Зачет по выживанию - Кузьмин Владимир Анатольевич - Страница 20

– Настя придумает.

Кольцов отчего-то испугался этой шуточной угрозы и ополовинил флягу. И почти сразу задремал. И во сне увидел вовсе уже несусветное. То есть не сам себя со стороны, а наоборот. То есть лежит он с закрытыми глазами и дремлет, но видит, как, оставаясь лежащим и спящим, все равно поднимается, потягивается и начинает бродить по лагерю. По большей части принюхиваясь и не особо присматриваясь. В результате прошел сквозь Войцека и по горящему костру тоже прошелся. Понюхал дым, понюхал рыбу, понюхал грибы. И кажется, что-то придумал. Что придумал Семка номер два, Семка номер один не понял, но вместе со вторым номером обрадовался. И уснул уже крепко. Правда, вскоре Войцек его вновь разбудил и заставил пить из фляги. Семен послушно напился, с трудом поднялся и отправился в кусты. Очень вовремя, потому что далеко ходить ему было трудно, а тут еще и девчонки вернулись. Кольцов на всякий случай поспешно улегся, а то вдруг его за хождения действительно разжалуют ниже рядового. Но его первым делом укорили именно за это.

– Ты погляди, лежит себе довольный, бездельничает, – сказала Алена.

Семка слегка растерялся, но ответил:

– Сами же велели.

– Да шучу я, шучу. Ты действительно полежи пока. Я же вижу, что не совсем без дела лежишь, сквознячок организовал. Даже рыбой уже не так воняет. Ой! А ею совершенно не пахнет.

Семка потянул носом и сам удивился: действительно не пахнет.

Настя глянула на него подозрительно, подошла вплотную к рыбному мешку и принюхалась.

– Твоя работа?

Семен собрался было все отрицать, но задумался.

– Не знаю, – пожал он плечами. После фыркнул и заявил: – Во сне сотворил чудо.

С него потребовали объяснений, но толком он ничего объяснить не сумел. Сказал, что долго думал, а после всяких потрясений увидел сон, ну и… Тут девчонки вспомнили о том, что не знают подробностей его отравления, пришлось все не спеша и подробно рассказывать. Девчонки его рассказу очень удивились. Похоже, даже стали сомневаться в его правдивости. С другой стороны, забыли, что собирались его не кормить, а когда вспомнили, было уже поздно – Семен наравне со всеми умял целую миску похлебки из рыбы, грибов и каких-то травок.

– Да вы не переживайте, – сказал он, когда Настя с Аленой спохватились. – У меня же не пищевое отравление было, а… э… воздушно-капельное. Да и не отрава это, судя по всему, а галлюциноген какой-то. Так что все, что я вам рассказал, имеет самое простое объяснение: у меня были глюки!

– И ты из-за них умудрился как-то ликвидировать запахи, – с подозрением сказала Настя. – Ох, сержант, вечно с тобой что-то происходит такое, что и не знаешь, как к этому относиться.

– У нас с каждым что-то случалось, – обиженно проворчал Кольцов. – Даже Антон Олегович недавно влип.

– Не влип, а провалился, – машинально поправила его о чем-то задумавшаяся Настя. – Спите, ефрейтор, вас скоро ждут великие дела по заготовке грибов.

14

До хлебной рощи оставалось полдня пути, и они остановились на обеденный привал. На симпатичном таком бугорке, хорошо проветриваемом настоящим природным ветром. Уже второй день кряду их одолевали полчища кровососов, на фоне которых привычные уже капельки выглядели родными и милыми. А уж по-настоящему родным комарам они бы только обрадовались. Те хоть пищат, прежде чем укусить. К тому же выше двух-трех метров над землей не летают. А капельки летают, пусть обычно только по ветру и как-то еще при его отсутствии, хотя и не про них речь, на них и внимание перестали обращать. Появились и ранее встречавшиеся крохи-мотыльки с квадратными крыльями, способные летать даже против несильного ветра и ужасно кусучие. Но их хотя бы видно, а вблизи даже слышно. Ну и кусают они пусть чувствительно, зато после укусы не чешутся. А вот ниточки, наверное, близкие родственники капелек, почти прозрачные, тонкие, как нитка, и потому совершенно незаметные, крыльев не имеющие, отчего-то летают куда пожелают. И залезают под одежду, в волосы, в нос, в уши, в рот норовят влететь, только успевай отплевываться. Укус их не чувствуется, да, видимо, они и не кусают в буквальном смысле слова. Но после их попадания на кожу остается тоненький рубчик, и свербит это место – хоть воем вой.

