Проклятый горн - Пехов Алексей Юрьевич - Страница 34

— Павел и Николет претендуют на место Ирдена. Каковы их шансы?

— Я не знаю их отношений. И насколько это нужно Павлу. Возможно, они договорятся, возможно… нет. Не думала, что скажу это, но сейчас мне совершенно не интересно, кто возглавит совет. Я хочу разгадать загадку темного кузнеца. Знаешь… к ветру все правила. Раз это для тебя так важно, от Братства не убудет. Ты уже взрослый мальчик, пускай порой и ведешь себя как недалекий тупоголовый кретин. Хартвиг рассказывал тебе о том, как он получил свой дар?

Я тут же нахмурился:

— При чем здесь картограф?

— Давай не будем отвечать вопросом на вопрос!

Я вздохнул:

— Насколько я знаю, способности у него появились после удара молнии. Он не особо распространялся по этому поводу и сводил все к божественному проявлению.

— Божественному проявлению. — Она скривила губы. — Вот что я тебе скажу, Людвиг. За всю историю человечества лишь Христос являлся божественным проявлением. Но не твой приятель.

Я обдумал ее слова:

— И на чем основываются твои предположения?

— На фактах. Последний такой человек появился за восемьдесят шесть лет до раскола Братства. А еще один жил во времена Константина. Хотя слово «жить»… наверное, неправильное. Они довольно быстро умирали, а все упоминания о них старались извлекать из архивов.

— Как видно, не все, раз ты об этом знаешь. Но я все еще не улавливаю никакой связи.

Она встала и закрыла окно, оставив Пугало стоять на балконе.

— Еще раз. Первый появился во времена Константина. За пару лет до его смерти.

— То есть, грубо говоря, император мог быть знаком с новым Спасителем, появившимся через сотню лет после того, как распяли Христа?

Она одобрительно кивнула:

— Очень даже вероятно. Еще более вероятно, что появление… назовем его… Спасителем для простоты… появление Спасителя связано с кузнецом.

Мне пришлось сдержать себя и обдумать следующие слова:

— Неизвестный, подаривший Константину темные клинки, способный к черной магии и предположительно умеющий открывать адские врата. А теперь он еще может наделять других даром очищения души. Не больно ли круто, Мириам? Кто он такой, раз имеет такие способности? По отдельности это куда ни шло, но все вместе… У нас под боком ходит сам бог?

— Скорее дьявол. Но не думаю, что он появился благодаря темному кузнецу. Просто жил в то же самое время. И даже если кузнец и был связан с появлением Спасителя, то во второй и третий раз — все было сделано без него. — Мириам увидела, что я не понимаю. — Остались записи. Точнее, оставались. Времен Константина, хранились в наших архивах в Прогансу. Как создать человека с подобным даром.

— Создать? Это не носок связать.

— Если тебе что-то кажется невозможным, то это не означает, что так оно и есть. Я нашла бумаги, свидетельствующие о том, что несколько магистров из Братства, основываясь на старых манускриптах Империи, провели эксперимент. Эксперимент закончился успешно, а… скажем так… испытуемый образец был уничтожен. Магистры боялись, что, если о нем узнают клирики, Братство по голове не погладят.

— И поэтому оставили записи! — фыркнул я.

Она развела руками:

— Не будь их, нам бы не о чем было с тобой поговорить. Но ты не волнуйся, я сожгла все, что смогла найти в Прогансу. Иногда за предками приходится подчищать потомкам. Выводы из сказанного ты сделал?

— Они были идиотами, раз не уничтожили бумаги.

— Хватит!

— Ладно. Сделал. Стражи прошлого могли наделять людей даром снимать грехи с душ получше, чем любое причастие.

— Молодец, — довольно кивнула Мириам. — Еще какие мысли?

— Если в Братстве провели такой эксперимент и не потрудились уничтожить рецепт изготовления Христа, то спешу предположить, что документы пропали в смутное время раскола. Были вывезены из Прогансу в Солезино. В штаб-квартиру законников. Где, скорее всего, лежали как образчик старины, сказка и выдумка. До тех пор, пока кому-то из Ордена Праведности не пришла в голову светлая идея. Ты хочешь сказать, что именно так появился Хартвиг?

