Ирод - Мордовцев Даниил Лукич - Страница 38

Толки эти дошли до Ирода. Рабынь и других придворных служанок Ирод приказал пытать. Полилась кровь, раздались стоны пытаемых.

— Господь Бог, царь небес и земли! — взмолилась одна из них под пытками старого Рамзеса. — Да карает он виновницу наших страданий — Дориду, мать Антипатра!

— Га! — воскликнул Ирод, когда Рамзес доложил ему об этом. — Так пытай вновь всех и показания их вели записывать; а до Дориды я сам доберусь.

Через несколько часов Рамзес явился с записью.

— Ну, что? — спросил Ирод.

— Вот! — лаконически отвечал старый негр, подавая запись, которую Ирод стал жадно пробегать глазами.

— А! — шептал он, задыхаясь. — Они все на меня... «Раз Ирод справился уже с Александром и Аристовулом, то он еще и до нас доберется и до наших жен», — вот они что говорят! — «После того, как он задушил Мариамму и ее детей, то никто не может ждать от него пощады, — поэтому, лучше всего по возможности не встречаться с этим кровожадным зверем»... Да теперь лучше не встречаться... а встретитесь, встретитесь... А! Это мой первенец жалуется своей матушке, добродетельной Дориде: «Я уже поседел, а отец с каждым днем все становится моложе, и я, вероятно, умру прежде, чем вступлю на престол»... Да, да! Умрешь, умрешь! Это верно... Дальше: «Но пускай даже отец опередит меня смертью — да и когда это будет? — то, во всяком случае, царствование принесет мне кратковременную радость... Голова гидры — дети Александра и Аристовула — растут, а виды для моих собственных детей отец у меня похитил; потому что в завещании преемником моим он не назначил ни одного из моих сыновей, а Ирода, сына Мариаммы»... О, злодей! Змея! Он еще издевается надо мной, — говорит: «Впрочем, в этом отношении отец не более как старый простофиля, если воображает, что его завещание, после его смерти, останется в силе — я уж позабочусь о том, чтобы никто из его потомков не остался в живых»...

Кровь бросилась Ироду в голову, в глазах потемнело... Да ведь это его собственная система... Сын ее усвоил себе... Он сам, Ирод, старался искоренить потомство Маккавеев — Антигона, Аристовула, наконец, своих собственных сыновей от Мариаммы... Сын идет по стопам отца...

Оправившись немного, Ирод опять стал пробегать пыточную запись.

— А! Вот что: «Никогда еще ни один отец так не ненавидел своих детей, как Ирод, но его братская ненависть простирается еще дальше: недавно только он дал мне сто талантов за то лишь, чтобы я ни слова не вымолвил с Ферором. А когда Ферор спросил меня: „Что я ему сделал худого?“ — „То, что мы должны считать себя счастливыми, что он, отняв у нас все, дарует нам хоть жизнь. Но невозможно спастись от такого кровожадного чудовища, которое даже не терпит, чтобы открыто любили других. Теперь, конечно, мы вынуждены скрывать наши свидания; но вскоре мы это будем делать открыто, если только будем мужественны и смело подымем руку“.

XXVI

Теперь Ирод, как гончая собака, пошел по следу самого крупного зверя — Антипатра, который был в Риме. Тем лучше, оттуда ему будет трудно замести свой след.

По поводу смерти Ферора между придворными женщинами стали ходить толки о каком-то «любовном зелье», которое будто бы какая-то арабка, подговоренная предметом страсти Саломеи, Силлаем, привезла из Аравии, и будто бы этим ядом Ира отравила своего мужа. Но Ирод знал, как Ира любила Ферора, и, вдобавок, он сам не отходил от постели больного брата, который и умер у него на руках.

Об этом болтали и жены Ирода, скучая в своем дворцовом уединении.

— Пахнет ядом, — подумал Ирод и велел повести розыски в этом направлении.

Начали с приближенных Антипатра. Подвергнутый пыткам управляющий домом показал, что Антипатр, неизвестно для чего, получил яд из Египта и передал его Ферору, а последний передал его на хранение жене.

Ирод тотчас же приказал позвать Иру.

— Где яд, который передал тебе Ферор? — внезапно спросил он смущенную женщину.

Ира сначала, казалось, не поняла вопроса, но потом страшно побледнела.

