Алые перья стрел (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 52

— Это есть язиное лакомство наивысшей кондиции. Вроде как для вас шкварка со сковороды или, скажем, куриная ножка.

Непозавтракавшие хлопцы кто проглотил слюну, кто потрогал живот.

— Теперь глядите за мной, что я сделаю, и сразу глаза на воду.

Айвенго слегка тряхнул куст. Жучки посыпались в омут. Тут же на воде обрисовались четкие круги с точкой в центре. Точка появлялась на мгновение и сразу исчезала.

— В-вот, — удовлетворенно произнес лектор. — Видите, они поверху хватают жучков. Потому и грузила не надобны. Но смородинную крохотулю ты на крючок не насадишь, нужны божьи коровки — они побольше, но тоже красные, живые. Наблюдайте за моими действиями, а потом работайте самостоятельно, потому что я на службу уйду.

Участковый размотал свое четырехметровое ореховое удилище, отошел метров на семь вверх по течению, забрел по колено в воду и пустил по течению легкую леску. Видно было, как красная наживка вертится в светлой струе. Вот она дошла до омута, исчезла, а леска натянулась и звякнула по воде. Айвенго выскочил на берег, стал подтягивать удилище на себя. Называется это «выводить». Орешина согнулась, на руке рыболова вздулись жилы.

И вот затрепыхался на серебряной от росы траве красавец язь. Сантиметров тридцати. Не меньше килограмма весом. С зеленовато-желтыми глазами, малиновыми плавниками и золотыми боками.

— Вот так! — прошептал Айвенго и кинул рыбину Варьке. — Держи для почина. Дальше действуйте сами, а мне пора в отдел. Запомните, что главное — тишина и маскировка, а клюет язь утром не больше получаса. Так что без толку долго тут вам торчать нечего.

Ребята с азартом принялись за дело. Но разве что-нибудь укроется от взора мальчишек? Юзик обратил внимание, что участковый отправляется на работу не в синем форменном кителе, а в старенькой ковбойке с засученными рукавами, в нечищеных кирзовых сапогах.

— Не на службу он пошел…

— На службу, — твердо возразил Варька. — У него «ТТ» с собой, карман оттопырен.

Айвенго действительно отправился не в отдел, но по служебной надобности. Прошагав по берегу метров триста, он нашел в затоке дощатую плоскодонку и, орудуя одним веслом, поплыл вниз. Туда, где в двух километрах река делала крутой поворот и огибала массив непролазного ельника.

Здесь Айвенго привязал плоскодонку к ивовому кусту, забросил для видимости две удочки и огляделся. Обычное утреннее безлюдье. Песок матово покрыт росой. А выше, на траве, ее капельки поблескивают мелким стеклом. Один поплавок косо пошел под воду. «Ну тебя к лешему, не до того», — отмахнулся Айвенго и выбрался на берег. Если кто за ним наблюдает, пусть думает, что у рыболова появилась некая надобность.

Он вошел в ельник. Кострище нашел быстро. Отсчитал от него в обратном направлении, но наискосок, полтораста шагов и остановился. Где-то здесь лежала вчера яичная скорлупа. Сто пятьдесят шагов — это сто метров, то есть триста тех самых футов. Приблизительная длина антенны согласно той инструкции. Так ли уж бесследно антенна уничтожается?

Если человек, обсушившись у костра, начал там разматывать леску, то к чему-то он должен был ее прикрепить. Айвенго вернулся к костру и стал осматривать ветки на высоте вытянутой руки. Вскоре он обнаружил, что одна веточка дважды опоясана еле заметной серебристой паутинкой. Паутинка как паутинка, но больно уж правильные витки.

Участковый чуть дотронулся пальцем до спиральки. Оказалось, что это даже не паутинка, а пылеобразный налет нитевидной формы. От прикосновения он начисто рассыпался.

Если антенна тянулась отсюда, то другой конец должен быть где-то у скорлупы. Айвенго снова побрел туда сквозь чащу и в одном месте, где среди вереска была небольшая песчаная проплешина, увидел сразу два следа остроконечных туфель. Направлены они были к костру. Глубоко вдавлены в песок каблуки. «Зачем этого типа обратно-то понесло?» И вдруг Айвенго понял: разматывая леску, человек шел задом наперед. Он должен был следить, чтобы антенна не легла на землю, а повисла на деревьях…

Обнаружил Айвенго и веточку, на которую в последний раз была накинута леска. В последний — потому что дальше конец, естественно, уходил в передатчик. То бишь в данном случае в яйцо.

Итак, все сходилось.

Айвенго представил себе, что было затем. Агент раздавил яйцо, аппарат сработал и передал в безбрежный эфир мгновенный сигнал-импульс: «Я на месте». Или: «Все в порядке». Или: «Приступаю к работе».

Потом ночной визитер забросил куда-нибудь остатки крошечного аппарата (интересно, что они из себя представляют?), однако обронил в темноте скорлупу. Потом он отправился… Куда? Скорее всего решил выспаться. Поспал до солнышка и вдруг увидел рядом с собой медведя. Оба перепугались и кинулись в разные стороны. Косолапый в довершение всего перепугал ребят. Впрочем, неясно, от чего больше запаниковал неизвестный. От встречи с мишкой или от нашествия голосистой ватаги хлопцев. Конечно же, ему нельзя было встречаться с людьми. Теперь он стремился как можно быстрее выбраться из чащи на берег, к своей сумке, которую и нашел на прежнем месте…

Так рассуждал Айвенго. И, судя по всему, рассуждал правильно, потому что через пять минут убедился: желтой сумки под кустом нет.

Куда же «гость» направился с берега?

«Кто-то же его ждет» — вспомнил Айвенго слова подполковника. Безусловно, искать следы агента сейчас надо было ближе к райцентру.

В это утро Алексей проводил брата до райкома и собрался завернуть к Мойсеновичам, но сообразил, что рано. Паша, видимо, управляется по хозяйству, и незачем ее смущать. Может быть, сгрести себе в компаньоны по прогулке Варфоломея? Но он, наверно, ходит у сестры в помощниках. В общем, бездельнику в будний день довольно тошно среди занятых людей.

Алексей прошелся от площади, где разместились районные учреждения и Дом культуры, потом по главной улице поселка. Аккуратные новые домики из кирпича и блоков вместо дряхлых приземистых хат, которые стояли шесть лет назад. Детский садик с веселым гомоном. Где-то здесь забавная племянница Лялька. Музыкальная школа — оттуда несутся нудные гаммы. Двухэтажная средняя школа в ремонтных лесах — вот куда кладет свои недюжинные силы Софья Борисовна Курцевич.

Стоп, Лешенька! Ты же, лодырь, обещал Соне сделать перевод ксендзовской проповеди! А ну, за работу, оправдывай утренние драники, как здесь забавно называют картофельные блины. Не забыть бы захватить их рецепт для мамы…

Где пристроиться для творческой работы? В конце улицы зеленел живописный холм, а на нем возвышался массивный костел. Две его остроконечные буро-красные башни вонзались в небо. Тень от костела покрывала весь холм и выходила на улицу. Алексей усмехнулся: тут тебе и карты в руки. Он расположился на мягкой мураве — конечно, не у парадного входа, а под сенью древних кленов. Достал из пиджака выданный Соней оригинал, из заднего кармана брюк извлек блокнот.

— Н-ну-с, приступим… Ад хоминэм — это понятно: взываю к чувствам людей. Допустим. Что дальше?.. Черт, словаря нет с собой. Ладно, как-нибудь…

Дальше шли катехизисные рассуждения о бренности всего земного, о тщете мирской суеты и неизреченной милости всевышнего. Недавно Алексей ездил с друзьями в Загорск под Москвой полюбоваться шедеврами русского храмового зодчества. Экскурсанты попали в собор на богослужение, где православный священник провозглашал примерно то же самое, только по-русски. Не преувеличивает ли Соня ксендзовскую крамолу?

Но вот ему попалось выражение «ад нотам», что означает: будьте внимательны, нечто важное довожу для вашего сведения.

У Алексея пропало ироническое настроение, когда в последующем тексте он увидел часто повторяющееся слово «бэллум» — «война». Нет, в проповеди загорского иерея это слово не звучало. Надо постараться аккуратнее сделать перевод.

И вот какая запись легла в блокнот Алексея: «Взываю к вашим чувствам и требую внимания. Утверждаю, что война — дело решенное, и это будет ваша справедливая война за алтари и очаги (бэллум про арис эт фоцие). А потому готовьтесь свергнуть недругов огнем и мечом (игни эт ферро). Я не называю ненавистных имен, но для понимающего сказанного достаточно (сапиэнти сат)».