Смерть под псевдонимом - Александрова Наталья Николаевна - Страница 1

Наталья Александрова

Смерть под псевдонимом

– Молчи! – заорала Надежда. – Молчи, злодей! Лучше молчи и когти спрячь!

Кот не обратил на ее слова ни малейшего внимания, он орал диким мявом и вырывался, норовя цапнуть хозяйку всеми двадцатью когтями. Не очень-то это у него получалось, потому что Надежда была опытной котовладелицей и, прежде чем приступить к коту, обмотала руку полотенцем.

Сейчас она перехватила кота поудобнее и провела по его боку ваткой, смоченной в растворителе. Кот взвыл и дернулся, но пятно краски на боку не стало меньше.

– Сам виноват, – Надежда удвоила усилия, – нечего было пачкаться. Вот зачем ты полез в краску, скажи на милость? Что ты там забыл? И куда ты теперь пойдешь в таком виде? Тут, милый мой, хоть год облизывайся, без растворителя ничего не сойдет!

Бейсик прижал уши и зашипел из последних сил.

– Убила бы! – честно сказала Надежда. – Вот убила бы, и все! И как бы хорошо зажила! Потому что все мои неприятности исключительно из-за тебя!

Это было верно на все двести процентов. Потому что котяра был наглый и хулиганский, Надеждин муж Сан Саныч разбаловал его до невозможности. При нем, надо сказать, Бейсик вел себя идеально – ясно, притворялся, артист несчастный! Кот мелодично мяукал, давал почесать шелковистое кремовое пузо и, разлегшись у мужа на коленях, долго и со знанием дела мурлыкал. В общем, работал котом.

Днем же, когда муж был на работе, котяра давал волю своим низменным инстинктам.

У Надежды Николаевны с котом было два камня преткновения – цветы и обои. Кот жрал все, что высовывалось из земли хотя бы на миллиметр, особенно уважал луковичные и перистое растение, называемое в народе «тещин язык». Надежда давно выбросила его остатки на помойку. Еще кот любил рыться в ящиках с геранью и опрокидывать горшки с цветущими азалиями. Надежда по этому поводу воевала с рыжим негодяем неустанно, но победа не всегда оставалась за ней.

Вторым сложнейшим вопросом были обои. Бейсик драл их с упорством, достойным лучшего применения. В начале его жизни (коту в этом декабре исполнится одиннадцать лет) это были дешевые бумажные обои в мелкий розовый цветочек. Затем обои стали плотнее и в полосочку.

По мере роста благосостояния семьи Лебедевых качество обоев все улучшалось, но кот также совершенствовал свое мастерство. Кот драл все – и моющиеся плотные обои, и английские тисненые, и гладкие как шелк. И вот, когда Надежда всерьез подумывала, не обить ли прихожую листовым железом, они переехали в квартиру Сан Саныча, где раньше жил его сын с семьей, который уехал на несколько лет работать по контракту в Канаду. У невестки был сделан дорогущий ремонт, и обои под три слоя краски. Надежда успокоилась было, но проклятый котяра и тут умудрился найти малюсенький отставший уголок, а там уж дело техники – подцепил когтем и порядок.

Обнаружив такое безобразие, Надежда пришла в ужас: как она посмотрит в глаза невестке, когда та приедет в отпуск? Не может быть никаких оправданий!

Надежда нашла в кладовке кусок обоев и подобрала в магазине нужный колер. Прихожая у невестки была цвета голубого льда, и на полу лежала такая же плитка с редкими вкраплениями темно-синей. И вот, когда Надежда Николаевна открыла банку и достала кисточку, чтобы закрасить кусок свежепоклеенных обоев, зазвонил телефон. И пока Надежда, чертыхаясь, искала трубку в глубине квартиры, предприимчивый котяра умудрился опрокинуть банку и вымазал весь бок голубой краской!

Надежда никогда не оставила бы кота наедине с открытой банкой, уж на это-то у нее хватило бы ума и осторожности. Но ведь только что милый котик уютно спал на кровати в спальне! И вот, нате вам, за какие-то две минуты он успел устроить этакую пакость! Да еще оказалось, что краска смывается не водой, а химическим растворителем, вонючим до невозможности. Было от чего прийти в отчаяние. Тем более что к телефону Надежда не успела, там уже повесили трубку. Черт знает что!

