Каркаджу - Монтгомери Резерфорд - Страница 12

Он оскалил зубы, так что мокрый снег хлестал ему по дёснам, и стал красться мимо зайца. Затем осторожно вошёл в узкий проход, касаясь выгнутой спиной каменной стены, и дотронулся носом до бечёвки. С рычанием он куснул её. Она распалась на две части. Тогда Каркаджу уселся и долгое время смотрел на неё. Было очевидно, что приманка и та отвратительно пахнувшая вещь в кустах больше не соединены между собой.

Внезапно хищник схватил зайца и выпрыгнул из щели между елью и скалой. Ничего не случилось. Ветер по-прежнему завывал в ветвях огромного дерева. Налетали слепящие порывы ветра, и лёд вперемешку со снегом вихрем кружился, засыпая всё вокруг. Других звуков не было.

Каркаджу не стал есть приманку. Он схватил её просто потому, что это была приманка, и потому, что любую приманку он считал своим долгом уничтожать. Оттащив зайца вниз к руслу Злюки, он закопал его поглубже в сугроб и испачкал снег. Сделав это, он вернулся и обнюхал куст, где было спрятано ружьё. Потом ушёл и укрылся в неглубокой норе между корнями дуплистого дерева. Теперь он мог спать спокойно.

Глава 8 • МИСТЕР ДЖИМ ОБРЕЧЁН

Гранитный Утёс и Мистер Джим с трудом пробирались к первому капкану на куньей тропе. Из-за большого снега охотнику пришлось надеть специальные коротенькие лыжи, и это сильно замедляло ход. Кроме того, охотнику приходилось останавливаться и поджидать Мистера Джима, потому что медведь то и дело с головой проваливался в сугробы. Гранитному Утёсу было не по себе. Такого глубокого снега он никогда ещё не видел. Первый капкан был заметён снегом, и они долго откапывали его. При виде того, что он обнаружил в капкане, лицо охотника сильно омрачилось и он погрузился в тяжёлое раздумье. Не могло быть сомнения в том, что грабитель Каркаджу вернулся на кунью тропу.

Пробиваться сквозь сугробы было очень утомительно. Они смогли осмотреть всего лишь четыре капкана и в каждом нашли то же самое. Держа в руке лоскуток меха, Гранитный Утёс выпрямился. Чёрные глаза его ярко блестели — только этим и проявилось охватившее его волнение. Он повернулся к Мистеру Джиму, который, сидя на снегу, выгрызал лёд, намёрзший между пальцами задних лап, и сказал обычным тихим голосом:

— Мы вернёмся в хижину. Посидим у огня неделю, может быть — две. Снег затвердеет. Каркаджу подумает, что победил, и уйдёт за гору. А мы будем продолжать охотиться и соберём, может быть, сто шкурок.

Для Гранитного Утёса это была длинная речь. Мистер Джим так удивился, что перестал грызть лапу и сел прямо. Он подумал с надеждой, что, может, приятель предлагает ему вернуться домой. Ему не нравилась зимняя охота. В голове у него шевелилась смутная мысль, что зимой медведям положено спать, а не таскаться вслед за охотником по куньим тропам.

В хижине Красный Журавль выслушал короткий рассказ и кивнул. Затем Гранитный Утёс поведал ему свой план.

— Каркаджу уйдёт, и снег слежится. Но сначала снова будет пурга. — Красный Журавль говорил очень медленно.

— Куда ещё! — возразил Гранитный Утёс. — Первый раз вижу столько снега.

— Будет ещё гораздо больше. Обвалы на всех горах будут. — Голос Красного Журавля не допускал возражений. Вынужденный отдых этих трёх детей природы начался с того, что они хорошо поужинали и рано легли спать. Перед сном Красный Журавль смазал лапы Мистера Джима салом, но медведь, решив, что собственное средство действует лучше, быстро слизнул его и принялся лениво вылизывать лапу.

Перед самым рассветом Гранитный Утёс проснулся оттого, что кто-то отчаянно колотил в дверь. Он вскочил и отворил её. Два занесённых снегом, заиндевевших человека ввалились в хижину. Это вернулись Коби и Смельц.

— Хау! — коротко приветствовал гостей Гранитный Утёс.

— Завтрак будет? — осипшим голосом осведомился Смельц, с беспокойством косясь на угол, где храпел Мистер Джим.

— Завтрак скоро, — пообещал охотник, жестом приглашая их к очагу. Он достал два смолистых полена и, склонившись над очагом, стал рукой разгребать золу. Оторвав несколько ленточек просмолённой коры, он бросил их на тлеющие угольки. Через несколько минут пламя взметнулось вверх по глиняной трубе, и во все уголки комнаты стало распространяться тепло.

За дверью начали грызню собаки Коби. Их лай разбудил Мистера Джима, и он, ворча, сел. Смельц нервно потянулся за ружьём.

— Брось! — резко сказал ему Коби и отшвырнул ружьё в угол.

Красный Журавль проснулся при первом стуке в дверь. Он сидел и пристально, не мигая, смотрел на посетителей. Потом, так и не поздоровавшись, он принялся с суровым выражением на морщинистом медно-красном лице натягивать мокасины. Коби поздоровался со старым охотником, но в ответ услышал только ворчание.

Мистер Джим направился к двери и, распахнув её, вылез наружу. Гранитный Утёс не обратил на него внимания, двое бледнолицых, забыв обо всём, отогревались у огня. Один Красный Журавль видел, как вышел медведь, и в его выцветших старых глазах мелькнула какая-то искорка.

Выйдя наружу. Мистер Джим уселся на крыльце, перед которым расположилась свора не очень породистых лаек, принадлежавших Коби. Они с жадностью смотрели на дверь. Миско — вожак — был огромный пёс с исполосованной рубцами и шрамами мордой. Он был кровожаден и так дик, что достался Коби даром. Непрестанные побои до некоторой степени укротили его нрав, и свою упряжку он теперь не трогал. Он усвоил, что человека надо слушаться и что Коби сам обладает не менее бешеным характером, чем он, и в ярости не остановится ни перед чем.

Увидев Мистера Джима, Миско привстал. Коби не раз брал его на медвежью охоту, и он считал, что имеет право броситься на любого медведя, что эта забава ему разрешена. Со злобным рычанием он кинулся прямо на Мистера Джима, захватив того врасплох. Остальные собаки с лаем присоединились к нему.

Мистер Джим попятился было, но дверь уже захлопнулась и деревянная щеколда, упав с нарезок, заперла её. Миско предвидел попытку к бегству: медведи всегда спасались от него бегством. Он прыгнул и вцепился Мистеру Джиму в переднюю лапу. Громадный медведь заревел от боли и размахнулся. Его удар мог бы свалить быка, однако Миско сумел увернуться и кинулся с другой стороны. Когда он оторвался от бока медведя, в зубах его оказались клочья шерсти.

Теперь уж Мистер Джим обозлился не на шутку. Он встал во весь рост и принялся наотмашь бить беснующихся вокруг него собак. На этот раз тяжёлая лапа обрушилась на голову Миско. Сбитый с ног вожак покатился кубарем. Потом, шатаясь, поднялся на ноги и ошалело завертелся на месте.

На собачий лай выбежали Коби и Гранитный Утёс. — Забери этого болвана в дом! — орал Коби. — Я убью его, если он покалечит мне собак!

Он подбежал к Миско, который продолжал бессмысленно кружиться на месте, и ударил лайку в бок.

— Назад, Мистер Джим! — резко приказал Гранитный Утёс.

Мистер Джим глупо ухмыльнулся, желая показать, что нисколько не сердится, и посмотрел на свой бок, откуда Миско выдрал большой клок. Он, очевидно, хотел доказать, что с его стороны были приняты только меры самозащиты. Неуклюже шагая и ворча, он отправился в хижину.

Коби тряс и бил Миско, пока тот не пришёл в себя. Наконец пёс перестал вертеться и улёгся на снег, злобно поглядывая по сторонам.

— Отдай ты к чёрту этого медведя… — прохрипел Коби. — Если я потеряю хоть одну собаку, мне нельзя будет ехать дальше.

— Не надо вам ходить в хижины, где есть медведи, — сухо сказал Гранитный Утёс и, повернувшись на пятках, пошёл внутрь.

Завтрак прошёл в молчании. Только когда задымились трубки, хорошее расположение духа вернулось к Коби.

— Всю дорогу мы пробивались через сугробы и заносы. Прошлую ночь делали привал всего в километре отсюда. Пришлось остановиться и разгружать сани. — Коби плюнул в огонь.

— Куда едете? — медленно выговаривая слова, спросил Гранитный Утёс. Лицо его было бесстрастно, но в душе он сильно тревожился.

— Припасы Кри Чарли везём, — лаконично ответил Коби.