Гнев духов - Прозоров Александр Дмитриевич - Страница 32

— Хорошо, — невозмутимо кивнул шаман, доел мясо, сходил к дому, вернулся с бубном и с повязкой на голове, украшенной тонкими разноцветными кожаными ленточками.

Тряхнув бубном, он что-то проглотил, мелко-мелко застучал колотушкой по натянутой коже, закружился, слабо завывая и приплясывая, пошел вокруг священной ивы. Племя — все люди, даже маленькие дети замерли, глядя на него и вслушиваясь в заунывный мотив. На губах шамана проступила белая пена, он начал судорожно дергаться, ступая с трудом, забормотал что-то совсем непонятное, потом голос его изменился на низкий и хриплый, стали вылетать отдельные слова, то громкие, то совсем тихие, пока он вдруг не взвыл, встав на цыпочки и не закружился, уронив бубен и раскинув руки. Губы его посторонним, незнакомым голосом четко и внятно заговорили:

— Духи вод реки могучей пролетали над волнами, и узрели под собою двух детей простых и юных, Рек Хозяина потомков. Храбрость испытать решили духи тех детей невинных и забрали их с собою в мир Вечерних Вод подлунный. Но сердца потомков рода их угроз не испугались! Стали жить и в мире духов по обычаям извечным, стали шить себе одежды, кров и пищу добывая. Их пугали там волками, духи, что шутить хотели, и львом пещерным их пугали, посылали мрак и холод, голод с жаждой насылали! Рек Хозяина потомки испытаниям смеялись! Пламя жарко раздували, добывали дичь и птицу. Дрогнуло коварство духов пред простою той отвагой и вернули духи к дому тех детей, уж возмужавших. Наречен был Саблезубом, испытание прошедшим, люди племени героя, Тень Златая — звать хозяйку, с Саблезубом жить осталась. Имена достойных рода сохранить я должен строго в назидание потомкам, дабы знали впредь навечно, как должны встречать невзгоды! Духи знаком искупленья Саблезуба одарили тайной леса, вод и неба, что ему теперь помогут сделать племя наше сытым, отпугнут подальше зверя, что клыкаст и очень страшен, а дома прочнее станут, от невзгод любых закроют. В том заслуга испытанья, что пройти смогли без страха два совсем простых ребенка, Рек Хозяина потомков… А-а-а-а!

Он рухнул на траву и мелко затрясся. Яркая Гвоздика кинулась к мужу, присела рядом на колени, поднесла к губам горлышко кожаного бурдюка. Беседующий-с-Небом припал к нему, начал пить жадными глотками, потом спросил:

— Ты слышала?

— Да, — кивнула Яркая Гвоздика, — слышала.

— Ко мне приходил отец, из мира духов. Он рассказал легенду. Новую легенду! Ты ее запомнила?

— Да, я повторю…

— У-у-у! — радостно взвыла Золотая Тень и, подпрыгнув, повисла на шее Могучего Саблезуба. — У нас теперь есть легенда! Своя! Про нас!

— Значит, жалкая лодочка из бересты должна спасти племя от голода? — недоверчиво скривился Упрямый Лось.

— Разве отец говорил про лодку? — устало спросил Беседующий-с-Небом. — Отец говорил о тайне. Духи наградили Могучего Саблезуба тайной. Они выбрали его из всех.

— И что это за тайна? — спросил уже сам Камыш.

— У тебя впереди много тайн. Каждый человек, взрослея, открывает в себе и в своей жизни тайны, одну за другой, и каждый раз удивляется, отчего не видел их раньше. Тайны открываются лишь тогда, когда охотник готов их принять. Твоя тоже где-то рядом. Но ты ее пока не видишь. Настанет день, и она откроется.

— У нас есть тайна! — радостно зашептала Золотая Тень. — У нас есть легенда! Какой сегодня хороший день!

Могучий Саблезуб тоже был рад. Рад и горд пришедшей из мира духов наградой. Но все же, где-то в глубине, на краешке сознания завозился небольшой червячок беспокойства. Юный охотник заподозрил, что теперь, если случится беда, люди племени пойдут уже не к шаману, а к нему. Спрашивать, увидел ли он тайну, которая спасет сразу всех. И неизвестно, успеет ли он к тому времени исполнить назначенное пророчество?

Зарубка восьмая

Чем занимаются люди, которых нарисовал шаман? Сидят около котла… Наверное, еду готовят? А вот и не совсем. Беседующий-с-Небом пытается открыть тайну. Заключенную всего лишь в двух словах — Горький песок.

