Столицы. Их многообразие, закономерности развития и перемещения - Россман Вадим - Страница 52

Пример подобных мотиваций представляют такие страны, как Япония и Индонезия, где на повестку дня не ставится вопрос об экономическом развитии каких-то конкретных регионов или районов страны или интеграции конкретных этнических групп. В этих странах главными мотивами переноса служат негативные причины, связанные с неудобствами старой столицы или их уязвимостью. Другими примерами такого рода, на мой взгляд, являются парадигмы поиска новых столиц в Египте и Южной Корее. К этой же категории можно отнести достаточно маргинальные идеи о необходимости переноса столицы в Великобритании или Франции.

В определенных случаях любая из вышеперечисленных стратегий может быть вполне совместимой и в определенных обстоятельствах выступать как аспект какой-то другой стратегии. Однако в каждом случае существует своя система приоритетов и в большинстве случаев можно легко выделить главную стратегию или причину. В своих заявлениях правительства многих стран мира ссылаются сразу на несколько из обсужденных нами стратегий, хотя в реальности, как мы уже отметили, перемещения столиц далеко не всегда служили заявленным ими политическим и экономическим целям.

Три стратегии эксклюзивной столицы

Три другие стратегии, которые мы уже кратко упоминали в контексте скрытых повесток дня различных правительств и политических сил, направлены на поиски лояльной или, по крайней мере, нейтральной базы власти в условиях неустойчивой государственности или непопулярности правящего режима в стране. В противоположность первой группе стратегий эти стратегии часто направлены не на интеграцию, а, напротив, на дезинтеграцию, разделение и изоляцию с целью укрепления и усиления централизации и политической власти.

Центром существующих движений протеста обычно является актуальная столица или самый крупный город страны. Стратегия, о которой идет речь, может состоять в дистанцировании или изоляции правительства от такого крупного города в новой столице. Эта стратегия чаще всего используется автократическими режимами (например, режим Тан Шве в Бирме, современный исламский режим в Иране, режим Сухарто в Индонезии).

Важнейшей задачей столицы, как и всякой власти вообще, становится маргинализация, локализация или альтернативная канализация движений протеста, главное жало которых находится в столицах или самых крупных городах страны.

Британский историк Арнольд Тойнби метко назвал столицы «пороховыми бочками» социального недовольства (Toynbee, 1970). Крупные города притягивают к себе людей из деревень и провинций, и коэффициент социального неравенства в них драматически выше, чем в среднем по стране. Здесь также концентрируются интеллектуалы и студенты, которые, соединяясь с толпой, становятся детонаторами мощных социальных протестов. Недавним подтверждением протестной природы столиц могут служить события, связанные с серией революций арабской весны, которые стали предметом анализа и размышлений многих ученых и журналистов. В том числе и известного географа-марксиста и теоретика городов Дэвида Харви, который посвятил этой теме свою книгу «Города бунта» (Harvey, 2011).

Альтернативными средствами контроля движений протеста в столицах могут служить социальная сегрегация пространства и особая морфология города. Реконструкция Парижа, инициированная и задуманная Наполеоном III и практически осуществленная бароном Жоржем-Эженом Османом (1809–1891), реализовывалась во многом исходя не только из официальных соображений эстетики, санитации и циркуляции воздуха и света, но и жестокой социальной прагматики и охранительства. Паноптикум парижских улиц представлял собой более эффективное средство контроля, а широкие бульвары, неизменно восхищавшие гостей города изобилием света, служили целям, о которых многие из них вряд ли могут даже догадываться. Такой светлый планировочный план города, согласно замыслам Османа, служил лучшей маневренности армии и жандармерии на случай необходимости подавления мятежей, на которые исторически был богат и изобретателен Париж. Широкие бульвары и проспекты также предотвращали возможность возведения эффективных баррикад.

Хорошо обозреваемые и простреливающиеся с возвышенностей артиллерией бульвары облегчали проведение военных маневров. Ориентация проспектов французской столицы во многом определялась возможной необходимостью поддержания порядка и охраняла подходы к городу со стороны потенциально опасных окраин. Морфологическое и артиллеристское решение барона Османа стало достаточно эффективным: ему действительно удалось, как он и обещал своему мэтру Наполеону III, «выпотрошить из Парижа бунты и революции»[32]. Не даром османизированному Парижу в этом отношении подражали все прочие европейские столицы, в том числе и Москва (Wusten, 2001: 333–333).

Помимо тотальной архитектурной и градостроительной реорганизации столичного города, политическому управлению были доступны и иные средства. Альтернативой такой реорганизации могли служить также попытки интеграции движений протеста в одной из существующих партий или их локализация в специально отведенных для этих целей публичных пространствах, где протесты могут быть обезврежены изоляцией от повседневной жизни горожан. Для этих же охранительных целей во многих странах также создаются особые системы привилегий для столичных жителей.

Более радикальным средством борьбы с движениями социального протеста является перенос столицы в новое место, отчужденное от гущи городской жизни и ее высокой социальной температуры. Такие стратегии маргинализации избирают диктаторские или полудиктаторские режимы не очень популярные у народа – политический режим в Иране, военная диктатура Тан Шве в Бирме, политическое руководство Зимбабве и его лидер Роберт Мугабе. Похожего решения проблемы, вероятно, искал в свое время также режим Сухарто в Индонезии. Этой же цели, по мнению известного историка Африки Тойин Фалула, во многом служил и перенос столицы Нигерии, который вверг страну в непрерывный цикл коррупции. По его словам, этот перенос предотвратил возможные сценарии оранжевой революции в Нигерии из-за огромной дистанции, которая отделила центр власти от центра протестов (Akam, 2011; Falula: 135–136)

В основе этой стратегии лежит система родо-племенного фаворитизма. Как мы видели в некоторых случаях, связанных с военной слабостью или неустойчивостью политического режима, правителям приходилось искать базу лояльности в представителях своего клана или рода. В этих случаях столица государства иногда перемещалась на территорию рода, племени или семейного клана правителя для обеспечения безопасности или рекрутирования более лояльных ему элит. Эта стратегия получила некоторое распространение по преимуществу в клановых или родо-племенных обществах в Африке и Азии. Мы видели примеры подобного в нескольких странах Африки, прежде всего в Малави, Береге Слоновой Кости, Зимбабве. Элементы такого подхода представляют также существующие планы президента Таджикистана.

В данном случае столица понимается, прежде всего, в качестве надежного тыла для правителя и его клики.

Эта стратегия применяется правящей бюрократией для поисков нового баланса сил в пользу титульной нации. Примерами такой стратегии могут служить Малайзия, Казахстан и некоторые столицы африканских стран.

Здесь градообразующие меньшинства или этнически чуждое большинство населения отодвигается от доступа к руководящим политическим должностям с целью воспитания и создания новой национальной элиты, которая будет более полно контролировать политическую власть. Перенос столицы осуществляется для маргинализации или изоляции этнических большинств или меньшинств, не совпадающих с титульной нацией.