Жена журавля - Несс Патрик - Страница 4

— При этом никого из нас не зовут Пэтти!

— Я сам из Турции. У нас там не бывает ни Пэдди, ни Пэтти. Так откуда мне знать? Я же говорю, скорее всего, они просто увидели цвет этой майки…

— Это цвет нашей благотворительной компании. Мы с таким цветом выступаем против рака груди. Розовый. Потому что рак груди убивает женщин. Большинство взносов делают женщины, но попадаются и мужчины. Мы проводим кампанию, поднимаем деньги. Такой у нас цвет. С полом того, кто наденет майку, это никак не связано. Разве у маек есть пол?

— Я бы сказал, что да. Это написано прямо на бирке. Мужской — сверхбольшой. Экстра! Ладж! Эй, что, меня на видео снимают? Ах, вот вы что устроили? Так вот он, кто это всё…

— Эй! Как дела, Мехмет?

— Клиент недоволен выполненным заказом, мистер Дункан.

— Я что, по-вашему, похож на Пэтти?!

— Ну, я не знаю вас настолько близко, чтобы судить, но, по-моему, нет.

— А почему тогда здесь написано…

— Это явно чья-то ошибка. Я отлично помню, что впечатывали два Ди.

— Вот спасибо!

— Мы все исправим уже к утру.

— У меня забег в воскресенье!

— А завтра только пятница. Мы все успеем.

— Я просто подчеркиваю, что на очередные ошибки нет времени.

— Не беспокойтесь. Больше никаких ошибок. Лично вам гарантирую.

— Вы слышите? Джордж Дункан лично гарантирует!

— Что вы имеете в виду?

— Я лично буду здесь завтра, Пэдди, я обещаю. И если понадобится поехать для этого в Сент-Ив…

— У вас что, типография в Сент-Иве?!

— Если понадобится, я поеду в Сент-Ив и заберу их лично.

— Но это двенадцать часов туда и обратно!

— А вы туда ездили? Я слышал, шоссе А-30 как раз для этого, если вы…

— В общем… До завтра, прошу вас. Надеюсь, я внятно говорю.

— Даю вам слово.

— …

— …

— Тяжелый чувак попался.

— Перестань задирать клиентов, Мехмет. Тут рецессия на носу.

— Ну что ж, еще один повод задуматься. С рецессией на носу, Пэтти, ошибка в написании твоего имени конечно же приведет к такому…

— Что я тебе повторяю? Береги клиента! Я ввожу это правило вовсе не для того, чтобы тебя наказывать.

— Но это именно то, что они установили по всей Америке, Джордж. «Могу я чем-то помочь вам, сэр?» «Как вам это идет, сэр!» «Еще чаю со льдом, сэр?»

— Значит, ты еще не был в настоящей Америке.

— Ну, телевизор… та же фигня.

— Давай-ка позвони в Сент-Ив и скажи, что у нас срочная коррекция. А заодно спроси, куда подевались футболки с блядками для Брукмана. Парни ночью уезжают в Ригу и должны заглянуть к нам буквально через…

— Для Брукмана?

— Что ты так смотришь, Мехмет? Не нравится мне твой взгляд. Скажи-ка…

— Ребята от Брукмана уже уехали. Они заглядывали сюда днем, когда ты ушел на обед.

— О, нет! Нет-нет-нет! Я же проверял тот заказ и все их пожелания, когда они приходили…

— Ну да, те маечки с лямками и голубыми кисками на пузе.

— А! Это же был мальчишник О'Райли! Какого хрена там делают голубые киски?! Они ведь еще сами говорили — гулянки по-тяжелому…

— У нас нет мальчишников в Турции. Откуда мне знать разницу?

— Но вы же втроем переехали сюда!

— Да ладно, и что с того? Они придут сюда в задницу пьяные, кто вообще что-нибудь заметит?

— Знаешь, если солдаты из Колдстримской гвардии Ее Величества заметят, что над их яйцами почему-то болтаются голубые картонные киски…

— Лапки.

— Что?

— Не сами киски, а их лапки. Зачем? Чтобы ублажать, понятное дело. Разве не это — главная задача любого мальчишника?

— …

— Что?

— Позвони Брукману, Мехмет. Он-то уж точно еще не открывал ящик с подарками на мальчишник.

— Да, он, похоже, очень торопился. Даже не взглянул на то, что ему подарили.

— Что ты ржешь?

— Я не ржу.

— Ржешь. Ты специально ему это подстроил!

— Да иди ты!

— Мехмет!

— Я у тебя во всем виноват! Ты прямо расист какой-то!

— Звони ему. Прямо сейчас.

— Почему я должен выполнять всю грязную работу? Ты слоняешься без дела и любуешься своей драгоценной фигней! Вот, что это ты опять притащил?

— Где?