В общем, пока организуешь защиту, натерпишься мук. А ее не всегда можно устроить.

Вот и шли они, а порой летели, закутавшись так, что одни глаза и кисти рук оставались голыми. И все равно натерпелись.

– И откуда их понабралось здесь? – спросил Семен, смазывая зудящие места соком какого-то дерева, который позволял зуд ослабить.

– Живут они здесь, – философски объяснил Войцек.

– И чем питаются? Нам когда что-то с кровью внутри попадалось? Две недели назад, когда от лагеря еще толком не отошли.

– А рыбы? – резонно возразил Кисконнен.

– Рыбы в воде живут, – не менее резонно ответил Семка. – У них там свои паразиты и кровососы, типа пиявок.

– Может, они всеядные? – пробормотала Алена рассеянно.

Семен собрался возразить, но выражение лица Алены ему не понравилось, что-то она учуяла. Мешать вопросами он не стал и на Войцека чуть шикнул, чтобы не отвлекал.

Алена закончила слушать и удивленно на всех посмотрела:

– Семка, ты прав. Мы две недели ни единого животного не видели. Зато сейчас к нам приближается… приближаются полчища. С той вон стороны несутся. И прямо на нас.

– Сворачиваемся, быстро! – распорядилась Настя. – Готовность к взлету одна минута!

– А обед?

– С собой забираем. Каша готова, а жабу после дожарим.

– Это не жаба, – возмутилась Алена. – Оно вообще не земноводное, скорее пресмыкающееся.

– После расскажешь, – велела Настя, но сама стала сыпать вопросами, как крупой: – Скажи лучше, далеко эти стада? Как быстро двигаются? Насколько там крупные особи? Хищники или травоядные?

– Минут пять у нас есть, – ответила на главный вопрос Алена, собирая посуду. – В такой массе я отдельных зверей не чувствую. Но мне кажется, что там и хищники есть, и всякие другие.

Отвечая, Алена успевала заниматься разными делами, а мальчишки тем временем сворачивали все расстеленные для удобства отдыха коврики и циновки.

– Костер стоит потушить, – сказал Войцек, когда все было собрано и оставалось лишь самим сесть сверху и взлететь.

– Пусть горит, может, отпугнет зверье, – предложил Семен. – Я в случае чего потушу сверху.

Войцек фыркнул, но шутить про способ тушения костра сверху не стал.

– Тогда нужно устроить якорь, – сказал он и стал привязывать их бурлацкую лямку к одинокому кусту, проросшему на склоне этого каменистого бугорка.

Они взлетели и, не сговариваясь, повернулись в ту сторону, куда указывала Алена. Из-за гряды холмов, которую они пролетели часа два назад, поднимались в небо столбы пыли.

– Ну е мое! – с досадой воскликнул Семен. – Пыль мы должны были заметить уже давно.

– Мы вперед и по сторонам больше смотрели, – то ли возразил, то ли согласился с ним Войцек.

– Назад тоже оглядывались, – сказала Настя. – Но что там так далеко, нас не интересовало. Алена, а где твои полчища несметные?

– Правее гляди.

– На реку, что ли? – спросил Семен и чуть не прикусил себе язык. Такую речку он должен был почувствовать и в пять раз дальше, а значит, и не река это. А то самое зверье бежит. Или течет. Бурным потоком.

– Странно, но пыли тут нет.

– Войцек, – покачала головой Алена, – ты мог бы заметить, что по ту сторону холмов травка жиденькая и почва сухая глинистая. А по эту – трава густая и высокая, земля влажная.

Все замолчали, завороженные невиданным зрелищем. Поток все приближался, стали видны отдельные животные.

– То ли кролики, то ли кенгуру, – задумчиво произнес Семка, пытаясь сообразить, на кого больше похожи звери. Точнее, зверьки, не больше домашней кошки размером. Пушистые, будь уши у них подлиннее и не такими округлыми, точно сказал бы, что кролики. Но с совсем уж короткими передними лапами. Задние намного мощнее и длиннее, он раза три-четыре прыгнет на задних, на пятый обопрется передними, чтобы принять более вертикальное положение, и вновь скачет только на задних.