Синий город на Садовой (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 53

Павлик с трудом встал:

— Вы без меня не найдете там… в подвале. И никто не покажет…

— Господи, да что же это… — совсем как Борькин бабушка, охнула Олина мама.

— Сейчас Борька с отцом прикатят!.. Ой, а если у них опять бензина нет?.. Ольга, а "Росинант" у тебя в гараже?

— Да!

— Ты… — Федя с беспокойством, с боязнью даже взглянул на Южакова, — удержишься на багажнике? Тут недалеко.

— Да… — Южаков сжал губы. Маленькое треугольное лицо его казалось твердым. Красивым даже. На экране этого не было заметно, а тут…

— Ты как Ольгу-то нашел? Почему сюда прибежал?

— А по телику тогда… адрес сказали. Декабристов, двенадцать…

— Оля, куртку ему дай…

— Сейчас!

— Штурманы если приедут, пусть жмут к Березкиным… Или в интернат. Дядя Лева знает!.. Павлик, идем…

Растекалась по улице мутная синька октябрьского рассвета. Но сумрачно еще было, встречные машины ехали с фарами. Федя налегал на педали с яростной силой. Кололо в боку, но пусть… Скорее!.. Сейчас — к Березкиным, потом с Нилкиным отцом — в интернат! Можно будет поймать такси или попутку…

Сидевший на багажнике Южаков сперва крепко держал Федю за бока. Но на полпути руки его ослабли. Он качнулся, сбив равновесие. Федя тормознул.

— Подожди, — выдохнул Павлик. — Я не могу… Голова кружится. — Он сполз с багажника, сел на край тротуара.

— Недалеко уже… — беспомощно сказал Федя.

— Ты… давай один… А потом за мной вернетесь…

Но как Федя мог оставить его? Он отчаянно оглянулся. Ну, хоть кто-то бы подошел, помог! Пускай даже милиция! Так нет же, безлюдная улица…

Слева уходил к берегу Фонарный переулок. Мимо церковной ограды. Она всего в квартале отсюда! Может, судьба…

— Встань, — тихо, но решительно сказал Федя. — Держись за меня. Тут всего сотня шагов.

Он кинул руку Павлика себе на плечи, левой рукой схватил его за туловище. Поднял. Правой взял за руль велосипед.

— Пошли.

— Ага… Я иду…

Вот, наконец, и церковный забор. Федя посадил Южакова на кирпичный фундамент.

— Жди здесь. Я быстро…

Вот удача-то: в окне сторожки свет! Федя забарабанил в стекло. И сразу распахнулась дверь, без вопроса. Будто отец Евгений ждал.

Он был теперь не в куртке, а в рясе, только без креста. Наверно, собрался куда-то. В перерывах между ударами сердца Федя выговорил:

— Нилку избили и заперли… интернатские… Он сейчас там… Мальчик прибежал оттуда, он тут. Только слабый, идти не может… Где ваш мотороллер?

Ни вопроса, ни лишнего слова в ответ. Школа Афгана? Или просто давняя привычка спасать друзей?

— Нет мотороллера… Идем… Стой, дай запру велосипед… Все, пошли!

Южаков сидел, прислонившись к решетке. Не удивился, увидев священника. Может, уже не было сил удивляться.

— Сидите здесь! — Отец Евгений бегом кинулся к обочине. Потому что (бывает же и везение в жизни!) метрах в ста метался, приближаясь, двойной огонь автомобильных фар.

Федя не послушался, тоже кинулся к дороге.

Отец Евгений взметнул руки (крыльями взлетели рукава), скрестил их над головой, развел в стороны…

Не на всякую просьбу отзываются водители, обычно проскакивают без задержки мимо "голосующих". Но с другой стороны, часто ли бывает, чтобы останавливал машину священник? Да еще вот так, с явным сигналом о беде!.. Старенький "Москвич" завизжал тормозами. Откинулась дверца.

— Товарищ! — нагнувшись, оказал отец Евгений. — Мальчишка в беде, его избили и заперли хулиганы. Надо спешить, помоги, товарищ…

— Садись!

— Сейчас! Там еще дети…

Отец Евгений бегом вернулся к ограде, подхватил Южакова, принес к "Москвичу".

Водитель открыл заднюю дверь.

— Ребят давай назад, а сам со мной. Покажешь…

— Улица Королева… — слабо сказал, уже валясь на сиденье, Павлик. — Интернат номер два…

Отец Евгений втиснулся рядом с водителем, захлопнул обе дверцы.

