Академия. Вторая трилогия - Бир Грег - Страница 312

— Мы пытаемся преодолеть пропасть между нашими расами с помощью стирания различий. Проект был долгий, дорогой и не совсем успешный. Но мы продолжаем надеяться. Другие роботы махнули на нас рукой, потому что любая попытка просветить нас заканчивается для них расстройством психики.

— Еще бы. Если вы наполовину люди, то находитесь под частичной защитой Первого Закона. — Гэри сделал паузу. — Но этого недостаточно. Должно быть что-то еще.

Клодия согласилась.

— Кроме того, у нас есть свои обязанности. Мы становимся свидетелями. Не принимаем ничью сторону. И запоминаем.

Гэри чуть не ахнул. Эта маленькая секта существовала с древнейших времен, вызывая презрение двух намного более грозных сил, но в то же время сохраняя определенную независимость. Существовала еще в ту эпоху, на которую было наброшено покрывало поразившей человечество амнезии. Чтобы веками жить в таком состоянии, сопротивляясь вечному искушению действовать, нужны железная дисциплина и огромное терпение. Для этого требовался характер, диаметрально противоположный характеру Морса Планша. Характер именно такого человека, как…

Он обернулся и начал искать в толпе собравшихся чье-то лицо. Хорис, Сибил, земляне, Морс Планш…

Взгляд Гэри остановился на аристократе с Родии. Бирон Мейсерд с бесстрастным выражением стоял в стороне, скрестив руки на груди. Но теперь Селдон видел сквозь маску.

— Подойдите сюда, мой юный друг, — сказал он вельможе. — Присоединитесь к своим товарищам. Довольно нам таиться друг от друга. Настал момент истины.

Глава 8

—… Конечно, без шпиона не обошлось, — сказал Гэри, отметая протесты Мейсерда. — Без того, кто, к примеру, знал про облако Тумартин. Мы наткнулись на архивы и древние машины вовсе не случайно. Кроме того, были и другие намеки. Когда Сибил и настоящий Горнон Влимт начали просматривать архивы, вы уже знали о человеческой истории больше, чем профессор любого университета Империи.

— Селдон, я же объяснял: у знатных родов есть частные библиотеки, которые могут удивить любого меритократа. Моя семья проявляла традиционный интерес к таким вещам, как…

— Как системы управления, применявшиеся на древней Земле? Удивительный интерес. И совершенно невероятный. Кроме того, там были культиваторы почв, которые привели Хориса в такое возбуждение, — эти огромные машины, использовавшиеся в незапамятные времена для подготовки планет к колонизации. Вашу реакцию едва ли можно назвать бесстрастной. Вы смотрели на них как на старого, хорошо знакомого врага.

На этот раз Бирон Мейсерд улыбнулся, не пытаясь оспаривать утверждение Гэри.

— Разве желать разнообразия Вселенной — это преступление?

Гэри хихикнул:

— Для психоисторика это почти святотатство. Галактика и без того слишком сложна, так что уравнения трещат по всем швам. А ведь речь идет только о человечестве! Мы, математики, предпочитаем упрощения! — Затем он вновь стал серьезным. — Я не замечал этих намеков, потому что думал только о хаосе. Сибил, Планш и другие представляли собой серьезную угрозу. Когда Керс Кантун сказал мне, что вы союзник… что вы ненавидите хаос как никто.

— Действительно ненавижу!

— Я считал вас практичным человеком, имидж которого вы умело поддерживали. Но теперь вижу, что вы своего рода утопист, Мейсерд. Вы думаете, что человечество может избежать хаоса, если сумеет построить ренессанс нужного вида!

Бирон Мейсерд невыносимо долго смотрел на Гэри, прежде чем ответить.

— Профессор, а разве не о том же говорит План Селдона? О построении человеческого общества, достаточно сильного, чтобы победить древнего врага, поселившегося в наших собственных душах?

«Это мечта моей молодости, — мысленно ответил ему Гэри. — Но вплоть до последних дней я считал ее устаревшей».

Однако он сказал Мейсерду нечто совсем иное, уверенный, что остальные следят за ними и впитывают каждое слово.

