Прямая дорога к свету - Рююдья Ирина - Страница 2

Власть есть власть, будь она религиозная или атеистическая, или, иными словами, церковная или светская. Если власть настолько развита, что уже не позволяет распять кого-либо на кресте физически, то ее именуют демократией, и глупым людям опять приходится ломать голову над вопросом, для кого она мать, а для кого – мачеха.

Мир безграничен. Ограниченность церкви вынудила скованных рамками людей искать безграничное, находить его и называть этим именем. Бог дал нам всем внутреннее чувство, или душу, которая мало-помалу раскрывает все тайны, хочет того власть или нет. Каждый самостоятельно ищет свою правду жизни, но, если бы все стали сообща искать и находить, оказалось бы, что все ищут одно и то же. Пока мы еще не научились держаться вместе, поэтому власти и удается нами управлять.

Я не знаю, считает ли церковь греховными животных из-за их естественных половых действий. Очевидно, не считает. Если бы церковь учила людей правде, она не считала бы греховным человеческое тело и его функции. Человек не животное, однако в нем заложено природное начало. Становление человека предполагает обуздание этого начала, движение по пути, свойственному человеку. Если церковь, взяв на себя роль наставника, этому не учит, то жизнь вынуждена развиваться стихийно, что и происходит до сих пор – через пень колоду. Если бы догматичные лженаставники действительно верили в Бога, они сознавали бы, что Бог видит чинимую ими несправедливость, видит их грязные мысли, ложную мораль и гнусность. Если они действительно бы верили в Бога, то отказались бы от всего этого хотя бы из страха перед наказанием за грехи.

Доводилось ли вам когда-нибудь слышать в загсе на церемонии бракосочетания слова о том, что брак – это, дескать, святыня, а половая жизнь – страшный грех, из-за которого придется гореть в адском пламени? Не доводилось. Чтобы не страдать всю жизнь из-за ощущения совершаемого греха, люди заключают брак по светским обрядам либо напрямую вверяют себя в руки Бога, обходясь без посредников, то есть живут в гражданском браке. В том, что светская жизнь оборачивается отрицанием Бога, виновата церковь.

Если человек приходит в церковь за помощью и наставлениями, а его клеймят за грехи, то от растущего груза вины человек пригибается к земле. Способна ли такая женщина принять супруга с раскрытым сердцем, если он заставляет ее совершать грех? Способна ли она радоваться детям, если они – плоды греха? Способен ли вообще религиозный человек любить свою семью? Однако же любит – сама жизнь это доказывает. Значит, в Бога всегда верят в обход церкви, обманывая церковь, ибо сама церковь заставляет себя обманывать. Человек, который верит в себя, обретает истину в самом себе. Так было всегда. Вот только он не спешит объявлять об этом во всеуслышанье.

Бог создал женщину для сотворения духовного мира и для деторождения и даровал ей материнскую любовь для выполнения этой святой миссии. Церковь же утверждает обратное: женщина есть воплощение зла, сбивающее мужчину с пути истинного. Мужчина, бедняжка, ни в чем не виноват. Выходит, что мужчина – существо беззащитное, несчастная жертва, а женщина – блудница, которая должна искупить свой грех ужасными страданиями. Богобоязненная женская половина человечества, до сих пор в это верящая, живет страдая. А кто не верит, тот также страдает. Почему? Потому что атеизм являет собой бегство от религии, а не внутреннее освобождение от религии. Мы носим в душе идею религии и черпаем из нее жизненную силу, однако свойственное религии хорошее и плохое подчас превращают идею в сплошную мешанину.

Это по вине церкви мужчины вынуждены постоянно доказывать, что они не беспомощные, убогие, ни на что не способные, жалкие неумехи, которых жене приходится кормить, опекать и обихаживать. Доказывают по сей день, но доказать не могут. Все яснее становится, что правда на стороне женщин. По вине церкви женщины вынуждены постоянно доказывать, что они не грешницы, но доказать этого не могут. Все яснее становится, что правда на стороне мужчин: все женщины – потаскухи, даже если они – монашки. Взаимная злоба лишь усиливается, расцветает и дает плоды: каждое последующее поколение несет в себе все больше злобы. Против кого? Прежде всего против самого себя из-за собственного неумения быть самим собой.

