Красные бокалы. Булат Окуджава и другие - Сарнов Бенедикт Михайлович - Страница 43

– Мариэтта, – сказал я. – Но ведь это был иронический тост. Его придумал Коржавин, и…

Я не успел закончить. Из зала кто-то выкрикнул:

– Да о чем тут говорить! Это был диссидентский тост!

Мариэтта не нашлась что на это ответить, и вышло так, что последнее слово в тот раз осталось не за ней.

Другой вспомнившийся мне сейчас эпизод был еще выразительнее.

Когда перед президентскими выборами 1996 года возникла угроза прихода к власти коммунистов и Володя Войнович в разговоре с Мариэттой высказал опасение, что угроза эта вполне реальна, она сказала ему:

– Можешь не волноваться. Я этого не допущу.

Рассказывая мне об этом (в лицах), Войнович смеялся. Посмеялся и я.

Да, свои возможности Мариэтта, конечно, сильно преувеличивала. С полной уверенностью сказать, что не допустит прихода к власти коммунистов, в то время не мог бы и сам Ельцин, хотя возможностей для этого у него было все-таки побольше, чем у Мариэтты. Но какая-то возможность влиять на ход исторического процесса, как ей казалось, у нее была. А казалось ей это потому, что в то время она была членом так называемого Президентского совета.

О том, что это был за совет, каковы были его значение и роль и какие царили там нравы, я был слегка наслышан.

Юра Карякин (он тоже заседал в том совете) со смехом рассказал мне однажды, что один из его членов, страстно желавший сидеть на заседаниях поближе к президенту, сулил ему какие-то немыслимые материальные компенсации, если он согласится поменяться с ним местами. Но Юра на эти уговоры не поддался и, рассказывая мне об этом, прямо дал понять, что стул, на котором ему досталось сидеть в том совете, ценит выше любых материальных благ.

А Саша Чудаков (муж Мариэтты), когда мы с ним однажды разговорились на эту тему, к этому карякинскому рассказу добавил, что да, действительно, многие члены Президентского совета заискивают перед чиновником, определяющим, кому там где сидеть, и тоже сулят ему разные жизненные блага в обмен на место поближе к президенту.

Саша, правда, при этом пояснил, что место поближе к президенту многими членами (в том числе, конечно, и Мариэттой) ценится не из карьерных соображений, а исключительно ради возможности быть услышанным президентом, то есть оказать благотворное влияние на какие-то принимаемые им решения.

Может, оно было и так. Но я, слушая эти рассказы, вспоминал знаменитую реплику Павла I. «В России, – сказал он, – вельможа тот, с кем я говорю, и только в то время, пока я с ним говорю».

Карякин, рассказывая мне о том, как и почему не захотел уступать коллеге свое место, посмеивался. А Мариэтта к возможности быть услышанной президентом относилась серьезно и даже трепетно. Я сужу об этом не только по той тональности, с какой Саша тогда говорил со мною об этом, но и по только что прочитанной мною записи в его дневнике, недавно опубликованном в приложении к новому изданию его романа «Ложится мгла на старые ступени»:

...

1994. 28 сентября .

Вчера слушал речь Ельцина в ООН. Есть пара фраз из текста Л. (этим инициалом Саша в своем дневнике обозначал Мариэтту. – Б.С.). Она: «Если осталась пара фраз – уже много!» (Александр Чудаков. Ложится мгла на старые ступени. М., 2012)

Много ли было толку от того, что в речи Ельцина в ООН осталась пара фраз, подсказанных ему Мариэттой, – не могу сказать, не знаю. Честно говоря, думаю, что немного. Но, как говорится, чем бы дитя ни тешилось.

А вопрос о том, оставаться или не оставаться ей в Президентском совете, встал перед Мариэттой в январе 1996 года, когда разыгрались драматические события в селе Первомайском.

