По Южной Индии - Шапошникова Людмила Васильевна - Страница 30

— Сейчас начнется проповедь, потом чтение библии и в конце — венчание. Один наш брат и сестра решили пожениться.

Люди стали входить в дом и рассаживаться. С одной стороны женщины, с другой — мужчины. Я села среди женщин, рядом с миссис Мозес. В руках прихожан были листовки с какими-то напечатанными текстами на английском и телугу.

— Что это? — спросила я.

— Это священные гимны. Мы их будем петь во время молитвы.

На кафедры взошли два священника. Они были в белых пиджаках и брюках. Один говорил по-английски, другой — на телугу. На женской половине между рядами сновали дети. Проникнуться торжественностью момента они, естественно, не могли. Усидеть на месте трудно. То там, то здесь затевалась возня, раздавались материнские шлепки и детский плач. К концу длинной проповеди многие из ребятишек утомились и мирно заснули. После чтения библии прихожане распевали гимны. Но гимны не были похожи на заунывное церковное пение. Они исполнялись в энергичном жизнерадостном темпе под аккомпанемент фисгармонии и барабана. Во всей этой службе было что-то глубоко индийское. И сидящие на полу смуглые люди, и ритмичные звуки барабана, и быстроглазые, ничего не признающие индийские ребята.

— Оглянитесь назад, — зашептала миссис Мозес, — пришли наши белые братья и сестры.

Я повернулась и увидела несколько десятков хорошо одетых людей. Среди них я узнала некоторых известных мне американцев.

— Вы знаете, из какой они страны? — обратилась я к своей соседке.

— Конечно. Они из Америки. Все наши главные проповедники — американцы.

Для белых «братьев» и «сестер» в конце помещения были поставлены удобные скамьи. Видимо, у них здесь были свои «белые» привилегии. Американцы держались особняком и старались не смешиваться со своими цветными «родственниками». Даже во время угощения, которое состоялось после венчания, для них был накрыт отдельный стол. Баптистское «братство», видимо, имело тоже свои цветные границы. Исключение, пожалуй, составляли две американки, одетые в сари. Они подходили к женщинам, разговаривали с ними, что-то спрашивали.

— Кто это, миссис Мозес?

— О, эти леди — наши главные проповедницы. Хотите, я познакомлю вас с ними.

— Конечно.

Но мы тотчас же потеряли обеих проповедниц из поля зрения.

— О, вот госпожа Локетт, — воскликнула миссис Мозес.

Локетт в стороне о чем-то тихо разговаривала с мистером Миллером, работником американского информационного центра в Хайдарабаде. Обычное елейное выражение исчезло с лица проповедницы. Сейчас оно было сосредоточенно серьезным. Над переносицей легли две резкие складки. Когда мы приблизились, я услышала конец фразы, сказанной Миллером: «…Это очень важно. Вы же понимаете, что сделать это — в наших интересах». Завидев нас, Миллер быстро отошел. Видимо, их разговор не имел отношения к религии. А то, что у американского осведомителя Миллера и проповедницы баптистской миссии оказались какие-то общие интересы и дела, давало основания для определенных выводов.

Локетт шагнула нам навстречу и протянула руку миссис Мозес.

― Это моя первая помощница, — сказала мне Локетт.

— И много у вас таких помощников?

— О, очень много. По существу все члены нашей общины.

― Кого же вам обычно удается вовлечь в общину?

— Мы работаем среди телугу. Все они телуту. Бывшие неприкасаемые. Обращать в христианство неприкасаемых нетрудно.

— А чем вы это объясняете?

— Видите ли, если человеку говорят, что он — существо, низкое от рождения, что он всю жизнь будет таким и его дети будут неприкасаемыми, то идея христианского равенства несомненно найдет отклик в его душе. Человек всегда тянется к истинному богу и истинной вере.

— А среди мусульман ваших последователей нет?

— Это удается сделать очень редко. С телуту — дело другое. Каждый член нашей общины старается обратить новых братьев и сестер. А они помогают нам в свою очередь.

Да, если бы эти «братья» и «сестры» знали, кому они помогают и во имя какого «бога»…

— Приходите как-нибудь к нам еще. Мы познакомимся поближе.

— Обязательно.

