Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Серёжка Покусаев, его жизнь и страдания - Печерский Николай Павлович - Страница 7


7
Изменить размер шрифта:

— Десять копеек — подоходный налог, — сказал старик. — Полагается. Спроси кого хошь!

Серёжка понял, что торг окончен. Он погорел, стал жертвой тройной бухгалтерии. Молча и сурово он принял двугривенный и, не простившись с чутким стариком, пошёл со двора. А старик стоял у ворот и кричал ему вслед:

— Скажи спасибо, что я за бездетность с тебя не взял! Ходют тут всякие!

Понурив голову, шёл Серёжка домой. Он думал о сложности и глубине людских отношений, пережитках, которые разъедают отсталую часть человечества, равновесии добра и зла.

Возможно, он думал иными словами. Но смысл остается один и тот же.

Солнце опускалось за крыши домов. Серёжка ускорил шаг. Мать ничего не скажет ему, потому что они с Серёжкой в ссоре. Но Серёжка знал, что она ждёт и волнуется. Сидит возле окошка, смотрит во двор и грустит…

Отец, наверно, не пришёл. Он работает слесарем на экскаваторном. Там у них сейчас аврал, и появляется он поздно, когда Серёжка уже спит. Иногда Серёжка просыпался и видел узкую полоску света в кухонной двери. Там сидели отец и мать, вполголоса говорили о своих делах, о том, что надо экономить и беречь деньги.

Кроме Серёжки, у родителей было ещё двое — Сережкина сестра Ира и сестра Аня. Ира училась в Киеве на англичанку, а сестра Аня — в Борисоглебском техникуме. В каждую получку им отправляли деньги или посылки. Но отец и мать никогда не хныкали и не падали духом. Возможно, они не хотели, чтобы обо всём этом знал их сын Серёжка.

Отец только гладил мать по плечу и говорил:

— Ничего, мамка, не расстраивайся!

Серёжкину мать звали Валей, а точнее — Валентиной Семёновной. Но отец называл её мамкой или мамурёнком. Такое у него было смешное и ласковое слово.

Всей семьёй Покусаевы собирались в последнее время только по субботам и воскресеньям. Так было и в прошлую субботу. Они сидели за столом, пили чай и говорили о жизни, о том, что пора отправлять в Киев и Борисоглебск посылки.

— Ничего, мамка, — сказал тогда отец. — Смотри, какой у нас помощник растет! Пирогами к старости кормить будет…

Отец как-то ласково и значительно посмотрел на своего сына. Может, он сказал про пироги так. А может, в самом деле верил, что Серёжка одумается и станет когда-нибудь человеком.

В принципе Серёжка тоже хотел быть человеком. Но у него ничего не получалось и всё шло шиворот-навыворот.

Серёжка подошёл к своему дому. Во дворе уже никого не было. У подъезда горела жёлтым светом электрическая лампочка. Серёжка постоял немного у подъезда, вздохнул и пошёл вверх по лестнице…

ТРЕБУЕТСЯ НЯНЯ

Серёжка завтракал с матерью. Она сидела с одной стороны стола, а Серёжка — с другой. Серёжка не подымал головы. Ему видны только мамины руки. Они тонкие, худые, с голубой жилочкой возле запястья. Эти руки много сделали для Серёжки. Нянчили, когда он был маленьким, вытаскивали из пяток занозы, стирали штаны и рубашки, прикладывали к голове мокрые тряпки. Серёжка сильно болел. Если бы не мама, он бы не осилил злую горячую болезнь. Мама и её руки сделали для Серёжки всё…

Мать устроилась в библиотеку. Теперь у нее работы в два раза больше. Никогда Серёжка не жалел ее по-настоящему, не брал на себя её заботы. Даже мусорное ведро Серёжка выносил с боем. У него всегда находились отговорки и уважительные причины. Лучше самой сделать что надо, не просить этого лодыря и растяпу, не расстраивать и не унижать себя. Серёжка всё это понимал. Но как-то не перевоспитывался и не исправлялся.

Сейчас был подходящий случай сказать всё это маме, дать последнее честное-пречестное. В конце концов, он не преступник, и в груди у него бьётся настоящее сердце. Серёжка размышлял, как всё это получше изложить маме, покончить раз и навсегда с тёмным прошлым, стать образцовым ребёнком. Таким, как Изя Кацнельсон или Галя Гузеева.