Растворитель, наконец, подействовал, краска потихоньку сходила. Кот чихал, сама Надежда обливалась слезами, до того едким был запах. Наконец она сочла, что дело сделано, и дала коту вырваться. Он стремглав помчался прочь, но Надежда загодя позакрывала все двери в комнаты, так что Бейсику оставалось рваться только на кухню. Там он одним махом взлетел на пенал и затаился. Надежда едва успела закрыть банку и оттереть плитки пола, как снова зазвонил телефон.

Надежда взяла трубку осторожно, бумажным полотенцем, потому что сама была вся в краске.

– Здравствуйте, я говорю с Надеждой Николаевной Лебедевой? – раздался в трубке официальный женский голос.

– Да, я вас слушаю, – ответила Надежда, запыхавшись.

Сердце неприятно екнуло, от таких официальных голосов не ждала Надежда Николаевна ничего хорошего. Казалось бы, нет у нее ни частного предприятия, чтобы беспокоили из налоговой инспекции, ни сына-подростка, который попал бы на заметку в милицию, а вот поди ж ты – сердце дурную весть чует.

– Примите, пожалуйста, сообщение, – проговорила женщина, – похороны Алексея Ивановича Кондратьева состоятся завтра, пятнадцатого октября, в двенадцать тридцать в крематории. Как туда проехать, знаете?

– Знаю, – машинально ответила Надежда, – а что…

Но в трубке уже раздавались короткие гудки. Надежда оторопело посмотрела на трубку, механически вытерла голубое пятно краски и осторожно сунула ее в гнездо.

– Кондратьев… – пробормотала она, – кто такой Кондратьев?

При первом приближении такая фамилия в голове не всплывала. Это было странно, потому что Надежда Николаевна на память никогда не жаловалась. Знакомых у нее было множество, потому что Надежда была женщиной общительной, и знакомые эти в большинстве своем проживали в Петербурге, поскольку сама Надежда родилась и выросла здесь и надолго никуда не уезжала. Надежда старалась поддерживать давние знакомства, изредка перезванивалась с подругами детства, со школьными же непременно встречалась хотя бы раз в год.

Размышляя так, Надежда протерла пол в коридоре, убрала злополучную банку с краской в кладовку, приняла душ и переоделась. Растворитель вонял зверски, так что она раскрыла окна, зорко следя, чтобы кот не пролез в щелку. Кот, кстати, так и сидел на пенале, видно, сильно измучился. По наблюдению Надежды, он пытался умываться, но только чихал и кашлял.

– Так тебе и надо! – сказала Надежда Николаевна. – Не будешь хулиганить!

Однако сказала она это без должного драйва, потому что мысли ее были заняты неизвестным умершим Кондратьевым. Кто же он такой? Кем приходится Надежде? Ведь позвонили же ей по домашнему номеру, по имени-отчеству назвали, стало быть, ошибки быть не может…

Промаявшись некоторое время, Надежда пришла к выводу, что неизвестный Кондратьев не может быть знаком ей с детства или со школы. Или из института. Во-первых, она всех помнит, а во-вторых, если, не дай Бог, что случится, то позвонил бы кто-то из старых друзей, поохали бы вместе, посокрушались. А тут голос совсем незнакомый, и главное – не расстроенный. Надежда сразу отметила по голосу, что женщине, в общем-то, все равно. Посторонний человек, звонит по обязанности. Раньше так из профкома звонили.

Вот именно, подвела итог Надежда, стало быть, этот Кондратьев с бывшей ее работы, из научно-исследовательского института.

«Не помню, – в который раз подумала Надежда, – ну не помню я никакого Кондратьева! Не работала с ним никогда!»

Уже давно у нее в голове бродила мысль – забыть про звонок и никуда не ходить. Ну, позвонили всем по списку, мало ли что? Не смогла прийти, что с того? В командировку уехала, с работы не отпустили…

Все это было полное вранье, потому что Надежда Николаевна уже год не работала, из института ее сократили, и теперь она считалась домашней хозяйкой. Ух, как Надежда ненавидела это слово!

Чтобы снять стресс после истории с котом и краской, Надежда решила выпить кофейку. Под заинтересованным взглядом кота она сделала себе калорийный горячий бутерброд с ветчиной, сыром и помидорами и воткнула еще туда для красоты веточку петрушки.