Мощного Волка почти всегда можно застать на одном и том же месте: на чурбачке под священной ивой, где он, в неизменной легкой накидке без капюшона и в штанах с пришитыми ступнями то обтачивает кости для рукояток или украшений, то режет деревянные ложки или аккуратно обкалывает кремневые ножи, скребки или наконечники.

Делал он это настолько хорошо, что большинство охотников, когда им было нужно новое оружие, не мастерили его сами, а шли к мастеру, приносили в подарок косулю или зайца и просили это оружие сделать. Так было удобно и для мужчин племени, для которых скрасть оленя всегда проще, чем сидеть дни напролет, отслаивая от камня пластинку за пластинкой, с риском испортить всю работу одним неверным движением, так было хорошо и Мощному Волку, неспособному уходить в дальние переходы по охотничьей тропе, но научившемуся за долгую жизнь создавать такие вещи, о которых никто не смел и мечтать. Так, у него в доме была самая настоящая каменная чаша, которую мастер без опаски ставил в огонь и растапливал в ней клей, сало или смолу!

Могучий Саблезуб тоже приходил к Волку, когда хотел получить набор красивых ножей или проколок для подарка жене или ее матери. Однако свое оружие он старался делать сам. Не потому, что не доверял мастеру. Просто жизнь на берегу Вечерних Вод научила его тому, что охотник должен уметь делать все, что только может понадобиться в жизни, от топора до циновки. Попросить помощи у родичей или хорошего мастера — это, конечно, проще. Но это удается далеко не всегда, а потому каждый мужчина все самое нужное должен уметь делать сам. Пусть не так хорошо или быстро — но сам.

Однако иногда получается так, что одного умения — слишком мало…

— Хорошего тебе дня, Мощный Волк. — Камыш остановился возле ивы, чтобы не заслонять мастеру свет. — Смотрю, ты решил натесать еще досок. Зачем тебе столько?

— Для тебя, Могучий Саблезуб, для тебя, — улыбнулся Волк. — Лодки-то твои, что поначалу все хаяли, никто более не ругает. Нарасхват они оказались. Места в них много, бегают быстро. И вовсе даже не разваливаются. Сучьев и камней, знамо, опасаться надобно, но ведь лучше с опаскою пять косуль домой довезти, нежели без опасения, но двух. Токмо Упрямый Лось ныне на долбленке и плавает. И тот, мыслю, из упрямства. Не желает неправоты своей признавать.

— А при чем тут тес? — не понял юный охотник.

— Попомни мое слово, Могучий Саблезуб, вскорости от тебя еще несколько новых лодок совет охотников испросит. Твои пироги — это ведь не танцующие духи. За два дня с шутками да прибаутками сделать можно. Согласись, куда как проще выйдет, коли к тому дню готово все будет для строительства? Поможешь старику в сем деле, коли попрошу? Как мастерили, помню. Но опасаюсь ошибиться. Опыта нет совсем, тебя просто слушался.

— Конечно, помогу, не сомневайся, — кивнул Камыш. — Но ты тоже советом поделись. Топора у меня нет. Хотел новый сделать, но кремня ни одного найти не могу. Всю реку обошел, на тот берег сплавал. Нет камней хороших, и хоть ты тресни. Даже плохих, и то нету.

— А чего же ты хотел, Саблезуб? — поднял на него голову мастер. — Отцы наши кремень на этих берегах собирали, отцы отцов и отцы их отцов. И мы собирали, и вы собираете. Откуда же камню хорошему ныне взяться? Я уж давно и не надеюсь. Среди песка роюсь, нащупываю, Песчаный ручей весь ногами вброд прошел, палкой расковыривая, к дальним озерам плавал. Все обыскал, что только можно. Но камня хорошего даже так ныне не найти. Весь извели. Токмо голыши малые остались — пластинок для ножей нащипать, шило сделать, али скребок небольшой. А больших камней нет, Могучий Саблезуб, ты уж не серчай. Изведены все в полные нетути.

— Что же мне делать?

— Искать, Могучий Саблезуб, искать, — отложив скребок, которым он ощипывал осину на тончайшие тесины, обнял полуразделанное дерево Мощный Волк. — Только там искать, где раньше не искали. Давай уговоримся с тобою для общего нашего удобства. Коли ты мне хотя бы десяток кремней крупных привезешь, я тебе за то такой топор сделаю, что все племя завидовать станет. Согласен?