10 января 1996 года группа боевиков под прикрытием живого щита

на девяти автобусах двинулась из Кизляра (Дагестан) по направлению к Чечне, но была остановлена федеральными войсками в районе села Первомайское. Там боевики захватили блокпост новосибирского ОМОНа, взяв в плен 36 милиционеров, и вошли в село.

15 января начался штурм Первомайского с применением вертолетов, танков и бэтээров.

16 января в турецком порту Трабзон террористами во главе с одним из сподвижников Басаева был захвачен паром «Аврасия» с преимущественно российскими пассажирами на борту. Требованиями террористов были снятие блокады села Первомайское и вывод федеральных войск из Северного Кавказа.

Утром 17 января в близлежащее от Первомайского село Советское со стороны Чечни прорвалась новая группа боевиков и уничтожила автомобиль УАЗ с дагестанскими омоновцами.

В конце концов основным силам боевиков удалось вырваться из окружения и вернуться в Чечню. Боевиков, участвовавших в этом рейде, было 256 человек, которые передвигались на семи грузовиках КамАЗ. Захвачено было ими 3700 заложников.

Вся эта военная операция, которой командовал первый заместитель директора ФСБ М. Барсуков, велась крайне бездарно. И кончилось дело тем, что федералы понесли большие потери, а боевикам удалось благополучно уйти в Чечню. Из захваченных ими заложников многие погибли.

Такое развитие событий нетрудно было предвидеть, и в самом начале четыре члена Президентского совета послали президенту телефонограмму:

...

Уважаемый Борис Николаевич,

призываем Вас в разрешении ситуации с заложниками настоять прежде всего на спасении их жизней. Очередной провал военного руководства, допустившего нападение на Кизляр, привычно толкает его, как на протяжении всей чеченской войны, к тому, чтобы жертвовать невинными людьми. Между тем верными действиями федеральных и дагестанских властей в первые два дня была создана возможность достойного выхода из ситуации.

Не упустите эту возможность – все мало-мальски разумные люди России оценят ваше решение как не только единственно приемлемое морально, но и политически успешное.

Члены Президентского советаЕ. Гайдар, С. Ковалев, О. Лацис, М. Чудакова12 января 1996 г., 21 ч 45 мин

Мариэтта в той своей статье, с которой мы полемизировали, привела текст этой телефонограммы (оттуда я сейчас его и взял) и коротко сообщила о том, что за ней последовало:

...

Ответа – в какой-либо форме – мы не получили. 17 января, после замечательного заявления отвечающего за связи ФСБ с общественностью Александра Михайлова о том, что заложников в Первомайском «практически» не осталось… мы, не сомневаясь в том, что генерал лжет, снова пытались действовать. Но все было предрешено.

Три члена Президентского совета из четырех отправивших эту телефонограмму – Е. Гайдар, С. Ковалёв и О. Лацис – сделали соответствующий вывод: вышли из президентских структур.

Мариэтта такого вывода для себя не сделала, предпочла остаться в президентской команде.

Эту свою позицию она объясняла так:

...

В последние два года наша общественность, к сожалению, показала, что она не в силах структурироваться, чтобы помочь спасти так и не окрепшую российскую демократию. В сущности, она не решила еще и главного вопроса: какстроить мост – поперек реки или вдоль?

Сама она, конечно, этот вопрос уже решила: надо «создавать группы давления».Группы эти, давя на власть, будут способствовать ее постепенному очеловечиванию, и – раньше или позже – все образуется. И чем ближе к президенту будут эти «группы давления», тем больше оснований надеяться, что к их голосу президент прислушается.

Но ведь только что из ее же рассказа мы узнали, что довольно резкий демарш такой «группы давления» не произвел на президента никакого впечатления. Он просто начихал на это давление. Полностью его проигнорировал.

Почему же в таком случае она не сделала для себя тот же вывод, какой сделали входившие в ту «группу давления» ее коллеги? Почему не решилась вместе с ними объявить о своем выходе из состава Президентского совета?