Спасти Кремль - Ленковская Елена - Страница 15

– Как же настоящее имя Александрова?

– Надежда. – Улан помолчал, погружённый в воспоминания. – Видишь ли, кадет, Наденька Дурова с младенчества росла в полку. Воспитывали её не маменька с няньками, а фланговый гусар. На гусарских руках и выросла…

Неожиданно улыбка осветила посеревшее от дорожной пыли лицо поручика.

– Представьте себе, Раевский, ребёнка, чьей первой колыбелью было седло. А лошадь, оружие и полковая музыка – первыми детскими игрушками и забавами. Такому ребёнку стрелять из лука и лазать по деревьям было интереснее, чем сидеть в горнице и плести кружева! Однако, когда папенька вышел в отставку, пришлось поселиться в маменькином доме. Там бегать не велели, заставляли рукодельничать. Да-с, а за испорченную работу приходилось выносить битьё по рукам.

Луша призадумалась. Ей самой нравилось и лазать, и бегать, и фенечки разные плести. Но если б её за плохие фенечки по рукам били, она бы, она бы… Ух! Не стала бы этим заниматься. Ни за что. Ещё чего! У Луши даже в горле булькнуло от возмущения.

– А что, Александров всегда хотел стать уланом?

– Ну, сначала он пристал к казакам, потом в уланский полк определился. Было дело – и в гусарском полку послужил. Потом тем же чином в Литовский уланский перевёлся.

– Ой, а почему? Разве в гусарском полку служить… не круче? Ой, я имею в виду – не лучше?

– Лучше – в любом полку воевать хорошо, грамотно и храбро, – сухо ответил улан. Потом, смягчившись, добавил. – В гусарах, Раевский, только очень состоятельные люди служить могут.

– Почему это? – спросила Луша, насупившись.

– Парадный мундир гусарского офицера стоит недёшево. Перейти в уланы Александрова вынудил недостаток средств. – Поручик кашлянул в кулак и заметил, блестя глазами. – Это, думаю, не уменьшило его заслуг перед Отечеством.

– Ой! Нет! Конечно же, нет! – по-девичьи всплеснул руками кадет, от волнения ускоряя шаг.

– А под Бородино… как было?

– Последний день был просто адский! Артиллерия ревела так, что мы едва не оглохли. Ружейные пули вокруг свистали, визжали, сыпались на нас градом, да на них и внимания не обращали… Наш эскадрон несколько раз ходил в атаку…

– И что же, не страшно было?– Не было робости в душе моей. – Поймав на себе восхищённый взгляд кадета, Александров скромно добавил. – Однако ж, рад был бы, если б сражаться перестали.

Телега остановилась.

– Приехали! – крикнул офицер, обернувшись. – Деревня Фили.

Александров слез с телеги, поблагодарил офицера, огляделся и, хромая, отправился искать какого-то своего знакомого Шварца. Усталая Луша плелась рядом. Знакомого Александрову штабного офицера они нашли, выходящим из какой-то избы. Поручик радостно окликнул его. Пока взрослые разговаривали, Луша присела на скамейку у ворот. Ноги гудели.

– Где ж мой Зелант? – спрашивал тем временем Александров у штабного офицера.

– Конь твой с заводными лошадьми в деревню отправлен. Вёрст пять отсюда, не больше. Пойдём, есть у меня лошадь на примете, на ней ты до полка и доберёшься.

Офицеры пошли за какой-то казачьей лошадью, оставив изрядно уставшую Лушу дожидаться на месте.

– Заводные лошади? Это ещё что за чудеса? Что-то я про такой транспорт не слыхала. Механические, или как? Если да, то Карлу Фридриховичу они бы понравились.И Луша, улыбаясь, спиной тихонько прислонилась к забору. Она думала о заводных лошадях. Они гарцевали. Вместо ног у лошадей были стальные, сверкающие на солнце поршни-цилиндры. Их движения складывались в причудливый танец. Лошади ритмично фыркали. Они испускали струи белого густого пара, в пелене которого постепенно утонуло всё вокруг.

Новости в Филях

Сон Луши прервал кто-то из штабных. Луша слегка опешила, когда офицер, которого она прежде ни разу не видела, обратился с ней, как к старому знакомому.

– О, Раевский, кажется? Какими судьбами! Да ты, никак, спишь?

Офицер – это был Шнейдер, один из адъютантов Кутузова – покровительственно потрепал Лушу по плечу.

