- Максимов Анатолий Борисович - Страница 37

Великобритании и США…» Он имел в виду Хисса — агента на военно-морской базе в Британии, Филби — из «Кембриджской пятерки» и, как значительно позднее стало известно, в высшем эшелоне британской разведки и контрразведки, в Форин офисе. Еще в британском «тылу» был Блейк из СИС, «автор» провала англо-американской операции «Золото» по попытке перехвата советских подземных коммуникаций в Берлине. Эти источники советской внешней разведки подробно информировали нашу сторону об организациях, которые нужно (можно и как) дезинформировать.

Еще аргументы в пользу версии. Вот такие рассуждения взяты автором за основу версии о Пеньковском-подставе. Понятно, что нужны еще более веские аргументы — трактовки известных фактов. Начинать нужно с оценки понятия «КТО?», то есть: кто предстал перед СИС и ЦРУ и кто такой Пеньковский для советской стороны?

Западные спецслужбы имели с Пеньковским секретные отношения — это 17 встреч в Лондоне и Париже и 14 его контактов в Москве со связником Винном и сотрудницей-разведчицей посольства Великобритании, а также через тайники и «моменталки». Все это происходило с января 1961 по август 1962 года. Отдельные встречи за рубежом длились по четыре часа. Систематичность встреч с представителями спецслужб не подвергается сомнению.

Еще один момент: сознательность в сотрудничестве Пеньковского о спецслужбами. Казалось бы, все ясно — сам пришел. Было еще письмо президенту США, которое сам Пеньковский назвал «клятвой» в преданности, эдакий стандартный контракт на вербовку. В нем были слова «о службе правительствам Великобритании и США», причем «верой и правдой», об условиях политического убежища и даже пафосное определение своего места в такой работе — «солдат свободного мира». Заканчивал он свое письмо так: «Настоящим заявляю, что подписываю этот акт, осознавая всю его важность и проявляя свою собственную волю».

Этот документ стал символом его новой роли, реализации его возможностей и расплаты. «Бумага все стерпит», но к ней добавилась еще игра с военными формами полковников армии США и Великобритании.

Когда речь заходит об основе и мотивах сотрудничества Пеньковского, то они сводятся к следующим моментам: отец — дворянин, погиб, возможно, за Белое движение, сын (О. Пеньковский) — герой войны — не у дел, не оценен и лишен заслуг (должности, звания, награды) в мирное время. Десятки раз во время бесед с «коллегами» из СИС и ЦРУ он обращался к теме отца, навязывая им себя в образе жертвы советского строя из-за отцовского прошлого.

Что дает это все советской стороне? Попав в агентурную сеть западных спецслужб, Пеньковский — их Алекс (Янг, Герой) — как информатор нашей службы, становился проводником сведений о задачах противника и методах его работы в конкретной ситуации. Еще раз упомяну о «мини-ядерных зарядах» — он шесть раз поднимал этот вопрос и в то же время был каналом по дезинформации.

Так мы подошли к следующему понятию «что?». То есть что передавал Пеньковский в СИС и ЦРУ и что это было с точки зрения советской стороны. На Запад от него поступала информация секретная (были грифы на материалах, да и по сути она была таковой), актуальная — о святая святых, то есть ядерном и ракетном оружии.

И наконец, документальная, а значит — подлинная. Пеньковский обладал отличными разведывательными возможностями по месту работы, имел доступ к секретам па других объектах. Кроме того, он имел связи в среде высшего командования Минобороны.

Незримый «помощник» автора в этом расследовании, Питер Райт, категорически подвергал сомнению разведвозможности Пеньковского. Более того, и разведывательные и контрразведывательные сведения от Пеньковского вызывали у него серьезные подозрения — он сравнивал работу другого агента Запада Петра Попова (нанес ущерб Советам) с работой Пеньковского (ущерба не было).

Так что же сообщил Пеньковский на Запад? Иногда наши журналисты-аналитики отмечают: «Ничего существенного». Им вторят исследователи на Западе. Например, автор книги «Шпионы XX века» Филипп Найтли утверждает: «Хотя в ходе операции каждый клочок информации жадно подхватывался западными спецслужбами и тщательно изучался, в ретроспективе они не могут привести ни одного примера полученной от Пеньковского информации, имевшей серьезное военное значение».

