Хроники Нарнии (сборник) - Льюис Клайв Стейплз - Страница 20

— Слушайте все! Все за мной! Покончим с этим делом! Великий Дурень мертв! Великий Кот сдох! Теперь изменники и людские отродья в наших руках.

Некоторое время сестры были в большой опасности. Мимо их укрытия с дикими воплями под гугненье волынок и визг рожков помчалось вниз по склону гнусное воинство. Холодным дуновением проносились призраки; земля дрожала под ногами минотавров; лунный свет затмили тучи мерзких крыльев — то летели черные стервятники и гигантские нетопыри. Но девочкам не было страшно — ужасная, позорная смерть Эслана наполнила их такой печалью, что о себе они просто не думали. И как только на холме все стихло, Сьюзен и Люси прокрались к Каменному Столу. Луна уже почти зашла, полупрозрачные облачка порой пробегали по ней, и все-таки ее света еще хватало, чтобы увидеть опутанное веревками тело мертвого Льва. Сестры стояли по колено в росистой траве, и целовали его, и поглаживали его гриву — то, что от нее осталось, — и плакали, плакали, пока хватало сил. Взглядывали друг на друга, брались за руки, чтобы не было так одиноко, и снова плакали, и снова затихали. Наконец Люси сказала:

— Видеть не могу этот ужасный намордник. Давай попробуем снять?

Долго они трудились — пальцы у них занемели от холода, ночь перевалила за половину — и все же это им удалось. Освободив его лик, они вновь разрыдались, и целовали его, и ладили и, как могли, оттирали кровь и смертный пот. Нет, у меня не хватает слов, чтобы описать их одиночество, отчаяние и тоску.

— А если попробовать снять с него эти путы? — предложила Сьюзен.

Однако враги, чтобы потешить свою злобу, так затянули узлы и петли, что девочкам они оказались не по силам.

Не дай бог никому из читателей этой книги испытать такое горе, какое выпало на долю сестер той ночью. Но если нам приходилось когда-нибудь плакать всю ночь напролет и выплакать все слезы до последней, тогда вам, верно, знакома та особенная пустота, которая приходит вослед слезам. Такое чувство, будто больше никогда и ничего не будет. Во всяком случае, именно это чувствовали Люси и Сьюзен. Час проходил за часом, становилось все холоднее и холоднее, но в своем оцепенении они этого не замечали. И все же в конце концов внимание Люси привлекли две вещи. Во-первых, восточный край неба стал немного светлее. Во-вторых, что-то шуршало и копошилось в траве под ногами. Первая мысль ее была: ну и что? Какое все это имеет значение? Теперь все — все равно! Потом она заметила, что это что-то, чем бы оно ни было, движется вверх по каменным опорам Стола. И вот это что-то, чем бы оно ни было, уже ползет по телу Эслана. Какая-то серая масса.

— Фи! Какая гадость! — воскликнула Сьюзен с другой сторрны Стола. — Это же мыши! Зачем они ползают по нему? Противные! Кыш отсюда! — И она замахала руками, сгоняя их.

— Погоди! — сказала Люси, наклонившись, чтобы разглядеть мышей поближе. — Ты лучше посмотри, что они делают.

Обе некоторое время молча наблюдали.

— По-моему… — сказала Сьюзен. — Нет, здесь что-то не так! Они грызут веревки!

— Вот и мне кажется, — сказала Люси. — Наверное, это хорошие мыши. Бедняжки, они не понимают, что он мертвый, и хотят его освободить.

Быстро светало. Люси, взглянув на Сьюзен, уже смогла разглядеть, какое бледное у той лицо. И Сьюзен, взглянув на Люси, увидела то же. И обе они могли видеть, как великое множество, сотни и сотни маленьких полевых мышек точат зубами ремни и веревки. В скором времени все путы были перегрызены.

На восходе небо побелело, звезды пригасли — все, кроме одной, самой большой и яркой, стоявшей низко над горизонтом. Стало холоднее, чем даже ночью. Мыши ушли восвояси.

Девочки освободили Льва от обрывков перегрызенных пут. Без них Эслан стал больше похож на себя. С каждой минутой свет прибывал, и чем становилось светлее, тем, на их взгляд, одушевленнее выглядел мертвый лик Льва.

В лесу у подножия холма прощебетала какая-то птаха (девочки даже вздрогнули — слишком долго они пробыли в полнейшей тишине), другая птаха ответила, и вот уже вся округа зазвенела птичьими трелями.

Ночь кончилась, наступило утро.

— Что-то я совсем замерзла, — сказала Люси.

