУ упорно не замечали этого факта, форсируя работу с агентом в Москве.

Турнир. 32. Удивляет тот факт, что западные спецслужбы сделали из ценного агента Пеньковского полигон для применения всех доступных форм связи.

Суд. 33. «П. осмотрел показанные ему фотографии новых лиц, с которыми он должен был поддерживать шпионские связи… — атташе посольства США и секретарь посольства Великобритании…»

Шпион. 33. Интенсивность работы с П. требовала от спецслужб Запада введение новых контролеров на территории Союза.

Турнир. 33. Каждое новое лицо в поле зрения агента усложняло его отношения с западными спецслужбами. А появление новых контролеров в арсенале П. повышало уровень опасности быть замеченным в конспиративных контактах с иностранцами. Даже если они проходили в официальной обстановке, например на приемах. Новому лицу в посольстве — всегда особое внимание со стороны и нашей, и западных контрразведок.

Суд. 34. «Шпионскую информацию П. передавал через разведчицу Чизхолм на состоявшихся в конце 1961 и начале 1962 года встречах на улицах Москвы».

Шпион. 34. Супруги- разведчики Чизхолм были известны советской стороне по их работе в одной из соцстран, из которой они были выдворены. Вывод их на П. означал путь к провалу.

Турнир. 34. Моментальные встречи на улицах Москвы — это крупнейшая ошибка западных спецслужб, взявшихся обеспечивать безопасность работы со своим ценным агентом. Создается впечатление, что «мертвый агент» им был даже более нужен (и полезен), чем живой.

Суд. 35. «В октябре 1961 года П. подготовил ряд материалов военного характера, в том числе данные об одной военной академии, список известных ему офицеров, генералов с краткими характеристиками на них, статьи из военных журналов… и по паролю передал связнику иностранной разведки в районе гостиницы “Балчуг”. Этот вид связи был обусловлен с П. во время его пребывания в Париже».

Шпион. 35. Было замечено, что западные спецслужбы мало уделяли внимания анализу работы П. по добыванию информации с точки зрения безопасности. Как профессионалу-разведчику, считали они, ему было виднее.

Турнир. 35. В случае у «Балчуга» только актуальность информации могла заставить западные спецслужбы пойти на риск и направить на связь с ценным источником в страну его пребывания с мощной контрразведывательной службой своего агента.

Суд. 36. «…беседы Винна с П. в туалетных комнатах при открытых кранах, чтобы шум текущей воды заглушал голоса… В туалете американского клуба он вел свой разговор с Чизхолм 5 июля 1962 года…»

Шпион. 36. Такие осторожности воспринимались западными разведчиками как необходимость, причем оправданная.

Турнир. 36. Такие уединения вызывали подозрение у советских спецслужб: с Винном, а затем с Чизхолм — и все один и тот же человек — Пеньковский. Было заметно его желание скрыть свои неофициальные отношения с этими людьми.

Суд. 37. «В Париже П. был назван подобранный американцами тайник в подъезде дома № 5–6 по Пушкинской улице в Москве и объяснены правила пользования им: метка и телефонные звонки с вызовом на операцию и удачное ее проведение. Условия П. записал на листке бумаги, который был изъят у него при аресте».

Шпион. 37. Особенностью тайниковой операции на Пушкинской улице было то, что вызов на ее проведение исходил от П. И он лишь раз использовал ее для передачи материалов.

Турнир. 37. Условиями тайниковой операции воспользовались сотрудники госбезопасности, когда вызвали к тайнику американского дипломата и задержали его там с поличным.

Суд. 38.«… наличие у П. номеров телефонов дипломатических сотрудников не есть еще доказательство его преступной связи с этими лицами, ибо П. по роду своей официальной службы был связан с иностранцами, бывал на дипломатических приемах…»

Шпион. 38. Обилие официальных связей — это особенность работы любого разведчика. П. активно использовал свое служебное положение для деловых контактов с нужными людьми со стороны западных спецслужб.

Турнир. 38. Правило работы разведчиков гласит: быть подальше от подозреваемых в связях со спецслужбами лиц — они «под колпаком». Во время посольских приемов от наблюдения не спастись. П. и его «хозяева» пренебрегли правилом, вызвав тем самым у советских спецслужб уверенность в связях П. со спецслужбами Запада. Но этот упрощенный подход — встречи на приемах — в то время практиковался западными спецслужбами.

Суд. 39. «Следствие не просто приняло на веру объяснения П., а подвергло их объективной проверке… 2 ноября 1962 года был проведен следственный эксперимент с соблюдением всех условий закладки в тайник, о котором сообщил П., и вызова туда разведчика. Через 30 минут после телефонных звонков помощник военно-воздушного атташе США явился осмотреть метку, а затем к тайнику прибыл сотрудник посольства США, где он и был задержан с поличным».

Шпион. 39. На Западе этот ход советской стороны назвали провокацией — ведь Пеньковский 22 октября уже был арестован.

Турнир. 39. Этот и другие факты из общения западных спецслужб с П. были задокументированы советской стороной. На Западе не знали, когда же действительно был арестован П. Хотя Винн мог понять по поведению П., что он «под колпаком». Это можно было заметить на приемах. Выходит, что П. помогал Советам после ареста или работал в их пользу с самого начала. О точной дате ареста Пеньковского органы госбезопасности помалкивают но сей день.

* * *

Какую потаенную цель преследовал государственный обвинитель, произнося свою речь? С точки зрения построения ее — она была безупречной: обстановка со шпионажем против СССР, анализ преступлений Пеньковского и путь его как карьериста до предательства, преступления Винна, «американские и английские разведчики под маской дипломатов», юридическая составляющая преступления.

Но почему из многих цитат, характеризующих разведывательный интерес Запада к советской науке и технике, гособвинитель выбрал одну — высказывание Аллена Даллеса, в бытность его директором ЦРУ, об интересе американцев к нашей ракетной технике.

Так, выступая в январе 1960 года перед сотрудниками НАСА, Даллес заявил:

«Сейчас наша главная задача стоит в том, чтобы определить, каково положение Советского Союза в ракетной технике и в других военных областях и каким оно будет в ближайшем будущем. Нас, американцев, ужасно интересуют такие вещи, как потенциальные возможности Советского Союза производить ракеты, запасы советских ракет, роль ракет в советском военном планировании…»