Хроники Нарнии (сборник) - Льюис Клайв Стейплз - Страница 57

У самой вершины холма, на улице близ дворца тисрока, случился очередной затор, обернувшийся подлинным бедствием.

— Дорогу! Дорогу! — потребовал зычный голос. — Дорогу белому королю варваров, гостю нашего тисрока — да живет он верно! Дорогу нарнианским вельможам!

Шаста попытался отступить и немного отпихнуть Бри. Но лошадь, будь она даже говорящей лошадью из Нарнии, отпихнуть не так-то легко. Вдобавок толстуха с громадной корзиной, стоявшая за спиной мальчика, саданула своей корзиной Шасте под ребра и прошипела: «Эй, ты! А ну, кончай толкаться!» В следующий миг мальчику досталось еще от кого-то, и он случайно выпустил из рук повод. А потом его зажали так, что он не в силах был и шевельнуться и, сам того не желая, очутился в первом ряду и смог как следует разглядеть приближающуюся процессию.

Там было на что посмотреть. Впереди бежал глашатай, кричавший: «Дорогу! Дорогу!», и он был единственным калорменцем в этой компании. Никаких паланкинов, все шли пешком. Шестеро чужеземцев, все мужчины, ничуть не похожие на калорменскую знать. Белая кожа («Как у меня», — сказал сам себе Шаста), золотистые волосы; одеты в яркие туники — зеленые, как листья в лесу, желтые, как цыплята, голубые, как ясное небо. Туники доходили до колен, штанов чужеземцы не носили; на головах у нарнианцев, вместо тюрбанов, были у кого стальные, у кого серебряные шлемы, отделанные самоцветами, а один шлем венчали маленькие крылья. Двое шли вообще с непокрытыми головами. Мечи у чужеземцев были длинные и прямые, а не изогнутые, как ятаганы. В отличие от калорменских вельмож, напускавших на себя суровость и загадочность, эти держались на удивление просто: они весело болтали, смеялись, размахивали руками, один даже насвистывал. С первого взгляда становилось ясно, что они готовы подружиться со всяким, кто предложит им дружбу, а до тех, кто их сторонится, им нет никакого дела.

Не успел Шаста налюбоваться на светловолосых нарнианцев, как случилось самое ужасное, что только можно было вообразить. Шагавший впереди остальных чужеземец вдруг указал на мальчика, воскликнул: «Вот он! Вот наш беглец!» и схватил его за плечо. Потом он отвесил Шасте подзатыльник — не то чтобы сильный, но чувствительный, этакий знак неодобрения, и прибавил:

— Постыдитесь, принц! Постыдитесь! Королева Сьюзен все глаза из-за вас выплакала! Где вы пропадали целую ночь? И что это за вид?

Будь у Шасты хоть малейшая возможность вырваться, он бы нырнул под брюхо своему коню, а потом растворился бы в толпе — и ищи его свищи; но чужаки обступили мальчика со всех сторон, а тот, который схватил его, по-прежнему не разжимал рук.

Конечно, первым побуждением было сказать, что он всего лишь сын бедного рыбака Аршиша и что благородный господин перепутал его с кем-то другим. Но меньше всего на свете Шасте хотелось объяснять, кто он такой и что тут делает, — ведь кругом столько любопытных ушей! Того и гляди, примутся расспрашивать, где он раздобыл такого коня и кто такая Аравис — и все, прощайте, надежды, и здравствуй, ташбаанская темница. Мальчик умоляюще поглядел на Бри. Однако тот вовсе не собирался заговаривать с Шастой на виду у зевак и стоял себе с понурым видом — ни дать ни взять обыкновенная туповатая лошадь. А на Аравис Шаста не смел даже взглянуть: не хватало еще, чтобы и ее заграбастали.

— Сделай милость, Перидан, возьми принца за руку, — сказал предводитель чужеземцев, — Я возьму его за другую, и поспешим во дворец. Когда мы вернем нашего юного беглеца во дворец, тяжкое бремя спадет с плеч нашей венценосной сестры.

Словом, все получилось хуже некуда. Шаста не успел даже попрощаться взглядом со своими спутниками, как чужаки повели его прочь. И только небесам было ведомо, что с ним будет. Нарнианский король — по тому, с каким почтением обращались к нему остальные, Шаста догадался, что это именно король, — засыпал мальчика вопросами: где он был, как выбрался из дворца, куда подевал свой наряд, понимает ли, что вел себя неподобающим образом, и все такое прочее.

Шаста молчал, ибо ответить ему было нечего. Точнее, он не мог ответить, не подвергнув себя при этом еще большей опасности.

