Избранные произведения в двух томах: том I - Артюхова Нина Михайловна - Страница 9

— И что же, помогает?

Не помогает. Он тогда зовет воспитательницу или меня. А группа у нас трехэтажная.

— Почему же трехэтажная?

— Так ее построили.

— А что такое группа?

— Она сделана не из мальчиков и не из девочек, а из кирпичей. Это — дом.

— Ну тогда я не буду играть!

— Не будешь?!

— Не буду!!

— Не будешь играть?!!

— Не буду!!!

— Ну и не играй.

Неторопливо проходят с портфелями две первоклассницы.

— А эта девочка была совсем глупая, она спросила: «Сколько осталось до конца звонка?» А нужно было спросить: — Сколько осталось до конца перемены?

Мальчишки-первоклассники играют в снежки. Маленькие дошколята преследуют их. Забросали снежками, одолевают: их больше. Один малыш упал.

— А мы сами атаковали их! Ура-а! (Это вместо рева.)

— А мы в полном порядке сами отступили! Ура-а!

Москвичи в деревне

Сумерки. От калитки к сараю мимо террасы медленно проходят корова, телка и теленок.

Испуганное восклицание:

— Ой, мама!

Лена бежит к дому.

— Бабушка! Три коровы прошли! Огромные! Одна черная! Другая поменьше, с белыми пятнами! Третья еще поменьше… Это телушка, да? А самая большая даже не корова была, а прямо даже кобыла!

— А ты знаешь, что такое кобыла?

— Нет, не знаю.

— Бабушка! Смотри, какой хорошенький беленький ягненочек из конуры выбежал и опять туда скрылся!

— Дима, да какой же это ягненок, это щенок!

Дима — утром:

— Мне сегодня снилось, что нам купили щенка! Мы с папой пошли в магазин, и там щенков продают, только сборных. Их нужно собирать, но они живые. А папа сказал, что купит щенка без инструкции и сам догадается, как собрать!

Лена — вечером:

— Мама! А как говорят про собаку, когда она — мужчина и когда она — женщина?

Мама помялась немножко, позатруднялась, но выговорила, наконец, оба слова — и собаку-мужчину, и собаку-женщину.

Пояснила, что, вообще-то говоря, этими словами лучше не пользоваться.

Утром Лена играет со щенком.

— Дима! Как бы нам этого щенка назвать? Давай назовем Неуклюжкой? Беленький такой, мохнатенький, весь будто игрушечный, плюшевый… Неуклюж, Неуклюж, иди сюда!

— Да его уже хозяева сами назвали. Его зовут Пушок.

— Да какой же он Пушок, когда он — сука!

Малыши в Крыму

Лена с бабушкой приехали в Крым. Потом мама привезла Диму и вернулась в Москву.

Брат и сестра делятся впечатлениями от поездки.

— Дим! Когда мы ехали в поезде, я выходила в коридор и гуляла там с одним мальчиком!

— А я — с двумя девочками!

Жаркий крымский полдень. Дима с бабушкой идет от моря к дому. А дорога все в гору, в гору… Дима устал, приходится вести его за руку. Наклонив голову, он упорно смотрит в землю. Неожиданно спрашивает:

— А ведь земля спасает людей. Правда, бабушка?

— Ну, конечно… Вот, например, на войне: люди роют окопы, прячутся…

— Не-ет! Если бы не было земли, мы бы в Тихий океан провалились!

— Милый мой, да кто же тебе это сказал?

— Ты сама, бабушка, говорила. Помнишь, в Москве на глобусе показывала: «Тут — мы, а тут — Тихий океан!»

Письмо маме из Крыма в Москву. (Лена диктует бабушке.)

«Дорогая мама! Как ты поживаешь?

Море очень бушуйное. Горы пока еще лежат спокойно. Здесь цветут маки и лютики».

А ведь горы когда-нибудь все-таки побегут, а море за ними все-таки кинется!