— И я тоже, — откликнулась Сьюзен. — Давай разомнемся немного.

Они подошли к восточному краю площадки и посмотрели вдаль. Большая звезда почти погасла, долина реки еще была сумрачно-серой, но там, на самом краю земли, светилась полоска моря. Небо порозовело. Чтобы хоть как-то согреться, они стали прохаживаться взад и вперед, видя перед собой то мертвое тело Эслана на Каменном Столе, то отроги Восточных гор вдали. Ах, как же они устали! Ноги подкашивались от усталости. И вот, когда в очередной раз сестры остановились на краю площадки, глядя на море и Кэйр-Паравел, который только теперь заметили, в это самое время из золотого расплава на границе моря и неба медленно-медленно всплыл краешек солнца, и в этот же самый миг у них за спиной что-то треснуло. Так, знаете, треснуло, как будто великан разбил о камень свою великанскую миску.

— Что это? — воскликнула Люси, сжимая руку сестры.

— Я… я боюсь оглянуться, — призналась Сьюзен. — Там, наверное, происходит что-то ужасное.

— Что они опять с ним делают? — возмутилась Люси. — Наверняка какую-нибудь гадость. Давай, пошли!

И Люси, повернувшись, потянула Сьюзен за руку.

С первыми лучами солнца в мире появились цвета и тени — все изменилось до неузнаваемости, и поэтому главное они заметили не сразу. Потом увидели: Каменный Стол рассекла широченная трещина — Стол раскололся надвое. И не было на нем Эслана.

Сестры бросились туда.

— Это ужасно, — рыдала Люси, — даже мертвого они не оставляют в покое.

— Кто это сделал? — причитала Сьюзен. — Что это все значит? Опять какое-нибудь великое заклятье?

— Да! — раздался зычный голос у них за спиной. — Это — Величайшее Заклятье.

Девочки оглянулись. Там, сверкая в лучах восходящего солнца, стоял Эслан — Великий Лев; он стал как будто еще больше и потряхивал великолепной гривой, которая, очевидно, успела вновь отрасти.

— Эслан! Эслан! — вскричали сестры, глядя на него с восторгом, но не без страха.

— А разве вы не умерли вчера? — спросила Люси.

— То было вчера, — отвечал Эслан.

— А вы не… не приз… — начала было Сьюзен дрожащим голоском, но так и не смогла произнести до конца слово «призрак».

Эслан склонил свою золотистую голову и лизнул ее в лоб. На Сьюзен пахнуло теплым дыханием и благоуханным запахом его шерсти.

— Ну как? Похож я на «приз»? — улыбнулся Лев.

— Живой! Живой! Живой Эслан! — восторженно возопила Люси, и обе девочки повисли у него на шее.

— Но как же все это случилось? — спросила Сьюзен, когда они немножко успокоились.

— Как случилось? — повторил Эслан. — Дело в том, что Ведьмарка знает о Великом Заклятье, но понятия не имеет о Величайшем. Ее знания простираются до самого Начала Времен. Но когда бы она могла заглянуть чуть дальше, в недвижимую тьму Предначального, она постигла бы иные Заклятья. Она узнала бы Закон: коль скоро кто не повинный в измене добровольно принесет себя в жертву вместо изменника, Жертвенный Стол сокрушится и сама Смерть отступит. Вот и все. А теперь…

— Ну же, ну же, что теперь? — Люси подпрыгивала на месте и била в ладоши.

— А теперь, дети мои, — молвил Лев, — я чувствую, как силы возвращаются ко мне. А ну-ка, поймайте меня, если сможете!

Еще мгновение он стоял неподвижно — глаза сверкают, тело напружено, хвост хлещет по бокам. И вдруг, подпрыгнув, пролетел у них над головами и приземлился по другую сторону Стола. Хохоча и забыв обо всем на свете, Люси вскочила на Стол, чтобы перехватить Льва. Тот прыгнул снова — и пошла игра! Круг за кругом, круг за кругом — Лев мчался по площадке то далеко впереди, то вот он, рядом — хватай за хвост. Но нет, он прошмыгивал между сестрами, а потом хватал их своими огромными бархатными лапами и подкидывал прямо в небо, и ловил. А то вдруг на бегу тормозил всеми четырьмя, и получалась замечательная куча-мала — целый клубок шерсти, лап, рук и ног. Таких игр не бывает нигде, кроме как в Нарнии, и Люси не смогла бы сказать, с кем играет — то ли с котенком, то ли с грозой. Но вот что любопытно: когда они все трое, набегавшись, растянулись на траве под солнцем, оказалось, что усталость, голод и жажду — все как рукой сняло.