— Я знаю, малыш, я покажу…

Павлик слабо потянулся к нему рукой:

— Ключ возьмите… от той двери…

Машина рванулась…

И в эти минуты, в отчаянной тревоге за Нилку, в напряжении от того, что близится развязка, толкалась в Феде и еще одна — казалось бы, посторонняя — мысль: о слове "товарищ", как бы взорвавшемся своим изначальным смыслом.

Ведь как теперь обычно? Вот так:

"Товарищ председатель школьного комитета! Классы средней школы номер четыре на торжественную линейку…"

"Товарищи, товарищи! Куда вы прете, соблюдайте порядок!.."

"Товарищ старший лейтенант! А этого-то, который из-под замка сбежал, не нашли еще?.."

Но ведь было же и по-другому! Ведь еще князь Святослав говорил дружине: "Товарищи…" И адмирал Нахимов матросам: "Товарищи! Враг подступил к Севастополю! Не посрамим Андреевского флага…"

В зеркальце у переднего стекла вздрагивало лицо пожилого водителя. Вернее, лоб и внимательные глаза за очками. Что-то знакомое в этих бровях, очках, взгляде… Уж не тот ли прапорщик, что когда-то летом купил по Фединой просьбе ремень в Военторге?

Водитель ни о чем не спрашивал. Гнал на всю железку. Вот сейчас, очень скоро все будет ясно… А если… Страшно сделалось так, что уж лучше бы ехать подольше, оттянуть решающий миг… Но "Москвич" резко затормозил у входа в типовое школьное здание.

Было уже почти светло.

Отец Евгений рывком выбрался из машины. Федя помог вылезти Южакову. Тот встал, покачнулся. Отец Евгений опять взял его на руки.

— Помочь вам там? — спросил водитель.

— Не надо, мы сами…

— Подождать?

— Подождите, если можете…

Коридор встретил их казарменным интернатским запахом — от близкого туалета, от несвежей еды из столовой… Тускло горели лампы.

— Направо, — прошептал Павлик.

Отец Евгений зашагал направо — ветер от рясы. Федя спешил рядом. "Жезлом правит, чтоб вправо шел…" — нелепо вертелось в голове… Испуганно завопила, метнулась прочь какая-то тетушка.

Поворот, дверь, ступени вниз. Снова коридор: бетонные стены, трубы какие-то, желтый слепой свет…

— Вон там… дверь…

Отец Евгений опустил Павлика у стены, тот сразу прислонился. Отец Евгений вставил в скважину плоский ключ. Обитая жестью дверь ослабла, лязгнула под напором плеча. Но не открылась. Павлик прошептал:

— Он, наверно, заперся… оттуда…

И опять увидел Федя вылезший из-под черного подола сапог. Удар подошвой о жесть сотряс дверь. Один… второй… третий… От четвертого удара дверь отлетела в сторону.

Горела здесь такая же пыльная, как в коридоре, лампочка.

Нилка сидел на драном спортивном мате. Измученный, с грязным лицом, с темными запавшими глазищами… Но живой, живой!.. Попытался встать, потянулся навстречу. Отец Евгений схватил его…

Какие-то тетушки заглядывали в дверь: "Что? Кто?.. Кудах-тах-тах… Милицию!.."

— Дуры! Врача! — гаркнул отец Евгений.

— Дядя Женя… Федя… Не надо врача. Лучше домой…

Отец Евгений вынес Нилку в коридор. Тетушек разнесло в стороны. Павлик сидел уже на корточках.

— Федя, помоги мальчику. Тоже в машину… Нельзя же ему здесь…

— Да! — В каком-то радостном и горьком вдохновении одним рывком Федя подхватил Павлика Южакова на руки. Совсем не тяжелый, вроде Степки…

"Москвич" ждал у крыльца, водитель шагнул навстречу. А из-за угла — в реве мотора и сигнала, в вихре взлетевших с асфальта листьев — вынесся мотоцикл с коляской. Подлетел. Папа Штурман, Борька, Нилкин отец…

Синий город

Те четыре дня, которые Нилка провел в больнице, были безоблачными, синими, в желтой россыпи тихого листопада. Видимо, как лекарство против памяти о той страшной субботе… Нилка два раза звонил по больничному телефону, говорил, что "ничего со мной с'страшного" и что "c'скоpo отпустят". Мать ходила к нему каждый день. А ребят, конечно, не пустили. Ну и ладно. Главное, что нашелся и жив…