На лице госпожи Локетт вновь заиграла елейная улыбка. Неделю спустя я получила открытку следующего содержания:

Обе проповедницы встретили меня в хорошо обставленной гостиной уютного дома, где они жили. Обстановка дома мало вязалась с тем аскетическим образом жизни, который проповедовали баптисты. Мы не говорили о боге. Локетт и Уолгрэн были безусловно умнее миссис Мозес и хорошо себе представляли, что это ни к чему не приведет.

Локетт находилась в Индии около двенадцати лет. Приехала она сюда вскоре после войны. Сначала жила в нескольких деревнях Соединенных провинций, а с 1955 года — в Хайдарабаде.

— Скажите, госпожа Локетт, — спросила я, — что вы делали у себя на родине до поездки в Индию?

— Во время войны я служила в военно-воздушных силах союзников.

— Вы имели офицерский чин?

― Да.

— А что же вас заставило теперь заняться таким сугубо мирным делом?

Оценивающий и настороженный взгляд на какое-то мгновение блеснул из-под полуопущенных век бывшего офицера союзнической армии. Я вспомнила, что точно так же посмотрела на меня Локетт, когда разговаривала с Миллером. Но это было только одно мгновение, какой-то момент. Глаза Локетт вновь обрели свое обычное елейное выражение.

— Этого потребовал от меня мой бог.

Я поняла, что большего узнать мне не удастся.

— Вы хорошо знаете индийские языки? — продолжала я.

— Да, вполне прилично. Я знаю урду, хинди, телугу. Уолгрэн, стараясь увести разговор в более безопасное русло, рассказала мне запутанную и малоправдоподобную историю своего вступления на «путь божий». Но, кажется, я слушала ее невнимательно.

— Нам много приходится работать, — вступила вновь в разговор Локетт.

— У вас, я знаю, много прихожан. Вам, очевидно, приходится и посещать их?

— Да, конечно. Мы ходим к ним домой, беседуем с ними, читаем им библию, объясняем непонятные места. У каждой из нас есть определенный круг индийских семейств. Мы обязаны бывать у них по крайней мере раз в неделю.

— Очень много работы, — подхватила Уолгрэн. — Но нас поддерживает мысль, что все это не зря. Мы готовы служить богу до последнего дыхания.

Я покинула «божьих служительниц» и у ворот «Элима» встретила группу женщин-телугу. Они направлялись в молитвенный дом.

— Госпожа Локетт и Уолгрэн? О, это очень хорошие леди. Они часто бывают и у нас дома. О чем говорим? О, их интересует все. И как мы живем, и что делаем на работе, и кто наши знакомые, и какое у нас настроение, и в чем мы нуждаемся. Они все время о нас заботятся. Эти сестры очень, добры к нам. Мы им многим обязаны.

Мне стало ясно, что проповедники американской баптистской миссии пользуются значительным влиянием среди христиан-телугу. А неустанное «служение богу» американских баптистов удачно маскирует еще более деятельную службу осведомителей.

Баптистские миссии стараются раскинуть свои щупальца по всему городу. Нередко на улицах можно встретить юношей и подростков, которые суют вам в руки бесплатные брошюры и листовки. Это миссионерские издания. Они написаны в увлекательной форме, и на первый взгляд не имеют никакого отношения к богу. Вам вручают тонкую брошюру. На обложке изображен человек в кислородной маске, стоящий на вершине Джомолунгмы (Эвереста). Под ним надпись: «Завоевание». И действительно, брошюра начинается с описания подвига легендарного альпиниста Тенцинга, «Тигра снегов». Это интересно, индийцы хорошо знают и чтут Тенцинга. А через несколько абзацев начинается обычная проповедь, где злосчастная Джомолунгма фигурирует в качестве горы «человеческих грехов», а люди, преодолевшие эту гору, называются «спасшимися» и «очистившимися». Те, кто заинтересовался подвигом Тенцинга, прочтут и остальное. Прочтут и задумаются. А Тенцинг даже не подозревает, что его удивительное мужество и упорство теперь служат обычной приманкой, рекламой для американских баптистских миссий. Такие миссии я встречала не только в городе, но и в деревнях, и подчас в самых глухих уголках деревенской Индии.