Пустоцвет (СИ) - Беляцкая Инна Викторовна - Страница 10

От долгого лежания затекли мышцы, но если я сейчас не встану и не оденусь, то к переутомлению прибавиться ещё и простуда. Оделась я в короткие сроки, приходилось переминаться с ноги на ногу, пол был очень холодный. В помещении гуляли сквозняки, даже в верхней одежде было прохладно.

Закутавшись, в куртку, я сидела на кровати и начала думать, что мне делать дальше. Нужно было выбираться отсюда, но где я нахожусь, я не знала, и предположений у меня не было.

Со скрипом открылась дверь и зашла молодая девушка в одежде послушницы монастыря. Черное свободное одеяние, длиною до самых пяток и головной убор, скрывающий волосы и шею. Только лицо оставалось открытым.

- А пришла, чтобы проверить печку, а вы уже очнулись. Настоятельница сказала, что вы ещё сутки проспите. – Улыбаясь, сказала девушка. – Меня зовут Дарина, я послушница, а это больница при женской обители. Прежде чем стать монахиней, каждая послушница несет послушание здесь, ухаживая за больными.

Было заметно, что девушке не хватает общения, и она не упустит возможности поговорить. Мне не требовалось отвечать или задавать вопросы, она расскажет все сама.

- У тебя нет социальной карточки и скорая помощь, привезла тебя сюда. – Продолжила девушка. – Матушка настоятельница очень удивилась. Ты не бездомная, у тебя есть документы и одежда у тебя добротная. Да и болезнь у тебя лечиться сном. Нужно только выспаться, и ты здорова. Она очень удивилась, когда увидела тебя. Обычно к нам в больницу привозят бездомных и смертельно больных, чтобы они умерли в чистоте и покое, а монашки помолятся за упокой их души и похоронят, как положено, да и за могилкой будут ухаживать.

Социальную карточку, я не получила, первое время было некогда, а потом я закрутилась и забыла. Медицинская страховка стоит дорого, а без неё социальную карточку не дадут. Деньги у меня есть, но я подумала, что пока молодая, смогу сэкономить. И молодые болеют, не знала я, что недосыпание приведет меня к такому финалу. Наверное, меня не смогли разбудить и вызвали скорую помощь, а та отвезла сюда.

- Тебе волосы будет трудно расчесать. – Предупредила меня Дарина. – Что же ты за такой красотой не ухаживаешь, они спутались все.

Машинально потрогав свою косу, я сникла. Волосы у меня были длинными и густыми, а в последнее время, я совсем за ними не ухаживала, иногда и расчесывать забывала. Заплетала в косу и обматывала вокруг головы, чтобы не мешали. На работе необходимо было носить платок. В последние дни перед праздником, я и платок забывала снимать, так в нем и ложилась спать.

- Тогда нужно их подстричь, я давно собиралась, а теперь придется. – Сказала я.

- Это не проблема. – Воскликнула Дарина. – Матушка настоятельница очень хорошо стрижет. Сейчас пойдем к ней, она подстрижет тебя и благословит.

Мы вышли из палаты и направились по длинному коридору. У самой дальней комнаты Дарина остановилась и указала мне на дверь, а сама кивнула на прощанье и торопливо пошла обратно. Я постучала в дверь. Приятный женский голос разрешил войти.

Комната настоятельницы была маленькой, но теплой. Пол здесь был деревянным, а окно довольно большим. Стены завешаны самоткаными гобеленами с изображениями картин загробного мира. В печке потрескивали дрова, а на печке стоял большой чан с водой и небольшой чайник.

Матушка настоятельница была пожилой женщиной. Монашеские одежды скрывали её фигуру, но платка на ней не было. Седые волосы были собраны в пучок. Все лицо женщины было в морщинах, но взгляд был добрым и понимающим.

- Матушка – Обратилась я – Вы не могли бы подстричь мне волосы, боюсь я не смогу их расчесать. Виновата. Сама довела их до этого, но мне так хотелось спать в последнее время, что я забывала обо всем.

Настоятельница показала мне рукой на стул, а сама пошла к небольшой тумбочке, стоящей у кровати. Достала оттуда ножницы и расческу. Пока она готовилась. Я сняла верхнюю одежду и расплела косу. Волосы у меня выглядели ужасно. На ощупь они были сухими и безжизненными.

