Зачет по выживанию - Кузьмин Владимир Анатольевич - Страница 37

– Ох ты ж! – охнул дядя Сережа. – Одна-одинешенька в тьме кромешной.

– Она там не одна.

– Ну да, ну да. С этим рыженьким, конечно. Он ее туда и зазвал.

– Нет, дядя Сережа. Зверек, может, и с ней. Но там нечто большое… Не знаю, как объяснить… Но это оно ее заманило.

Юстина побледнела и стала оседать. Стоящий рядом Джон подхватил ее, усадил на скамейку.

– Алекс, дай ей воды.

Юстина сделала глоток и зарыдала.

– Алена, можешь еще что-нибудь добавить? – попросил Антон Олегович.

– Да, – просипела Алена пересохшими губами. – Только мне тоже воды дайте. Когда я стала сканировать, оно нанесло ментальный удар. Сначала попыталось испугать, не будь рядом Чиха…

Чих, стоявший рядом, чихнул. Алена улыбнулась, выпила воды из протянутой чашки и продолжила:

– Второй удар был болью. Ну очень больно стало, только я уже готова была к чему-то подобному и сумела прикрыться. Ну и Чих снова помог, он умеет такие удары на себя перетягивать. Или отвлекать на себя. Что еще? Оно, то, что там внизу, не умеет двигаться. Или почти не умеет. Скорее всего студнеобразное, вроде большой неподвижной медузы. Все.

– Получается, что для того, чтобы выжить, это существо подчиняет себе другие существа, – сказал Антон Олегович. – Вот и Пушистик оказался таким.

– Нет, – уверенно возразила Настя. – Этот рыжий был специально выращен. Выращен привлекательным для нас. Мы и чуть похожих существ здесь ни разу не встретили, а уж таких же в точности просто нет. Существу внизу не хватало сил самому дотянуться до нас. А слуги ему действительно нужны. Вот он и создал из частички себя Рыжего наглеца. Тот пытался всех нас подчинить. Но большинство не поддавались, да и сил ни ему, ни его хозяину недоставало, чтобы всех сразу поработить. Тогда он сосредоточился на Эльзе. А в последнее время смог и на Юстысю повлиять.

– Ты уверена? – спросил Антон Олегович.

– Уверена. Мы с Аленой много об этом спорили.

– Я вначале тоже была горой за Пушистика, – сказал Алена. – Но недавно вдруг поняла, что не могу про него ничего понять. Про все другое живое очень многое сразу чувствую, а про него – ничего! Зато вспомнила одну вещь, раньше я почему-то на это внимания не обращала – он бесполый.

– Так! – Антон Олегович хлопнул себя по колену. – Желаете вы этого или нет, но все должны поесть. Похоже, сил нам понадобится очень много.

Кольцов первым послушно уселся на скамью и принялся быстро есть. Остальные последовали его примеру. Настя догадалась, что у Семки уже есть какой-то план, но пока не спрашивала. Семка же, едва опустошив свою миску, спросил:

– Так, значит, милостивые государи и государыни. Спасибо нашим поварам за то, что кашу варят нам. Бумага у нас уцелела, или мне план боевых действий на песке чертить?

– Есть бумага, – ответила фрау Вибе. – Очень необычно, но именно бумага у нас хорошо сохранилась.

– Тогда генеральный штаб в моем лице начинает разработку операции. С каждого беру подписку о невыезде и о неразглашении. По мере продвижения в подготовке плана надобность может возникнуть в каждом. В общем, ешьте пока, а Чапай думать будет.

– А кто такой Чапай? – спросила фрау Вибе у Серены.

Та в ответ лишь пожала плечами, зато у Кима нашелся ответ:

– О! Это такой знаменитый русский герой, вроде Конана-варвара.

Настя так и не поняла, смешно это или нет. Скорее всего, при других обстоятельствах все бы смеялись. Ну не все сразу, сначала те, кто из России. Но потом рассказали бы, кто такой Чапаев на самом деле, и тогда бы уже все смеялись.

Ей очень хотелось сесть рядом с Семеном и узнать, чего он там замышляет. Вдруг полную ерунду? Хотя нет, вряд ли ерунду. Кто-кто, а Кольцов соображать умеет. Пусть частенько в это трудно поверить.

Семен, как и обещал, по очереди подзывал почти всех. Ребята подходили, садились рядом и слушали. Иногда переспрашивали что-то, иногда просто кивали и отходили задумавшись.

