Гнев духов - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 37

— Мы живы? — отползла к серому мху Золотая Тень и уселась, прижавшись спиной к сосне. — Я никогда в жизни больше в лодку не сяду! Ты слышишь, Камыш?! Никогда в жизни!!!

Охотник, сев, ощупал себя, осмотрелся, торопливо подполз к лодке, подобрал вывалившиеся гарпуны, проверил: не сломаны. На душе сразу стало спокойнее. Он наклонил лодку, осмотрел дно. Потом с другой стороны. Зажмурился:

— Благодарю вас за доброту, духи воды и леса. Она цела!

— Ты меня не слышал?! — сев на корточки, в отчаянии выкрикнула девочка. — Я к ней близко больше не подойду! Никогда! Она нас чуть не утопила! Мы чуть не утонули!

Но тут Пухлик, повернув нос к сумеречному кустарнику, угрюмо зарычал, вздыбив загривок.

— Кто там, Камыш? — развернувшись, на четвереньках отползла на песок Золотая Тень.

— Откуда я знаю? Я не умею видеть в темноте!

Разумеется, летняя ночь над озером не была столь непроглядна, как зимняя — но среди переплетения листвы не смог бы ничего разобрать даже филин.

— А вдруг там Большой Кот?

— Кот уже бы сожрал!

— Подожди, ты слышишь? Там кто-то воет! Это волки!

В лесу, который под порывами бури весь раскачивался и трещал от натуги, в котором ветер свистел и гудел между ветвями, в котором с шелестом сыпались обломанные ветки и громко хлестала по стволам сорванная с волн пена — Могучий Саблезуб различить что-либо не мог. Но щенку доверял. Раз рычит — рядом может оказаться кто угодно.

— Надеюсь, это не белка, звереныш недоеденный, — предупредил его охотник, хотя в глубине души предпочел бы все-таки белку. Он быстро сдернул с себя одежду, кинул в пирогу. — Золотая Тень, помогай!

С помощью девочки он развернул лодку носом к воде, а когда набегающие волны стали ее слегка приподнимать, за несколько попыток вывел на глубину. Золотая Тень тут же влезла внутрь и перебралась на нос. Волчонка пришлось звать и забрасывать на борт под брюхо. Тот не переставал рычать, и юный охотник поспешил отойти в воду, держа руками пирогу носом к ветру и волнам.

Ветки кустарника зашевелились, и прямо к нему вразвалочку направился черный, как вечная ночь, медведь, даже холка которого была выше макушки Могучего Саблезуба.

— Камыш, берегись! — истошно визгнула Золотая Тень. — Гарпуны? Где гарпуны? Я дам тебе гарпуны…

Она совсем не догадывалась, что гарпун с костяным наконечником, даже пробив толстую шкуру зверя, не способен войти глубоко в мясо и нанести опасную рану. Им хорошо отпугивать, выматывать, отвлекать медведя — но убить невозможно. В одиночку человеку медведя вообще сразить удается редко. Только очень большим везением, копьем и топором. Сейчас юный охотник был не том положении, чтобы затевать трудную и опасную, почти безнадежную схватку.

Зверь, уверенный в своей силе, у воды даже не задержался, вошел в волны. Камыш попятился, отступив по грудь. Волны, накатываясь, накрывали его с головой, но делали это мерно, и он приспособился дышать в промежутках между гребнями. Медведь тоже вошел по горло. Но он стоял на четырех лапах, и потому даже при его размерах эта глубина отставала к берегу примерно на два шага. Как раз на длину медвежьей лапы. Это понял и зверь — и попытался достать широким взмахом. Но охотник чуть оттолкнулся назад, и лапа вспенила воду в паре ладоней перед грудью.

Зверь зарычал, попытался встать на задние лапы — но так он оказался еще дальше от добычи, а ходить по-человечески не умел. Шумно плюхнувшись обратно в воду, медведь снова попробовал достать человека лапой — и с тем же успехом. Волны били ему под подбородок, не пуская дальше. Могучий Саблезуб со своей стороны не отступал. Он боялся, что, если окажется глубже, то не достанет ногами дна и не сможет удерживать пирогу носом к ветру. А не удержит — ее развернет волной и выбросит вместе с девочкой и щенком хищнику на ужин. Так они и стояли, охотник и медведь, на удалении вытянутой лапы и выжидающе глядели друг другу в глаза. Камышу показалось — стояли так целую вечность. Зверь не выдержал первым, оскалившись и скакнув вперед. Охотник что есть силы оттолкнулся, отплывая с лодкой дальше на глубину, медведю же прямо в морду хлестко ударила волна, заливая нос, глаза и уши — и он отпрянул, выбежал на пляж, отчаянно крутя головой.

Могучий Саблезуб, поджав ноги, позволил волнам вынести себя ближе к берегу, снова встал по грудь в воде, перехватил лодку чуть сбоку и стал тихонько толкать в сторону, не давая развернуться. Медведь, отфыркавшись, подступил ближе, но в воду больше не полез. Противостояние продолжилось. Но теперь они шли: юный охотник по грудь в воде, толкая пирогу вперед через редкие камыши, а медведь по суше, внимательно следя за его стараниями. Эта странная погоня закончилась лишь под утро, когда путь зверю пересекла речушка шириной в несколько шагов. Камыш, толкнувшись и молотя по воде ногами, переплыл ее без особого труда. Зверь же, недовольно рыкнув, потоптался на песчаной полоске и отвернул обратно в чащу.

Теперь двигаться стало намного легче — не опасаясь хищника, охотник пошел по колено в воде, а так удерживать лодку и править ею стало намного легче. Над Вечерними Водами рассвело, но буря не утихала, волны кидались на берег с яростью защищающей детенышей рыси. Поэтому выйти на воду Могучий Саблезуб не мог, а останавливаться на отдых на берегу ему больше не хотелось. Уж очень недружелюбными к путникам оказались здешние необжитые леса. Казалось — конца его мучениям не будет никогда, но вдруг за новым изгибом берега Золотая Тень заметила среди воды россыпь крупных, каждый со священную иву, растрескавшихся валунов.

— Камыш, смотри, смотри!

Волны били эти каменные россыпи даже злее, чем берег, рассыпаясь в облака белых брызг и оглушительно грохоча — но при этом за камнями оставалась узкая полоска почти совсем гладкой, спокойной воды. Ради этого можно было рискнуть. Могучий Саблезуб направил лодку носом туда, хорошенько толкнул, запрыгнул внутрь, заработал веслом, прорываясь через встречный ветер и волны, и медленно поплыл вперед, пока, наконец, удары крутых пенных гребней не оборвались и он не смог прижать пирогу боком к отвесным шершавым камням в тихом закутке.

Буря угомонилась только через день. Правда, волны все еще продолжали гулять по поверхности Вечерних Вод — но по сравнению с прежними они казались столь мелкими, что путников уже не смущали. Золотая Тень даже попыталась взяться за удочки, но Могучий Саблезуб отказался поворачивать к берегу. Не из вредности — просто за камышами стоял бодрый и полупрозрачный сосновый бор. Такие растут только на песке — а в нем ни червей не накопать, ни ручейников у чистого пляжа не насобирать. Он и сам был бы не прочь раскинуть силки — но и для них место было неподходящее. Ни троп нахоженных в таких борах не бывает, ни трава толком не растет, ни ягодников хороших не найти. А нет еды — нет и дичи.

После полудня путники наконец-то узнали, что плывут правильно. Впереди показались большие, поросшие темно-зеленым лесом острова, что довольно далеко отстояли от берега, а возле них легко различались светло-серые домики, поднимавшиеся прямо из воды. Вскоре домики на деревянных бревнах появились и перед берегом. Они были ближе, к ним Могучий Саблезуб и повернул. Не зная здешних обычаев, близко подплывать не стал, дабы невольно не оказаться в чужом жилище. Остановился так, чтобы только голос слышен был, выпрямился в пироге, встав на еловые ребра.

Его, конечно же, заметили: на краю настила перед жильем появилась женщина в тунике из тонкой блестящей кожи и с веревкой крупного плетения.

— Пусть в доме вашем всегда будет сытость и веселье, — громко пожелал юный охотник. Он бы по обычаю еще и пустые руки показал, но опасался отпустить весло.

— И вам удачи в вашей рыбалке, — ответила женщина, повесила веревку на плечо и пригладила волосы.

— Мы ищем своих друзей, Серого Язя и Поющую Волну из племени Ловкой Выдры!

— У Серого Язя хорошие друзья, — кивнула женщина. — Его дом дальше, в заливе, у берега. Новый совсем, маленький и светлый. До вечера как раз доберетесь!