— Милорд, вы прагматик, как и большинство аристократов. За отсутствием математических методов вы действуете наобум, отвергая каждое не правильное решение только тогда, когда приходите к выводу, что пора испробовать что-то новое. — Гэри сделал жест в сторону Зормы и Клодии, одна из которых родилась человеком, а другая обладала позитронным мозгом со встроенными в него Законами роботехники. Сейчас различия между ними начинали исчезать. — Мейсерд, вы тоже участвуете в этом радикальном проекте или просто временно работаете вместе?

Мейсерд вздохнул, признавая неопровержимость доводов Селдона.

— Наши группы давно знали о существовании друг друга. Моя семья… — Он мрачно кивнул. — Мы были среди тех, кто когда-то давно послал архивы в космос, изо всех сил пытаясь бороться с амнезией. И мы же вели войну с культиваторами! Большей частью она была тщетной. Но нам удалось одержать несколько побед.

Тут Хорис Антик встрепенулся и вполголоса спросил:

— Каких побед? Вы хотите сказать, что сражались с роботами и побеждали их?

— Как можно сражаться с существами, которые намного сильнее и искренне убеждены, что действуют в ваших собственных интересах? И все же несколько раз мы сумели остановить эти ужасные машины и высадить колонистов на планеты, не подвергшиеся культивации. Несколько раз мы опередили культиваторы, которые не смогли выжечь планету, уже заселенную людьми.

Морс Планш замигал.

— А можно узнать, что это за планеты?

— После окончания гражданской войны мы заключили договор с Дэниелом Оливо. Мы согласились прекратить борьбу с амнезией и пройти карантин освоенных нами планет. А он оставил нас неизменными, с целой памятью. Ценой была наша пассивность. Мы обязаны были молчать и ничего не предпринимать. — На челюстях Мейсерда заиграли желваки. — Что ж, пока в Галактической Империи все шло гладко, такая сделка была более-менее приемлемой. Все лучше, чем руины и хаос.

— Ну, роль, сыгранную вами в этом деле, едва ли можно назвать пассивной, — указал Гэри.

Мейсерд спорить не стал.

— Империя разваливается на части. Старые сделки можно считать недействительными. Похоже, все ждут, что Дэниел Оливо представит новый план. Даже кельвинистам, — Мейсерд ткнул пальцем в сторону Р. Горнона Влимта, — не хватает смелости открыто противостоять своему старому врагу. Все, чего они хотят, это отправить Гэри Селдона в будущее. Желают убедиться, что все идет нормально. — Мейсерд коротко рассмеялся.

Робот, принявший обличье эксцентрика Горнона Влимта, сделал шаг вперед. Впервые его программы псевдоэмоций изобразили нечто похожее на чувство неуверенности.

— Вы сомневаетесь, что Оливо придумает что-то направленное на благо всего человечества?

Зорма фыркнула:

— Ах, вот как? Несмотря на все ваши интриги, на самом деле вы лишь кучка трусливых тиктаков. Прислушайся к собственным словам. Вы возлагаете свои надежды на того, с кем так долго боролись. Иначе зачем было цитировать Нулевой Закон Дэниела?

Женщина покачала головой.

— На свете больше не осталось настоящих кельвинистов.

Гэри не хотелось, чтобы беседа превратилась в идейный диспут между роботами. Его нисколько не волновало, был ли Мейсерд шпионом или нет. Он желал Бирону удачи. Сейчас у Селдона была только одна забота: решение, которое он должен принять. Времени на раздумья уже не оставалось. Это стало окончательно ясно, когда в палатку торопливо вошел один из помощников Горнона.

— Приготовления закончены. До срока осталось меньше часа. Пора подниматься на леса.

Так и не успев прийти к какому-либо решению, Гэри присоединился к процессии, которая двигалась между зданиями древнего университета. Дорогу освещали полумесяц и зловещее зарево, вызванное ударами испускаемых землей гамма-лучей в атомы кислорода. Скрипя старческими суставами, Гэри шел вперед и чувствовал, что ему позарез нужно поговорить с кем-то достойным доверия. На ум пришло только одно имя, и он прошептал его себе под нос:

— Дорс!

Чего он никак не ожидал, так это официальной церемонии. Гэри и остальных сопровождала к саркофагу процессия землян. Туземцы пели какую-то странную песню, погребальную и в то же время напутственную, выражавшую отчаянную надежду на некое конечное искупление. Наверняка этой песне было много тысяч лет, и сложили ее задолго до того, как человечество выбралось из уютной колыбели и дерзко устремилось к звездам.