Сначала настоятельница, отрезала мне косу, а потом, осторожно расчесывая и распутывая уже короткие волосы, начала ровнять пряди. А я смотрела в окно. Рядом с обителью располагалось кладбище. Ровные ряды могил с крестами и посыпанные песком дорожки между ними. Кладбище было большим.

- Обители более 500 лет. – Тихо сказала настоятельница. – Поэтому и кладбище большое и это только женская половина, на другой стороне похоронены мужчины и семьи.

- А мужчины лечатся отдельно?- Поинтересовалась я.

- Для них выделено отдельное крыло, но послушницы там послушание не несут, только монашки. Молодым девушкам нужно избегать соблазна. – Спокойно сказала она.

Потом настоятельница поставила на стул таз и вымыла мне голову теплой водой из чана. Мне стало сразу тепло и так спокойно, а может это настоятельница так влияла на меня. Пока я сушила голову полотенцем, настоятельница заваривала чай. Волосы свои я сожгла в печке и даже протерла пол. Это все, чем я могла отблагодарить матушку настоятельницу за помощь.

Мы пили чай и вели неторопливую беседу. Я рассказала, почему попала в больницу, а потом немного рассказала о себе. Начала я с того момента, когда приехала в этот город. Настоятельница заметила, что я пропустила большую часть моей жизни, но вопросов задавать не стала. Её спокойствие и участие отвлекли меня от забот и проблем, рядом с ней я отдыхала душой.

Перед уходом, она подробно объяснила мне, как добраться до города. Обитель находилась в пригороде в противоположном конце от моего дома. До остановки автобуса нужно было пройти около километра. Мне ещё нужно было доехать до кондитерской и забрать сумку с вещами, а потом домой. Оказывается, я проспала сутки, пропустила занятия в Университете и работу, но изменить ничего уже нельзя.

После стрижки я с удивление обнаружила, что волосы у меня кудрявые, а я и не знала. Сколько себя помню, всегда ходила с длинными волосами, собранными в косу. Дома, ухаживать за ними мне помогала кормилица, а здесь мне некогда было рассматривать их, я их мыла высушивала и сразу заплетала в косу. И цвет волос у меня стал светлее. Раньше они были темно каштановые, а сейчас я увидела, что у меня есть более светлые рыжие пряди. Как же легко было голове с короткими волосами. Сейчас они доставали мне до плеч, красиво обрамляя лицо, лежали на голове крупными кольцами. Я даже выглядеть стала по другому, мне понравилась моя новая прическа.

Настоятельница благословила меня перед уходом. Тепло, попрощавшись с ней, я пошла к выходу. Выход находился в конце коридора. Палат в обители было немного, но кроме моей, все были заняты. Из некоторых слышались слабые стоны.

В больнице было чисто, но ремонт здесь бы не помешал. Видимо, обитель сама содержала больницу и старалась, как могла в меру своих скромных сил. Ни Администрация города, ни богатые жители не помогали обители. Все забыли о том, что есть бездомные, одинокие и тяжелобольные граждане, нуждающиеся в лечении и заботе. Только монашки бесплатно помогали всем страждущим.

На улице был ветер. Наступила пора дождей и ветров, так называли здесь зиму. Одета я была не по сезону. Моя тонкая куртка не могла защитить меня от ветра. Нужно было ещё неделю назад сменить верхнюю одежду на более теплую. Но с подготовкой к празднику, я упустила изменения в природе. Я накинула на голову капюшон и засунув руки в карманы, быстро пошла в сторону автобусной остановки.

Шум приближающей машины, я слышала и свернула к краю дороги. Машина начала тормозить, но я не обратила на это внимание, а только прибавила шаг, мало ли по какой причине, водитель решил остановиться.

Секунда и я оказалась в машине на переднем сиденье. Я даже не успела испугаться. Осознание того, что меня заперли в машине, пришло тогда, когда двери с шелком заблокировались. Повернув голову, я увидела на водительском сиденье Вальтера. На заднем сиденье сидели три его брата.

- Пристегнись. – Спокойным голосом сказал Вальтер.

Сняв капюшон, я нашла ремень безопасности. Перекинув его, я начала искать, где он закрепляется, но видимо у меня тряслись руки, и я не попадала в замок. Меня осторожно взяли за руку и направили в нужную сторону. Ремень защелкнулся, мою руку отпустили. Странно у Вальтера была холодная рука, а при последней нашей встрече, его рука была теплая как у человека. Интересно, что за метаморфозы с ним происходят?