Настя смотрела на них и вдруг подумала: как же все изменились за эти недели, что они их не видели.

Сашка Русаков, которого с легкой руки Серены все стали звать Алексом, просто возмужать успел. Был мальчишкой, стал взрослым. Взгляд изменился в первую очередь. То хлопал длинными, как у девчонки, ресницами и почти по-девчоночьи гримаски строил. Теперь лицо спокойное, эмоции только в глазах. И складки в уголках рта обозначились, придавая ему выражение упрямства. И вообще приятное мальчишеское лицо стало мужественнее. Но не только это. Какое-то спокойствие в движениях появилось, руки с длинными музыкальными пальцами стали скупыми на жесты. И полное ощущение, что он в росте прибавил и в плечах раздался.

Настя повела глазами, чтобы с кем-нибудь сравнить, первым, естественно, оказался сидящий рядом с Сашкой Семка. К огромному удивлению, она поняла, что и Кольцов повзрослел сильно. И тоже стал шире в плечах, и в лице схожие метаморфозы. Интересно, как же она сама изменилась? Спросить, что ли, при случае у того же Кольцова?

Нет, точно, перемены в каждом заметны. Если не по сравнению с тем, какими были месяц с небольшим назад, так с тем, как выглядели дома, на Земле.

Вот Инеза. Понятно, что когда-то у нее была просто роскошная грива черных волос, а сейчас она коротко стрижена не самыми умелыми руками. Видно, что не очень красивое смуглое лицо – по темноте кожи она только Серене уступала – стало тверже в чертах, но выразительнее. А черные глазищи каковы! Вот глянешь в них и сразу поймешь, что такое настоящий испанский темперамент.

Нет, изменились все, и очень сильно. И как это ни странно, но внешне все изменились в лучшую сторону. Это еще при том, что вид у них ужасающий. И только Эльза осталась прежней. И стала казаться на их фоне маленькой глупенькой девочкой, первоклассницей, нечаянно попавшей в компанию взрослых выпускников. Плаксивой, постоянно делающей глупости и ищущей утешения у подлого зверька.

Настя стряхнула с себя эти не совсем ко времени пришедшие мысли. Семка позвал для раздачи ценных указаний ее, Серену и Антона Олеговича.

– Вот, – со вздохом гения, уставшего объясняться с дилетантами и наконец заполучившего в собеседники равных себе, сказал Семка. – В целом идея выкристаллизовалась, но нужно проверить свежим взглядом. Тут у меня чертеж. Или схема. Понятно, что каракули, но суть я сейчас объясню. Красным, синим и коричневым я обозначил три основных хода. Чем толще нарисовано, тем глубже эта часть хода. Они сейчас под водой, зато не засыпаны, точно могу сказать, можно через них пролезть. Алена сказала, что этот… Ну тот, кто под нами сидит, вот здесь расположился, собственно там и все ходы сходятся. Рядом еще камера, в ней Эльза. Я исходил из того, что животное соображает неплохо. Ну и чутье, в смысле умение издалека чувствовать, у него будет покрепче, чем даже у Аленки. Поэтому нам необходим отвлекающий маневр. Очень серьезный. Алена уже готовит… ну в общем, наговаривает… Короче она знает, что делать. Когда мы ее поделки запустим в этот ход, – Семен ткнул пальцем с обломанным ногтем в чертеж, – должно создаться впечатление, что через него пробираются люди.

– Как это будет сделано?

– Ход почти полностью затоплен, и в нем течение в нужном направлении. Достаточно нырнуть и запустить чего там Алена приготовит.

– Я пару камешков добавлю, – пообещала Настя.

– Как вам будет угодно, сударыня, – серьезно согласился Семка. – Только на ваши камешки у меня особые замыслы. Но это уже при отходе, так что пока пропустим. Дальше вот что. Через оставшиеся два хода пойдут еще две группы по два человека.

– Ох, Семен Анатольевич! – грустно засмеялся Антон Олегович. – Все уже решил. Ладно, сейчас нам не до субординации. Первая группа – это ты и Настя. Так?

– Да. Мы пойдем здесь. А вы и Серена – здесь.

– Почему?

– Наш ход тоже затоплен. А ваш почти сухой. И это единственная причина.

– Стоп. Как вы собираетесь передвигаться через затопленный ход?

– Ну мне однажды уже пришлось нырять под воду минут на десять.