— Значит, молчим? — спросил король. — Послушайте, принц, скажу вам прямо: особе королевских кровей отмалчиваться пристало и того меньше, нежели сбегать из дворца. Побег можно списать на мальчишескую выходку, а вот молчание ваше — признак трусости, недопустимой для сына короля Арченланда. И что вы плететесь, опустив голову, как калорменский раб?!

Укоры жгли пуще ударов бича. Шаста был уверен, что этот юноша по-настоящему благороден и справедлив, и отчаянно Хотел ему понравиться, но все же не осмеливался раскрыть рот.

Прошли узкой улочкой, спустились по каменным ступеням, поднялись по другому пролету, миновали широкую арку с двумя высокими кипарисами перед ней. За аркой находился внутренний дворик, посреди которого журчал фонтан, пополняя кристально чистой водой мраморный бассейн. Вокруг фонтана росли апельсиновые деревья. Зеленая трава под ногами, кусты роз вдоль белых стен. Внезапно уличный шум, пыль и грязь словно растворились без следа. Шасту провели через двор к темному дверному проему в стене. Глашатай остался снаружи, а мальчика повели по коридору, пол которого приятно холодил ступни. Лесенка вела в просторную, наполненную воздухом и светом комнату с распахнутыми настежь окнами; все окна выходили на север. На полу лежал многоцветный ковер, подобного которому Шаста в жизни не видел, такой мягкий, что ноги тонули в нем, точно во мху. Вдоль стен располагались кушетки с расшитыми подушками, и на каждой кто-нибудь да сидел. Народа в комнате было полным-полно. Некоторые выглядели весьма… гм… необычно.

Навстречу Шасте поднялась самая красивая девушка, какую он когда-либо видел. Она обняла его и поцеловала, приговаривая:

— Ох, Корин, Корин! Как ты мог? Как ты мог убежать, не предупредив меня, свою лучшую подругу? Что бы я сказала твоему венценосному отцу, если бы с тобой что-нибудь случилось? Да ведь из-за тебя могла начаться война между Нарнией и Арченландом! Ты поступил очень неразумно, даже жестоко.

«Похоже, меня принимают за принца какого-то Арченланда, — подумал Шаста. — А они, судя по всему, нарнианцы. Интересно, где настоящий Корин?» Впрочем, вслух ничего этого он произнести не отважился.

— Где был ты, Корин? — спросила красавица, по-прежнему обнимая мальчика за плечи.

— Не… не знаю, — пробормотал Шаста.

— То-то и оно, Сьюзен, — вмешался король. — Я не смог вытянуть из него ни словечка.

— Ваши величества! — воскликнул кто-то. — Королева Сьюзен! Король Эдмунд!

Шаста обернулся на голос — и чуть было не грохнулся от изумления на пол. Перед ним стоял не человек, нет! Это было какое-то диковинное существо, лишь отчасти походившее на человека. Ростом с самого Шасту, выше пояса человек, а ниже… Ноги поросли густой шерстью, как у козла, и копыта козлиные, и хвост. Кожа отливает красным, волосы курчавые, бородка клинышком, из волос торчат маленькие рожки. Это был фавн — существо, которого Шаста видать не видывал и о котором слыхом не слыхивал. (Те из вас, кто читал повесть «Лев, Ведьмарка и зеркальный гардероб», наверняка обрадуются, узнав, что это был господин Тамнус, тот самый фавн, которого Люси, сестра королевы Сьюзен, встретила в свой первый день в Нарнии. Теперь он, правда, выглядел гораздо старше, ведь их королевские величества Питер, Эдмунд, Сьюзен и Люси правили Нарнией уже много лет.)

— Ваши величества! — повторил фавн. — По-моему, у его юного высочества солнечный удар. Только посмотрите на него! Он не понимает, где находится.

Разумеется, все тут же перестали бранить Шасту и донимать его вопросами. Мальчика заставили лечь на кушетку, положили ему под голову подушки, напоили ледяным шербетом из золотого кубка и велели не шевелиться.

Шаста никак не мог оправиться от изумления. Все происходящее казалось чудесным сном. Какая мягкая кушетка! Как удобно на ней лежать! Какой восхитительный шербет! Конечно, мальчика по-прежнему терзали невеселые мысли: что сталось с его спутниками, как он сможет выбраться отсюда и попасть к Королевским Усыпальням, и что случится, когда объявится настоящий Корин. Но понемногу беспокойство отступало, побежденное сладостной негой. А ведь наверняка его скоро еще и накормят чем-нибудь очень-очень вкусным!..