Вспомнить и забыть (СИ) - "chate" - Страница 9

Когда врач вышел, заверив их, что амнезия – не такое уж редкое явление после травмы головы и тем более комы, а восстановление памяти только дело времени, Сабир притронулся к руке Габриеля, привлекая к себе его внимание:

- Ты поживешь у меня, пока не вспомнишь всего. Или дольше. Как захочешь. Мне будет очень приятно видеть тебя гостем в моем доме.

- По-чему?

- Потому что ты спас мне жизнь, и гостеприимство – слишком маленькая плата за то, что ты сделал. Я готов тебя на руках носить, потому что ты… мне нравишься. Очень.

Габриель удивленно приподнял брови, словно не понимая, о чем говорит мужчина, но тот только покачал головой.

- Об этом мы поговорим позже, когда ты поправишься.

      Из больницы Габриеля выписали только через месяц, строго приказав наведываться каждые пару месяцев для обследования. За это время они с Сабиром подружились настолько, что начали понимать друг друга с полуслова, а началось все с обычного утра, когда Габриель окреп настолько, что мог уже вставать.

Сабир к тому времени уже перебрался домой, поскольку над его спасителем больше не висела угроза смерти, и оставаться с ним двадцать четыре часа в сутки было бы, по меньшей мере, странно. Но, несмотря на стремительное улучшение в самочувствии молодого человека, Сабир каждый день навещал его по три раза, а вечером иногда задерживался допоздна, что-нибудь рассказывая о себе или о том, что он узнал о жизни самого Габриеля, благодаря своим связям и деньгам.

Заехав к Габриелю, как обычно перед началом обхода, Сабир застал его стоящим перед зеркалом, висевшим на стене. На Габриеле была надета обычная больничная рубаха, достигающая середины бедра и имеющая сзади не застёгивающийся разрез. Такая рубашка держалась на человеке благодаря трем завязкам-петелькам, которые можно было легко распустить в случае необходимости. Однако когда человек стоял, сзади открывался весьма интересный вид, потому что снизу застежек не было. Взглянув на бледные ягодицы Габриеля, мужчина почувствовал, как кровь мгновенно прилила к его члену. Сделав над собой усилие, Сабир отвел взгляд и кашлянул, привлекая к себе внимание застывшего перед зеркалом юноши.

- Что ты так внимательно рассматриваешь?

- Себя, - с тяжелым вздохом Габриель вернулся к кровати и сел на нее. – Смотрю на себя и пытаюсь вспомнить хоть что-то, но в голове абсолютная пустота. Мне даже иногда становится страшно. Когда ты никто – это…

Габриель замолчал, не зная, как передать Сабиру свои ощущения.

- Если тебе трудно говорить на этом языке, можешь перейти на английский. Я его прекрасно знаю.

Габриель поднял на него взгляд, и Сабир увидел, насколько потрясенным было его лицо.

- Я раньше даже не обращал внимания на то, на каком языке говорю. Меня спрашивали – я отвечал. А ты еще какие-нибудь языки знаешь?

- Хочешь себя проверить? Могу тебе и так сказать, что ты знаешь французский, потому что твои родители неплохо говорили на нем, из-за длительной работы твоего отца во Франции. Помнишь, я тебе рассказывал, что он был журналистом? Тебе тогда было пять лет, и вы прожили в предместье Парижа два года. Кроме того в институте ты изучал итальянский и немецкий, а как дополнительный язык выбрал арабский. Твои учителя очень тебя хвалили, говорили, что у тебя талант к языкам и быстрая обучаемость, поэтому ты так хорошо понимаешь то, что тебе говорят. Даже произношение у тебя неплохое. Необходимо только пополнить словарный запас и будешь болтать не хуже местного жителя, а я тебе в этом с удовольствием помогу.

- Правда? - в глазах Габриеля разгорелась такая надежда, что Сабир даже немного смутился, чувствуя себя бессовестным аферистом, ловко подкрадывающимся к несчастной жертве.

- Правда. Может, еще чего-нибудь хочешь?

- Ничего. Спасибо, - Габриель как-то рассеяно провел по лицу пальцами и потер кончик носа. – Мне все равно кажется, что я – это не я. Психолог говорит – это нормальное состояние после пластической операции, только я не помню…

- А ты и не можешь помнить, - Сабир положил принесенные гостинцы на тумбочку и присел рядом с Габриелем на кровать. – Пластику тебе делали, когда ты уже был в коме. Кости лица и мышцы немного пострадали при аварии. Позже я покажу тебе твое фото на студенческом билете. Ты почти не изменился, разве что стал еще красивее.

- Скажешь тоже, - Габриель опустил взгляд, чувствуя, как щеки разгораются от смущения.

- Я всегда буду говорить тебе правду, Габриель. Что бы ты ни спросил. Клянусь. Так что можешь задавать мне любые вопросы.

- Я… очень худой? – задал вполне невинный вопрос молодой человек, поджав губы.

Сабир хотел было отделаться шуткой или комплиментом, но, вспомнив о своем обещании, все же решил сказать правду такой, какая она есть.

- Кожа и кости. Мне придется тебя откормить, как следует, прежде чем кому-то показывать.

И Габриель улыбнулся, встретившись с ним взглядом. Проверка была нехитрая, но Сабир ее прошел с честью. С того момента Габриель начал безоговорочно доверять его словам и решениям, если, конечно, не имел собственного мнения на что-либо или пожелания.

Долгое время Габриель был еще слаб, несмотря на то, что хорохорился и отвергал помощь, но Сабир с ним не спорил. Он просто брал молодого человека на руки, если видел, что тот устал, и нес его в кровать, не слушая никаких возражений и жалоб. Даже когда врачи выписали Габриеля из клиники и медбрат доставил его на каталке к дверям лечебного заведения, Сабир, недолго думая, подхватил его на руки и так занес в ожидающую их машину.

- Я же сам мог… - попробовал было возмутиться Габриель, когда оказался на заднем сидении с подушкой под поясницей.

- А мне приятно носить тебя на руках, - ответил мужчина, обезоруживающе улыбнувшись, и Габриель умолк, чувствуя, что снова начинает краснеть.

      Дом, где им предстояло жить, стоял на берегу моря, хотя со стороны въездных ворот этого и нельзя было разглядеть из-за огромного сада. Однако оказавшись в своей комнате на втором этаже, Габриель ахнул, пораженный увиденным.

- Позже пойдем и искупаемся. Врачи говорили, что для восстановления мышечного тонуса плаванье полезно. А если не захочешь идти на берег, в доме есть бассейн с морской водой и подогревом.

- У тебя такой большой дом, - произнес Габриель, оглядывая видимые из окна границы его владений, а затем, разворачиваясь спиной к окну, – как бы я в нем не заблудился.

Все это было произнесено с таким серьезным выражением на лице, что смех, раздавшийся после этих слов, застал его врасплох, и Сабир сам невольно рассмеялся.

- Ох, видел бы ты выражение своего лица, - отсмеявшись, произнес Габриель. – Я с радостью принял бы твое предложение, только мне не в чем идти купаться.

- Почему? У тебя все есть, - Сабир подошел к шкафу и распахнул его, демонстрируя белье и прочие необходимые мелочи. – А дверь за шкафом, ведет в гардеробную комнату. Там все сшито по твоему размеру, в том числе и обувь.