— Вон там, что это ты прячешь за спиной всю дорогу?

— Это? Да так, ерунда. Это…

— Гусь?

— Это не гусь. Это журавль.

— Журавль?

— Журавль.

— Это как колодцы в деревнях? Видишь ли, Джордж, я должен тебе открыть одну истину…

— Ну. Давай. Колись-колись-колись…

— Сейчас. Боже! Дело в том, что рабство отменили две сотни лет назад, если помнишь.

— Помню. Это сделал Уильям Уилберфорс.

— И ты еще удивляешься, почему тобой не интересуются девчонки? По-моему, их не особо интересует Уильям Уилберфорс. Я, конечно, не знаю, но…

— У меня нет проблем с девчонками, Мехмет.

— Что, даже с последней? С той безымянной, которую никто так и не увидел? Она жила в Канаде, правда, Джордж? И звали ее Альберта?

— Даже не знаю, о чем ты говоришь, Мехмет.

— Не ломай комедию. И не делай вид, что я говорю с тобой на иностранном языке. А то мне опять покажется, что я пришел на прослушивание…

— Ладно, что угодно, только соберись и позвони куда нужно. И не вздумай перед этим сидеть в твиттере битых полчаса!

— В твиттере? Был ли мир таким же красочным, Джордж, когда ты появился на свет? И существовало ли земное притяжение?

— Полагаешь, у тебя достаточно квалификации, чтобы я тебя не уволил?

— Ну, начинается. «Это моя студия, и я тут хозяин…»

— Но ведь так и есть.

— Прекрасно. Тогда оставайся один со своим гусем.

— Журавлем.

— Тогда напиши у него это на лбу, чтобы все поверили, что это журавль.

— Это не для всех. Это…

— Что — это?

— Ничего.

— А что ты так покраснел? Есть чего стесняться?

— Да ты что? Глупости. Я просто… Встретил Журавушку. Вчера ночью.

— Журавушку? Ты имеешь в виду проститутку?

— Да нет же. Господи Иисусе! Просто журавлиха приземлилась в моем саду.

— И?

— И ничего! Иди и звони куда следует!

— Уже иду. Смотри, как изысканно.

— И перестань так вздыхать!

— Клиент, мистер Дункан.

— Что?

— Я говорю — клиент. Прямо за вашей спиной.

— Но я не слышал, чтобы дверь отворя…

— …

— …

— Чем могу?..

— Зовите меня Кумико, — сказала она.

Все всегда удивлялись, узнав о том, что Джордж американец — ну, или что он родился и вырос в Америке. Говорили, что на американца он не похож. Но кого бы ни спросили, что имеется в виду, каждый выглядел озадаченным — не потому что не представлял, какими должны быть люди, «похожие» на американцев, а потому что не знал, насколько это может обидеть Джорджа.

Все эти люди, даже из числа друзей — высокообразованных, не раз посещавших Америку, — крайне затруднялись расстаться с убеждением в том, что, не считая самого Джорджа (нет, что вы, что вы), все остальные триста миллионов его соотечественников — беспаспортные, ненавидящие любую иронию борцы во имя Иисуса, вечно голосующие за явно сумасшедших политиков, не устающие при этом жаловаться на то, что их вопиюще дешевый бензин на самом деле недостаточно дешев.

— Видите ли, Америка — это… — обычно начинали они, но тут же терялись и не знали, чем закончить фразу.

— «Нью-Йоркер», — подсказывал он. — Джаз. Мерил Стрип.

Обычно это сразу вызывало у них желание скопировать американский акцент, услужливо-открытую улыбочку и беспрестанные подмигивания. По крайней мере, эта привычка у них не исчезла и через многие годы; даже через десять лет после его переезда в Англию окружающие покупались на самую тупую остроту из сериала про Джея Юинга.[1]

— Я из Такомы, — говорил он им.

Они и слышать не желали о том, что жизнь кого-либо, кроме них самих, может быть сложной и неоднозначной и что у старушки Истории никогда не бывает одной-единственной версии прочтения. Им оказалось до странного сложно принять тот факт, что Джордж хоть и американец, но вырос не на Дальнем Юге и не Восточном побережье, а на Тихоокеанском северо-западе, где акцент мягок почти по-канадски, и что его родители, пусть и самые заурядные церковные прихожане (еще один пункт в списке стереотипов об Америке) — а, простите, где вы найдете американских протестантов, которые не таковы? — к религии все же относились с позиции laissez-faier,[2] словно к неприятной обязанности вроде прививок от болезней. Отец его, например, был тайным курильщиком, хотя его церковь славилась евангелической строгостью и такие пристрастия порицала. А однажды Джордж застал своих родителей врасплох — инцидент, о котором в их доме даже думать было запрещено, — и так узнал, что его предки время от времени берут на ближайшей заправке видеокассеты с порнушкой.