Не будь страха, не было бы злобы и озлобления. Не будь бессмысленного озлобления, не было бы и ненависти.

Когда человек, преисполненный ненависти, начинает злиться, он набрасывается на подобного себе, потому что тот, как и он сам, не умеет быть человеком. Ведь нельзя же назвать человеком того, кто хватается за оружие и убивает ближнего по той лишь причине, что тот верит в Бога, носящего иное имя. Подобный поступок со стороны простого христианина – это малая ошибка, малая вина, малый грех. Та же ошибка, инициированная церковной верхушкой, – это большая ошибка. Все большие войны, ведущиеся с благословения высших носителей религиозной власти, были и есть священные войны. Для кого? Конечно же, для тех, кто считает насилие святым делом. Истребление как доказательство своего превосходства – таков результат человеческой неспособности мыслить. Короче говоря, результат непомерного страха.

Какой страх самый большой?

Отвечаю: догматический страх, оно же знание, которое страшит.

Догматическое мышление являет собой приверженность некоему взгляду, который дарует сиюминутное успокоение душе, тогда как в действительности представляет собой незыблемую, окончательную точку зрения , не подвергающуюся изучению из-за страха. Догма – это когда о некоей вещи говорят: так оно было, так есть и так и будет. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит. Общеизвестной догмой (она же слепая вера) является религия, которая знакома всем, но мало кто в ней разбирается.

Самый сильный религиозный страх испытывают атеисты, так как, помимо бегства от религии, они критикуют религию, истребляя ее косвенно или прямо. Ими движет страх и ненависть к слепой вере , не позволяющей человеку развиваться. Высвободить же из себя проблему они не умеют. Не стоит осуждать бывших «красных», которые ныне стараются искупить в церкви свои грехи. В церковь их гонит религиозный страх , ибо люди во все времена искали святыню в стенах храма. Когда вы начнете высвобождать свой религиозный страх, то поймете, насколько он велик. Неудивительно, что от морализаторских нравоучений церковных сановников нас бросает в дрожь. Относиться к этому с тупым безразличием способны лишь эгоисты в состоянии апатии.

Наши страхи достаточно велики для того, чтобы притянуть жар адского пламени, то есть душевную боль. Ад, если вы помните, это корыстолюбие. А то, что пугающий видит в других себя, сейчас речь не об этом. Когда вы начнете высвобождать свой религиозный страх, то сможете почувствовать, как трепещет каждая клеточка вашего тела – так заявляют о себе накопившиеся за тысячелетия страхи. Какие страхи? Все те же – страх оказаться виноватым и страх пережить позор.

Приступив к высвобождению религиозного страха, вы на первых порах чаще обычного будете сталкиваться с религиозным морализаторством и обнаружите, что оно вас пугает либо раздражает. Это нормальная реакция на то, что засевший в вас страх пришел в движение и оттого сделался ощутимым. Продолжая высвобождать страх, вы постепенно поймете, что ничто земное, включая религию, не может быть идеальным. Вера, данная человеку Богом, превращается в религию из-за испытываемых земным человеком страхов, из-за слепой приверженности вере. Идея идеала попросту искажается в процессе ее неверной реализации, но только так мы учимся извлекать уроки. Несмотря на это, истинный идеал в каждом человеке живет независимо от вероисповедания.

Испуганный человек живет, постоянно прислушиваясь к чужому мнению, и чем приниженнее он становится, тем фатальнее делаются оценочные суждения ближних. Атеизм является порождением отчаяния, испытываемого человечеством, униженным страхами и чувством вины. Не было больше возможности искупать грехи личным земным благосостоянием, поскольку его уже не хватало, чтобы удовлетворить требования церкви. Церковь может отрицать это утверждение, доказывая, что люди делают пожертвования добровольно, но на самом деле это происходит в добровольно-принудительном порядке. Не от чувства, что это нужно церкви, а от знания, что так положено, от страха – что со мной будет, если не пожертвую. Ведь Бог все видит. Но и тех, кто отдает последнее, церковь тем не менее продолжает считать грешниками.