– Ты, я смотрю, мундир поменял? Ну, что – удалось-таки до Москвы добраться? – поинтересовался он, добродушно оглядывая кадета с ног до головы. – Скор ты на ногу. Где конь-то твой? Да что ж ты молчишь, как рыба? Не проснулся, что ли?

Кадет Раевский растерянно поморгал и ответил, разведя руками:

– Столько вопросов, не знаю на какой вперёд отвечать.

Он собрался сказать ещё что-то, но тут его окликнули.

– Раевский! – кричал с другой стороны улицы Александров. Он вёл под уздцы лошадь и призывно махал Луше рукой. – Поди сюда, дружок.

Кадет сбился, замолчал. Он улыбнулся штабному и виновато пожал плечами – мол, всё бы с радостью рассказал, да нужно идти. Офицер махнул рукой – ладно уж, ступай, коли зовут. Раевский, озадаченно оглядываясь на штабного, засеменил к своему улану.

Александров намеревался препоручить заботам своего младшего товарища неказистую лошадь с тонкой вытянутой шеей.

– О-о! Лошадка! – обрадовался кадет.

Улан только скривил губы. Судя по разочарованной физиономии Александрова, несчастное создание было ему глубоко несимпатично.

– Скорее бы добраться до моего Зеланта! – воскликнул он, с тоской оглядывая доставшееся ему животное. – Эта коняга в первом же деле подведёт, уж поверь мне. И в атаку не пойдёт, и от неприятеля не унесёт.

– А Зелант, он что, тоже теперь заводной?

– Пока – да. Рассчитываю забрать его как можно скорее. Такой конь должен быть в деле, а не в запасе.

– А-а! – Луша подняла брови. Всё ясно. Заводные – значит, запасные.

Мозги человеку для того, чтоб не сесть в лужу, подумала она, с надменным видом оправляя свой кадетский мундирчик.

– А мне там конь найдётся?

– Думаю, да. Ночуем здесь. А завтра эта кляча повезёт нас двоих. Надеюсь, справится.

Луша не разделяла пренебрежения к бедной лошадке. Ласково улыбаясь, она ободряюще потрепала худую лошадиную шею. Чем бы тебя угостить, бедная ты моя животина? С сожалением похлопав по пустым карманам, Луша нагнулась и, сорвав пучок травы, протянула лошади. Лошадь с довольным видом приняла угощение.

– Эх! – воскликнула Луша, отряхивая ладони. – Мне бы тоже какой-нибудь пучок травы посъедобней!

Александров понимающе кивнул.– Без ужина не останемся, – успокоил он голодного кадета и, хромая, двинулся к избе.

Адъютант, расспрашивавший кадета, всё ещё стоял напротив лавки, оживлённо беседуя с подошедшими офицерами. Увидев проходящего мимо Александрова, штабной предупредительно кивнул ему в знак приветствия.

– Так что же, нашёл мальчонка сестру? – обратился офицер к улану, по-свойски беря его за локоть и кивая головой в сторону стоящего поодаль «мальчонки». Поручик слегка поперхнулся, потом несколько обескураженно помотал головой:

– Насколько мне известно, они не встретились.

– Да-с, батенька – война! Весь народ в движении… – высморкавшись в большой измятый платок и спрятав его в карман, вымолвил адъютант. – А парень-то молодец! Первый в штаб примчался – мол, Наполеон часть войск в обход Москвы посылает. Потом уж и разведка донесла. Да-с, вот не знай мы это обстоятельство, может и решился бы Михайло Илларионович под Москвой ещё одно сражение дать. – С другой стороны, место-то какое для сражения выбрали, тьфу! Река поперёк, овраг на овраге. Да, с большими недостатками была позиция, ну да теперь неважно…

– Так стало быть, решено? Не будет сражения? Москву так отдаём, без боя? – в волнении спросил Александров, сжимая кулаки.

– Да. Только что решили. Совет был. Вон, расходятся генералы.

Действительно, от дальней избы разъезжались коляски и верховые. Александров, несмотря на сумерки, издалека узнал генерала Коновницына, у которого ему довелось быть ординарцем. Уселся в дрожки любимец императора генерал Беннигсен, сверкнула знакомая лысина Барклая-де-Толли.

Офицеры, стоявшие неподалёку, окружили адъютанта и наперебой продолжали расспрашивать.

– Так что же, долго совещались?