— Я сейчас принесу его, — сказала она, наконец, дрожа всем телом, и поспешила выйти.

Но не прошло и минуты, как на дворе послышались крики рабынь: «Ира бросилась с кровли! Ира убилась!»

По счастливой случайности, падение ее было не смертельно, и Ирод приказал внести ее во дворец, послал за врачом. Когда же Ира получила возможность говорить, Ирод сам приступил к допросу.

— Открой мне всю правду, Ира, — сказал он. — Что побудило тебя броситься с кровли? Если ты скажешь правду, то клянусь освободить тебя от всякого наказания; в противном же случае, если ты что-нибудь скроешь, я прикажу пытками довести твое тело до такого состояния, что от него ничего не останется для погребения.

Страшные минуты переживала несчастная женщина. За несколько мгновений, пока она, трепещущая, стояла перед Иродом, в возбужденном мозгу ее пронеслась вся ее полная приключений жизнь... Она вспомнила свою далекую родину — Скифию... Маленькой девочкой она беспечно играла на берегу Понта с другими скифскими детьми. Она помнит, как умер их царь, как погребали его вместе с любимым конем, женами и слугами... Потом над могилою его насыпали высокий-высокий курган, а вокруг кургана поставили пятьдесят мертвых, нарочно для этого убитых воинов на убитых конях... как подпирали этих коней, чтобы они не падали... Страшно!.. Потом ее похитили киммерийские пираты и продали в Египет... Сфинксы... пирамиды... Клеопатра невзлюбила юную рабыню за красоту и велела продать ее... Иру продали в Иудею... В Аскалоне ее купил Ферор... Как он любил ее!.. Но Ферора уже нет...

Ира очнулась словно от глубокого сна.

— Зачем мне хранить еще тайну, когда Ферор уже мертв? — сказала она, заплакав. — Или должна я щадить Антипатра, который всех нас погубил? Слушай же, царь, и Бог, которого обмануть нельзя, да будет вместе с тобою моим свидетелем, что я говорю истину. Когда ты в слезах сидел у смертного одра Ферора, он после тебя призвал меня к себе и сказал: «Да, Ира, я жестоко ошибался в моем брате! Тяжело я провинился перед ним! Его, который так искренне любит меня, я ненавидел. Того, который так глубоко сокрушается моей смертью даже до наступления ее, я хотел убить! Я теперь получаю возмездие за мое бессердечие... Ты же — говорит — принеси сюда яд, оставленный нам Антипатром для его отравления — он у тебя хранится... Уничтожь — говорит — его сейчас же на моих глазах, чтобы я не уносил с собою духа мщения в подземное царство!..» Я повиновалась ему, принесла яд и большую часть высыпала у него перед глазами в огонь... Но, царь, немного я сохранила для себя на случай нужды и из боязни пред тобою. Вот он.

И Ира протянула баночку, в которой оставалась незначительная доза яда.

Начались снова пытки придворных, снова стоны и кровь... И кто же оказался еще в числе заговорщиков?.. Мариамма, красавица Мариамма, любимейшая из всех жен Ирода после Мариаммы!.. Ирод все более и более приходил в безумие... Что же это? Издевается над ним неумолимый рок? Те, кого он наиболее любит, те, именно, жаждут его смерти... Это загробная месть Мариаммы...

Недаром в последние годы мертвецы, успокоившиеся было в своих гробах, опять стали посещать его по ночам. Мариамма являлась в сопровождении детей... «Ты удавил их, но тебя будут давить жесточайшие мучения», — звучал по ночам ее голос. «Рамзес! Прогони ее!» — нередко кричал он, срываясь с ложа. — И Рамзес, которому Ирод со своими ночными привидениями не давал спать, каждое утро свирепел все более и, жалея своего господина, все более и более налегал на пытки и с каждым днем делал новые открытия.

— Вот еще змеиный яд и соки других гадов, — говорил он, подавая Ироду новые добытые им улики. — А вот письма из Рима, поддельные... Это будто бы писали твои дети, царевичи Архелай и Филипп, а это неправда: это все Антипатр подкупал римских писцов, которые и писали, подделываясь под почерк царевичей. Это все передал мне Бафилл, вольноотпущенник Антипатра... Я его сегодня пытал.