Он смотрел на руки матери и подбирал про себя подходящие слова. Душа его была залита теплом, нежностью, всем тем, чему люди не нашли и, видимо, не скоро найдут точного и ёмкого названия…

Серёжка ничего не успел сказать. Мать вдруг поднялась, подошла к нему и прижала его к фартуку. На голову Серёжки, там, где был длинный шрамик от камня, упала тёплая капля. Одна, потом другая. Она ничего не говорила, мама. Только сильней прижимала голову безрассудного сына тонкой худой рукой.

— Ты меня прости, Серёжа. Я вижу, как тебе… Купим тапочки.

Она порывисто отслонила Серёжку от себя и ушла из комнаты, закрывая лицо руками.

Всё перевернулось в душе Серёжки. Лучше бы его убили, чем так… Расстреляли как гада! Он больше не может. Он должен что-то сделать! А если не сделает, тогда умрет. Он всё решил!

Он метался по комнате, как шаровая молния. Сдвинул стулья, вымыл до блеска полы, смотался вниз с мусорным ведром. Ничто не ускользнуло от его взгляда. Перемыл посуду, вытер кругом пыль, полил пальму и даже вычистил наждаком огромную алюминиевую кастрюлю. Ею уже давно не пользовались, но выбросить не решались, потому что было жаль вещь.

Потом он сидел на стуле возле окна и думал.

Серёжка решил твердо и окончательно заработать деньги. По гривеннику, по копейке в день — всё равно. Он сам себе купит тапочки, смоет навсегда свой позор. Это точно и бесповоротно.

Путь Серёжки снова был на улицу. Туда, где озабоченно идут пешеходы. Мчатся трамваи и машины, едут по своим делам люди, радуются и удивляются всему, чем крепок человек, что держит и утверждает его на земле.

Трудно спускаться с облаков на землю. Второй час слонялся Серёжка по улице и всё без толку. Один раз даже решил пойти к хозяину с клубничной физиономией. Потом вспомнил про подоходный налог и отказался. Пускай он сгорит вместе со своим салом и своим налогом!

Но куда же всё-таки дальше?

Серёжка окончательно обалдел от забот и переживаний. Он остановился возле телеграфного столба и начал изучать рекламу. Некоторые объявления пожелтели, растрескались, покрылись пятнами. Были похожи на орангутангский брезент, из которого Изя Кацнельсон мастерил Серёжке тапочки. Были тут и совсем свеженькие, ещё не утратившие яркость чернил и карандашей всех цветов. От прозаического синего до ярко-красного из модной шариковой ручки.

Продавались по случаю и в связи с отъездом кровати, матрацы, тумбочки. Была даже одна фисгармония и аппарат для сушки волос.

Но запросы Серёжки были проще и скромнее. Он искал рекламу о найме рабочей силы, письменных указаний, где применить свои силы и таланты.

Серёжка нашёл объявление. Оно висело на кнопках возле ржавой, закрученной спиралью проволоки. На узеньком листке из тетрадки по арифметике было написано:

«Требуется опытная няня. Оплата по соглашению. Без рекомендаций не приходить».

Реклама всколыхнула в Серёжкиной душе сложные разноречивые чувства. Их можно было разделить на две части. Нянька, как знал Серёжка, должность сугубо женская. Если Галя Гузеева узнает, что Серёжка пошёл в няньки, она подымет его на смех.

— Ты, Покусаев, болван, — скажет она. — Я в тебе окончательно разочаровалась!

Неизвестно, как оценят Серёжкин шаг Вовка-директор и лучший друг Изя Кацнельсон. Вероятно, тоже не одобрят. Не подходили Серёжке и другие пункты рекламы. У Серёжки не было опыта и рекомендаций. Без них в порядочный дом нечего и соваться. Это ясно.

Устраивала обе, неизвестные пока друг другу стороны, только вторая графа: оплата по соглашению. Серёжка согласен. Даже на полставки.

Серёжка стоял возле столба, как конь, привязанный к стойлу. Читал объявление и всё больше понимал — работа эта как раз по нему. Опыт — дело наживное, а рекомендация — пустяк. Выпишут в домоуправлении. У него там знакомство.

Серёжка снял объявление, чтобы избавиться от конкурентов. Пускай ребята смеются. Ему наплевать!

С заветным объявлением в кармане Серёжка ринулся домой. По двору бродил Изя Кацнельсон. Ему было скучно без лучшего друга. Изя увидел Серёжку и очень обрадовался.

— С работы пришёл? — спросил он.