РАССКАЗЫ

Маринка

— А у нас новенький! — кричал Володя Жуков своим приятелям из четвертого «Б». — Морозов, Саша. Вот он, рядом с Юркой стоит, видите? Его сегодня уже Николай Иванович спрашивал и пятерку по арифметике поставил! Из-за спины лохматого, похожего на медвежонка Юры Борукаева потянулся за своей шубой худощавый мальчик в сером свитере. Он отошел в сторону, вынул из кармана перчатки и уронил на каменный пол раздевалки что-то маленькое, пушистое, белое с розовым.

Юра Борукаев вытянул шею:

— А ну-ка, Жук, выуди мне эту штуковину!

Маленький и вертлявый Володя Жуков послушно хихикнул и ринулся головой вперед в самую гущу ребят.

Борукаев едва не вскрикнул от изумления и негодования: в руках у Володи была вязаная кукольная шапочка из розовой шерсти, с пушистым белым помпоном.

Мальчишка, четвероклассник, играющий в куклы… Невыносимо!

Юра надел розовую шапочку на свой кулак, хорошенько облизал его и нарисовал чернильным карандашом под шапкой презабавную рожицу.

Выбежав на крыльцо, Юра увидел, что из соседней школы в другом конце двора цветастым веером выходят девочки.

Чем больше публики, тем веселее представление.

Аля Якушина, Женя Зайцева и с ними еще несколько знакомых девочек замедлили шаг, с любопытством и опасением поглядывая на ребят.

— Уж этот Юрка! Всегда что-нибудь придумает!

Саша Морозов спускался со ступенек крыльца.

Юра шел за ним, повторяя каждое его движение. Рука в розовой шапочке раскланивалась направо и налево, как петрушка, за Сашиной спиной.

Иногда Юра, бесшумно ступая в мягких валенках, подходил вплотную, и казалось, что человечек в розовой шапочке говорит Саше по секрету то в одно ухо, то в другое. Ребята шли рядом, давясь от смеха, — девочки немного поодаль. Саша Морозов почувствовал недоброе и обернулся:

— Отдай! Это Маринкина шапочка!

Но сказать Юре «отдай» — это еще не значило получить.

— Отдай сейчас же!

Саша бросился к нему. Володя Жуков услужливо подставил ножку.

В следующее мгновение Саша и Юра, сцепившись тесным комком, уже катились по снегу прямо под ноги старичку-учителю, выходившему из школы.

— Что за безобразие! — воскликнул тот. — Сейчас же прекратить драку! Да это мои, четвертый «А»! Борукаев, встань сию минуту, тебе говорят! А кто другой? Новенький? Ты что же это, Морозов, в школе тихоня тихоней, а за дверь вышел — думаешь, все можно делать?

— Николай Иваныч, он не виноват, к нему Борукаев приставал! — вступилась Аля Якушина.

— «Борукаев приставал»! Мало тебе, Борукаев, что замечание в классе сегодня получил, ты еще на улице безобразничаешь! Что это у тебя? Кукла? С куклами в школу ходишь?

— У меня нет куклы, Николай Иваныч. У меня рука. Видите? Это Морозов играет в куклы.

Саша Морозов вспыхнул:

— Это Маринкина шапочка, он у меня взял. Николай Иваныч, велите ему отдать!

Ребята обступили учителя и Сашу.

— А что такое Маринка? — спросил Николай Иваныч, передавая шапочку ее владельцу.

Саша Морозов широко улыбнулся:

— Это моя племянница!

Таинственная Маринка заинтересовала всех, в особенности девочек.

— Почему она такая маленькая? — спросила длинноногая Соня Смирнова, когда они вышли на бульвар.

— А почему ты такая большая?

— Ты любишь свою племянницу? — спросила Аля Якушина.

— Очень люблю.

Саша пошел быстрее, девочки стали отставать.

— Куда ты торопишься? — крикнула Женя Зайцева. Саша обернулся:

— Маринка ждет.

Девочки шли по бульвару, кричали и спорили.

— Она новорожденная, совсем грудная, — говорила Соня Смирнова.

— Не может быть! — кричала Женя Зайцева. — У меня у самой брат новорожденный, так ему эта шапочка на нос не годится!

— Она карлица, — сказала Аля Якушина. — Уж я-то знаю!

— Карлица?!

Аля переплетала косу, ленточку пришлось держать зубами, поэтому она говорила невнятно: