Топот шахматных лошадок (сборник) - Крапивин Владислав Петрович - Страница 28

— Вовка, а ты где? Ты когда придешь? Ты… это…

— Я, может, сильно задержусь. Зато потом все будет хорошо. А ты сделай, что я сказал… — И запищало в трубке.

А что я мог сделать? Я плюхнулся на тахту, и… мне приснилось, как две девочки — Инка и Ташка — утешают зареванного Карузу-Лаперузу и он всхлипывает все тише, тише… А потом я увидел, как мы всей компанией катаемся верхом на серебряном паровозике и Вовка с нами. И я счастлив, потому что знаю: он будет с нами всегда. В руках у Вовки осколок волшебного зеркала. Вовка пускает им солнечных зайчиков, и они превращаются в радужных бабочек…

Разбудила меня Лидия, когда вернулась из своего салона. Было уже около восьми часов.

— Я смотрю, ты с пользой проводишь время…

— Знать бы, где она, польза, — буркнули.

— А где наш Вольдемар? — небрежно осведомилась она.

— Знать бы, где он, наш Вольдемар… Изволил проинформировать, что вернется поздно.

— И ты по этой причине пребываешь в депрессии.

— Я пребываю в ней по многим причинам, — прежним тоном огрызнулся я, хотя депрессии не было. Сон удивительным образом согрел меня.

— Никуда это сокровище не денется, — успокоила меня Лидия. — По крайней мере, сегодня… А ты иди помой посуду, это стабилизирует нервную систему.

— Особенно когда грохну пару тарелок.

— Ну грохни, если это тебя утешит.

Я грохнул одну и утешился наполовину…

А «сокровище» и в самом деле никуда не делось. И даже не очень задержалось. Появился Вовка в начале десятого, за окнами еще светило солнце. Он был веселый и голодный.

— Тетя Лидия, в животе пусто с утра! Можно три корочки хлебца, как несчастному Буратине?

— Ни одной корочки, пока «Буратина» не умоется.

— Ой, сейчас, сейчас!

Он съел, что осталось от обеда, а потом приготовленные на ужин сосиски и творожную запеканку. Жевал и хитровато поглядывал на меня через плечо. «Синими брызгами». Наверно, ждал, что я начну расспрашивать о делах. Но я не расспрашивал, потому что видел: с делами и так неплохо. А детали меня сейчас не волновали, главное, что Вовка был — вот он…

После ужина Вовка бодро спросил, не найдется ли у меня кассета с каким-нибудь «душезамирательным» фильмом, потому что «Буратина» ему слегка надоел.

— Вон кассеты, на верхней полке, посмотри сам. Вовка приволок из кухни табурет, встал на него перед стеллажом своими красными носками, потянулся… и первым делом грохнул с высоты картонную коробку из-под обуви. В ней я хранил старые дискеты. Они разлетелись по полу черным листопадом.

— Растяпа…

— Ага, — с удовольствием сказал он.

Мы собрали дискеты под взглядом возникшей в дверях Лидии. Вовка засунул коробку на место и снял с полки кассету. На коробке красавец мушкетерского вида в правой руке держал обнаженную шпагу, а левой прижимал к себе кружевную красавицу с буклями.

— «Тайны замка Сент-Ив»… Ух ты! Бдительная Лидия тут же выхватила у него кассету.

— Еще чего! Это не для детей, которым «до шестнадцати».

— Подумаешь! Я всякие такие смотрел тыщу раз!.. Ну, тетя Лидия!

— Потому что меня там не было. Вовка вытянул шею к кассете:

— Да чего там такого-то?.. Постельные сцены, что ли? Я фыркнул.

Лидия проигнорировала этот непедагогичный звук, а Вовке назидательно сообщила:

— У кого-то от частого смотрения «Буратины» стал слишком длинный и любопытный нос.

Похоже, что Вовка обиделся. По крайней мере, надул и без того толстые губы. Сел на табурете по-турецки и отвернулся.

Чтобы разрядить обстановку, я бодро сказал:

— Есть хороший способ укорачивать носы. Только надо быть осторожным, чтобы не случилось, как однажды с Буратино.

Вовка быстро спустил ноги.

— А что с ним случилось? — Видимо, все, что имело отношение к деревянному сорванцу, вызывало у Вовки повышенный интерес.

— Такая история… Помню еще со школьных лет… Надоело Буратино ходить с длинным носом — везде цепляется и втыкается. И девчонки дразнятся. Пошел Буратино на берег пруда, к черепахе Тортиле. «Тетушка Тортила, посоветуй, как быть, а то папа Карло отрезал уже много раз, — он, проклятый, опять вырастает». — «Дело нехитрое, — говорит Тортила. — Ступай, мой мальчик, на Кощеево болото, там живет Царевна-лягушка. Из русской народной сказки. Скажи ей: «Лягушка, лягушка, выходи за меня замуж». Она ответит «нет», и нос у тебя сразу станет короче. Навсегда…

— А если она ответит «да»? — вмешалась Лидия.

— Буратино так же спросил. А Тортила: «Не бойся, не ответит. Зачем ей деревянный хулиган, она Ивана-царевича ждет…» Ну, добрался Буратино до Кощеева болота, увидал там на кочке лягушку с маленькой короной на голове, запрыгал от радости. «Лягушка, лягушка, выходи за меня замуж!» А она в ответ, конечно: «Нет!» Глядь, у Буратино нос в два раза короче! Обрадовался он, поскакал обратно… Однако день проходит, другой, а девчонки в школе по-прежнему его дразнят. Хоть и уменьшился нос, а все равно длинный… Пошел Буратино снова к пруду: «Тетя Тортила, а можно еще раз?» — «Валяй», — говорит она. Тот опять к Лягушке-царевне: «Выходи за меня!» — «Нет!» Потрогал Буратино свой нос — он еще короче стал. «Ура!..» Но сперва «ура», а потом опять «не ура». Все-таки остался нос длинноватым. Даже еще хуже стало: и не буратиний, и не человечий. «Ну, попробую третий раз», — решил Буратино. Добежал опять до Кощеева болота. «Эй, лягушатина! Будь моей женой!» А она: «Я же тебе сказала: нет, нет и нет!»… Лилия помигала, потом расхохоталась:

— И что же? Остался совсем без носа? Бедняга! Вовка, однако, не улыбнулся.

— Подумаешь. Это старый анекдот. И… он эротический. Потому что не про Буратино и даже не про нос, а… Ну, тетя Лидия, я же ничего не сказал!

Голосом старой гувернантки Лидия сообщила:

— Вольдемар, ты распустился сверх меры. Я высеку.

— Гы… — неуверенно сказал Вовка.

— Не «гы», а всерьез. По всем правилам.

— Ну, чево-о… — Тоном своим Вовка дал понять, что шутка неудачная и даже непристойная.

Голос Лидии обрел стальное звучание:

— Никаких «чего». За тобой столько всего, что дальше некуда. Ходишь замызганный, зубы сегодня не чистил, Анне Афанасьевне вчера нагрубил…

— Она первая!

— …шастаешь целыми днями неведомо где. А теперь этот непристойный анекдот.

— Но ведь не я же рассказал, а Иван! — бессовестно укрылся за меня мой ангел-хранитель. — Я только маленько… уточнил.

— Сейчас уточним «не маленько», — непреклонно пообещала Лидия.

— Скажете тоже… — в голосе Вовки была уже явная опаска. — Так нельзя… особенно таких, как я.

— «Таких» ты для Ивана. А для меня ты нашкодивший мальчишка, которого необходимо воспитывать решительно… Иван, открой окно и дотянись до клена, там подходящие прутья…

— Ну, Лидия… — сказал я.

— Что «Лидия»?.. Хорошо, я не хотела быть ябедой, но теперь скажу. Ты обратил внимание, чем пахло от этой прелести, когда он пришел?

— Чем? — испугался я. А Вовка опять подтянул ноги.

— Си. Га. Ре. Та. Ми! — каждый слог Лидия сопровождала взмахом указательного пальца, словно уже отмеряла несчастному Вовке заслуженную порцию.

Я почувствовал себя так, словно меня самого поймали на «табачном грехе».

— Вовка, ты чего? Правда, что ли?

— Неправда! Табаком пахло, потому что мы с Егором долго разговаривали в туалете у «Дешевых»! Там накурено!..

— Врать вы не умеете, сударь, — прежним гувернантским тоном уличила его Лидия. — Туалеты в таких офисах пахнут не табаком, а дезодорантами… Иван, делай, что я сказала. — Она скрестила руки и встала над Вовкой во весь рост. — Ну-ка, снимай свои панталоны.

— Ну, чево-о!! — Кажется, посланец небес перепугался всерьез.

Лидия наконец рассмеялась:

— Дурень. Снимай, тебе говорят. И рубашку заодно, и майку. Смотри, как устряпал их, сплошь пятна! Теперь придется полпачки порошка потратить.

Вовка радостно задрыгал ногами, выбрался из бриджей, стянул футболку и легонькую майку-безрукавку, превратив свою голову в соломенную швабру. Сгреб и протянул одежду Лидии.