— Твой картограф оказался не в то время не в том месте. Для него, быть может, это было не более чем удар молнии. Но когда информаторы доложили мне о человеке, которого ищет маркграф Валентин и законники и на что он способен…

— Ты начала действовать, — без всякой радости произнес я. — Отправила меня, Карла и Кристину решать надуманную проблему.

— Она была более чем реальной! — отрезала та. — Какой-то законник провел ритуал по старым хроникам Братства, и в мире родился почти мессия. Ты в курсе, что «новый» Хартвиг появился за месяц до вашей с ним встречи? И что он вернулся из Солезино? Именно там его ударила «молния». Рожа у тебя сейчас идиотская. Любо-дорого посмотреть.

— Солезино?

— Ты не оглох.

— Это точные сведения?

Она вроде бы удивилась моей подозрительности:

— Я доверяю своим информаторам. Они ни разу меня не подводили. А что такое?

— Я сегодня выступаю в роли скептика, Мириам. На кой черт столь ценного человека отпустили? Не проще его было держать в глубоком подвале? Он же спокойно вернулся домой. Его никто не остановил!

— Солезино тряхнуло. Он просто сбежал. Или ушел. Какая сейчас разница, как и в какой момент картограф покинул город? Мы этого уже не узнаем. Он мертв.

Я посмотрел на нее мрачно:

— За это надо благодарить тебя и Кристину.

Она даже не поморщилась:

— Парень был дурнем, раз трепал о том, на что способен. Держи он язык за зубами, на него никто бы не обратил внимания. Возможно, он действительно считал, что его ударила молния и случившееся с ним — Божья воля, а не дело рук людей.

Я поежился. Ощущения от истории, рассказанной ею, были самые неприятные.

— Со времен Константина в древнем Братстве хранились знания, как создавать людей, по силе равных Христу.

— Не неси чушь! — одернула меня учительница. — Спаситель, слава богу, мог не только очищать души, но и людей лечить. Даже оживлять. Не говоря уже о фокусах с рыбой и вином. Ты все еще выглядишь ошеломленным.

— Ну, знаешь… Не каждый день узнаешь такие новости. А что с Кристиной…

— В Солезино ее отправила я. Надеялась на чудо. Что девочка сможет узнать старую тайну, привезет в Братство козырь, которым то владело столько столетий.

Я был с ней не согласен:

— Скорее ядовитую змею, которая рано или поздно укусит даже через подошву сапога. Братству повезло, что Кристина нашла лишь груду камней и трупы законников.

— И тайна создания таких людей, как Хартвиг, канула в вечность. — По виду Мириам нельзя было сказать, что она жалеет об этом.

Моя бывшая наставница замолчала, стала смотреть на золотые шестеренки, крутившиеся в часах. Затем вздохнула:

— Мне надо завершить дела перед отъездом. А ты иди. И постарайся, чтобы тебя не прикончили. Право, потеря двух учеников за один год это слишком. Даже для меня.

Это было нечто вроде прощания. Голова моя была тяжелой, день оказался насыщен событиями, и хотелось спать. Мириам неожиданно отправилась меня провожать, кутаясь в теплую пушистую шаль.

— Хочу поставить точку в истории Хартвига, Людвиг, — сказала она мне напоследок.

— Разве ты этого не сделала почти два года назад? — Мои слова прозвучали гораздо жестче, чем я сам этого хотел.

— Уверена, что и ты думал о том, что было бы с миром, если бы этот человек остался жив.

— Думал, — не стал отрицать я. — И, представь себе, все еще продолжаю считать, что мы не должны были мешать ему помогать людям.

— Помогать людям. — Она внезапно протянула руку и погладила меня по щеке. Сделала это почти что с нежностью, чем потрясла меня до глубины души. — Я ощущаю себя древней старухой, когда встречаюсь с твоим поколением, Людвиг. Вы все как один идеалисты и пытаетесь сделать мир лучше.

— Что в этом плохого?

— То, что вам всем не хватает опыта, мальчик, — с печалью прошептала Мириам. — Вам тридцать, но вы все еще дети. И лишь те из вас, кто переступит порог ста лет, как я, поймут, что мир нельзя сделать лучше. Это не в человеческой власти. Поверь, я тоже когда-то умела мечтать и хотела сеять добро. Спасать человечество.