Он просто спятил (СИ) - Панченко Юлия "Вампирчик" - Страница 6

«Ты еще наплачешься, сука, я тебе обещаю. Я из тебя всю душу вытрясу» - повторяла Полина как мантру и успокаивалась.

Он понял, что просчитался, когда и через неделю Полина не оттаяла.

Лучше бы она ненавидела! Что только он не делал – и угрожал, и бил, шантажировал и предлагал договориться, но она упорно молчала. Смотрела пустыми глазами в потолок, порой даже не мигая. Он хотел извиниться, хотел начать все заново, но сказать «прости» язык не поворачивался. Стас злился, кричал, отпускал пощечины, тряс ее за плечи, но она даже не переводила на него взгляд. Такая: резиновая кукла, не больше - ему была не нужна.

Холодая, неподвижная. Почти мертвая.

Иногда он добавлял ей снотворное в еду, и когда она засыпала, Громов ложился рядом, обнимал ее, перебирал волосы, целовал, гладил. Наслаждался ее теплом.

Он стал напоминать себе извращенца, свихнувшегося фанатика, маньяка, но без нее, без ее тела жить не мог.

Трахал случайных партнерш, былых любовниц, иногда даже проституток, и после таких вечеров зверел. Девицы казались ему скучными и пресными. В их глазах он отчетливо видел алчность, жадность, покорность, готовность на все, только бы отхватить кусок побольше.

Он нашел похожую на нее девчонку, просил одевать вещи Полины, но это была не она.

Не те глаза, не та улыбка и поворот головы. Не та изящность, не те стоны.

Громов ненавидел себя за слабость, за боль в груди, когда очередная сука кончала под ним, а он думал о Полине. Это всерьез смахивало на одержимость. В очередной раз напившись до розовых слонов, Громов решил ее убить, но едва эта мысль всплыла в нетрезвом мозге, как он громко рассмеялся, а следом в весьма непечатной форме проклял всех красивых баб до седьмого колена, перепугав этим прислугу до икоты.

Полина Смирнова тянула из него жилы ржавыми клещами, даже не подозревая об этом. Она неподвижно лежала в комнате на втором этаже и пустыми глазами смотрела в потолок, будто видела в нем небо. Ее уход от реальности пугал Громова, заставлял снова и снова пересматривать поступки под разными углами. Стас давно забыл что такое совесть, но сейчас она не просто кричала, она выкручивала ему руки, орала благим матом и приказывала отпустить Полину пока не случилось настоящей беды.

Громов не узнавал себя в зеркале. Оттуда на него теперь смотрел раненный зверь с седыми висками и затравленным взглядом.

В очередной раз целуя ее плечо и проводя рукой по волосам, он пытался надышаться ею. Водил носом по шее, прижимался губами к мерно бьющейся жилке и на миг застывал, считая пульс.

Провел пальцем по брови, коснулся виска, а потом обнял до боли.

- Что ты сделала со мной? – тихо прошептал Стас ей в волосы.

Он жил до нее вполне счастливо. Красивых женщин ему хватало, равно как и молодых. Ему хватало денег и статуса. Хватало развлечений. Сейчас он был готов отдать все за любовь в ее глазах. Только бы она посмотрела осознанно, узнавая. Только бы шевельнулась навстречу и провела рукой по его волосам…

Полина проснулась в своей постели. Огляделась по сторонам, недоверчиво качнула головой, а потом резко подскочила и громко закричала:

- Ура!

Громов смотрел как она прыгает на постели словно на батуте и раз за разом повторяет: «Добби свободен, хозяин подарил Добби носок!» и ему было непереносимо больно. От злости скрипели зубы, руки сжимались в кулаки, но отступать он был не намерен.

Пройдет время и он позабудет эту маленькую принцесску. В груди кольнуло при этой мысли, но Громов отмахнулся. Конечно забудет. Найдет подходящую замену и все станет на свои места. Лучше так, чем смотреть в пустые глаза.

Только камеры он отключать не станет. Будет изредка смотреть, водить пальцем по экрану, вспоминая мягкость и тепло ее кожи.