Как это похоже на действительность? Западным спецслужбам — СИС и ЦРУ — нужен был блеф о проникновении в секреты СССР, и они его раздули до мифических размеров. Питер Райт иронизирует по этому поводу: «Первое, на что я обратил внимание, — это странное стечение обстоятельств его приезда в Лондон. Если какая-либо организация и нуждалась в успехе, гак это МИ-6 (СИС. — Примеч авт.), чья репутация в начале 60-х годов серьезно пошатнулась».

Естественно, все замечания Райта в адрес операции с Пеньковским профессионалы СИС встретили с негодованием. «Эта операция была примером мужества и отваги и казалась верхом такого триумфа, что люди просто не могли воспринимать критику в свой адрес», — говорил Райт.

Так вот, что еще можно сказать об информации, передаваемой Пеньковским на Запад, например о секретах советской военной разведки. Подполковник Петр Попов, который работал на американскую разведку, и генерал Дмитрий Поляков — агент ЦРУ в 1961–1980 годах — знали о внутренней жизни ГРУ значительно больше, чем Пеньковский. Собственно, он подтвердил информацию двух этих предателей, сообщив мало что нового. Возможно, в этом и был наш расчет: Пеньковский был свободен в выборе передаваемой информации и потому выглядел в глазах западных спецслужб искренним их сторонником.

Теперь об «информацию) по ракетной технике. Здесь западных экспертов ждало разочарование: знания Пеньковского были на уровне командного состава ракетных войск среднего звена. Казалось бы, чуть ценнее были копии журналов «Военная мысль», «Артиллерийский сборник», «Военный вестник» и др. Но и тут экспертов Запада ожидала весьма неприятная «бомба», о чем они узнали лишь в конце 60-х годов. «Закрытые» издания, полученные из рук их агента Алекса, носили характер дезинформации.

Последующий, более тщательный анализ всех сведений, полученных от агента, а это 5000 фотостраниц, поверг в шок тех, кто уверовал в свое время в информационный Клондайк от Пеньковского. Кажущаяся ценной в момент получения информация теряла свою актуальность буквально через считаные часы. Советская сторона работала явно на упреждение, заведомо зная, что сведения устаревают.

Так же было, например, с ракетными позициями на Кубе или с нашими пусковыми площадками для МБР перед запуском американского спутника-шпиона.

Пеньковский завоевал доверие еще и таким путем. Ему показали 7000 фотографий советских людей, из которых он выделил сотрудников ГРУ. Однако на этих снимках он опознал только 10 процентов из тех, кто на самом деле принадлежал к этой организации.

Дезинформация Пеньковского заключалась не только в сокрытии правды от Запада о наших ракетных установках на Кубе или в Союзе либо о решении по возведению Берлинской стены. Кстати, технические данные о конструкции стены он передал только спустя десять дней (задним числом) после принятия решения о ее строительстве. По этому вопросу он ответил, что знал о ее возведении еще за четыре дня, но был вне связи со своим «куратором».

В «деле со стеной» для советской стороны был главным фактор неожиданности, и ценность информации (заранее) от агента Пеньковского имела бы чрезвычайное значение. Но… Получается, с одной стороны, «молчаливая дезинфорамация», а с другой — он подсказал Западу позицию советских руководителей при подготовке к межправительственным переговорам по Берлину.

Значит, Пеньковский передал наши условия по Карибскому кризису, «помогая» тем самым Западу найти компромиссное решение с советской стороной. Его заявление, что Советский Союз не станет воевать из-за Кубы, «помогло» понять Соединенным Штатам позицию Хрущева в этом вопросе и отказаться от решительных действий.

Именно от него стало американцам известно, что Советы пойдут на уступки и выведут ракеты с Кубы (президент Кеннеди использовал канал в Вашингтоне через резидента Феклисова для обратной связи с Хрущевым — отсюда и решительность американских спецслужб в работе по этому каналу).