Жизнь налаживалась. Она восстановилась на работе, снова ходила на лекции. Только по вечерам вместо домашних посиделок на кухне с очередной книгой, шла в парк и сидела там до полуночи. У нее появилась собственная лавочка – подростки, завидев ее фигурку издали, уступали место и убирали за собой пустые банки из-под пива. Деревянная скамейка, покрашенная в зеленую краску стала любимым местом для Полины. Девушка часто плакала сидя на ней и думала. Знала, что плакать дома нельзя. Громов обязательно об этом узнает. Он этой мысли слезы текли еще горче.

Переезжать она раздумала. Звонила отцу чаще обычного, а при последнем разговоре попросила прощения у его любовницы за снобизм и пожелала им счастья. Папа на редкость перепугался, сказал, что прилетит первым же рейсом, но Полина его отговорила. Заверила, что все в порядке, просто осенняя депрессия навалилась.

Прошел месяц.

Философ, набравшись смелости, позвал ее на свидание. Полина согласилась. Преподавателя звали Сашей, он был робким и милым. Они посидели в кафе, съели по мороженому, а потом Полина пригласила его на чай.

Темнело рано, когда вошли в квартиру за окнами уже царила ночь.

Парень вел себя на редкость прилично и девушка этому радовалась. Приглашение на чай было именно таковым, без подтекста, но кто знает, что могло прийти в голову влюбленному философу.

Они сидели на кухне, обсуждали всякие глупости, Полина горячо поддерживала тему и подливала чаю, когда Саша вдруг взял ее за руку, притянул к себе и поцеловал. Губы его были слишком мягкими, от него не пахло «Хьюго босс» и поцелуй не принес ощутимой приязни. Полина мягко отступила, опустила глаза и сказала, что все было прекрасно, но она пока не готова к отношениям.

На следующий день на парах философа заменяла старая, морщинистая преподша и все сокрушалась, что в современном мире страшно выходить из дому. Оказалось, что Саша поступил в первую городскую больницу с переломом обеих ног и многочисленными ушибами. На него накануне напали хулиганы.

Следующим кавалером стал знакомый фитнесс-тренер. От добавки чая он отказался, сразу приступил к активным действиям, за что быстро получил по рукам и был спроважен из квартиры. Вскоре он лежал в соседней с Сашей палате. У него были переломаны руки и выбиты зубы. Без зубов тренер выглядел скверно и Полина оставила ему визитку своего стоматолога.

Когда стало ясно – без Громова не обошлось, Полина усмехнулась и заперлась в туалете. Там долго сидела на полу, рисовала на бумаге облака и снова напряженно думала.

Кто бы знал, что эта девчонка и вправду забудет о нем так быстро. Громов с удовольствием колошматил ее вопящих ухажеров, а потом собственноручно вызывал им скорую.

Она снилась ему почти каждую ночь. Обнимала со спины и ласково прижималась, говорила на ухо сладкий бред, а когда Стас оборачивался в попытке ее прижать, то силуэт размывался, становился зыбким. Полина не давала ему нормально жить. Он не мог спать, не мог развлекаться, и это выводило Громова из себя.

Он уже не понимал – правильно ли поступил, что отпустил? Может нужно было принудить, заставить, подождать?

Стас перепробовал всех элитных блондинок города и перешел на область. Вышколенные, порой высокородные шлюхи не могли дать ему кончить как следует. Так, чтоб искр в глазах, до дрожи. От брюнеток ему тошнило и пробовать он их перестал.

Это уже не походило на мимолетную страсть. Это была чистая одержимость.

Бизнес рос, партнеры охотно шли на уступки глядя в злые глаза Громова. Он лютовал, больше обычного засиживался в офисе, и даже несговорчивые, бывалые дяди присмирели после его очередной выходки. Один такой позвонил ему поздно вечером и долго уговаривал, напоминал, что лихие девяностые давно прошли, что теперь переговоры ведутся совсем иначе, но Громов послал его по известному адресу и разбил смартфон о стену.