Сокровища Рифейских гор - Ленковская Елена - Страница 5

Первобытный уральский художник изображал и человека. Человеческие фигурки обращены лицом к зрителю и выполнены весьма схематично, в несколько линий. Руки и ноги их обычно согнуты, и кажется, что «человечки» находятся в постоянном движении, будто пляшут.

Двухмерный мир

Способ создавать 3D-изображения не было известен древнему художнику, о линейной и воздушной перспективе он тоже вряд догадывался. Изображение было двухмерным, или как говорят искусствоведы — плоскостным. Ощущение некоторого объёма, конечно, достигалась — чаще всего за счёт использования естественных выступов скальной поверхности.

Рисунки выполнены контурами и линиями, иногда в «скелетном» стиле — со схематически обозначенными рёбрами или внутренними органами животных.

Фигуры животных и птиц чаще всего показаны в профиль. Это не случайно.

Во-первых, профильное изображение, говоря современным языком, наиболее информативно. Рисуя животное в профиль, проще добиться сходства, легче подметить и передать характерные черты. Во-вторых, древний человек придавал изображению магическое значение. Думаю, с этой точки зрения рисовать движущееся прямо на зрителя животное считалось опасным и недопустимым.

Встречаются также рисунки, словно бы передающие взгляд сверху, на уже поверженного зверя. Животное в «жертвенной позе» в те далёкие времена становилось непременным участником древних обрядов. (Один из примеров подобного изображения — распластанная шкура с медвежьей головой на Ирбитском Писаном камне.)

А вот человекоподобные существа обязательно снабжены отличительными признаками пола, и, подобно сказочным избушкам-на-курьих-ножках, чаще всего развёрнуты прямо на зрителя.

Повёрнутые к солнцу

Знаешь, далеко не все писаницы находятся на территории заповедников и охраняются от элементарного вандализма. Под ними жгут костры и поверх древних изображений размалёвывают скалы новыми «шедеврами», как например это происходит на озере Аллаки в Челябинской области, куда люди приезжают в выходные дни на пикник и порыбачить.

Надеюсь, если ты когда-нибудь побываешь в этом краю, то поступишь по-другому. Иначе зачем я тебе всё это рассказываю?

Нам непременно нужно сохранить эти рисунки, для того, чтоб и мои внуки, а твои правнуки когда-нибудь смогли прикоснуться к давнему прошлому. Пусть и они смогут увидеть эти изображения не на фотографиях с уже утраченных, осыпавшихся писаниц, а, как теперь говорят, «в реале».

Представь себе, как это здорово — глядеть на замершего на скале красного оленя и слышать шум реки, вдыхать запах хвои, ощущать затылком, как припекает полуденное солнце. Да-да, днём солнце обязательно будет греть тебе затылок. Точь-в-точь как первобытному художнику, в тот самый день, когда, обмакнув палец в краску, он водил им по ноздреватому камню: ведь все писаницы на Урале обращены на юг!

А потом раздвинутся ветви на противоположном берегу, и…

Впрочем, дальше с каждым произойдёт его собственная история. Но именно так — через твои переживания, через твою личную встречу с древними образами — и осуществляется наша связь с прошлым. Связь времён.

Глава вторая

ЧУДСКАЯ МЕДЬ

Чудские образки

Эти небольшие, размером с ладонь, отлитые из металла пластинки издавна находили в Прикамском крае. Люди признавали за ними волшебную силу, называли их шаманскими пластинками, чудскими образками — именно литейщикам древнего племени чудь приписывалось авторство этих таинственных предметов.

Чудь обитала на Урале и на Алтае в далёкие времена. Таинственный народ, проживавший в горах и обладавший особым тайным знанием, будто бы ушёл однажды под землю, потревоженный появлением в своих, до поры глухих местах, других людей.

Говорят, чудские люди не знали корысти, были равнодушны к золоту. Предания наделяют их качествами отменных рудознатцев и металлургов, а все рассказы о чуди связаны в основном с обследованием древних копей.

Чудские рудокопы освещали штольни, втыкая в стены сосновые лучины. «Лазя под землей наподобие кротов, отковыривали лучшую руду кабаньими клыками», — так описывал чудской способ добычи руды Иван Иванович Лепёхин, русский путешественник естествоиспытатель, побывавший на Урале в XVIII веке, — «…они входили в землю, не делая никаких подстав (опор — прим. автора.), а отверстия их подкрепляла та же самая земля, которой верхи выделывали они наподобие свода… Таким образом проходили они в самые глубокие места, и свод, держащий на себе превеликую тяжесть земли, ещё и доныне во многих местах не обрушился».

Почти все месторождения уральских руд, на которых строили свои заводы Демидовы, были обнаружены на чудских местах. Не удивительно, что здесь же находили во множестве предметы древних культов.

Пермский, звериный

Металлические изображения из Приуралья и Сибири не могли не заинтересовать учёных. Впервые «идолы» были отмечены в книге «Восточная и Северная Татария» уже знакомого нам Н.-К. Витсена. В начале XVIII века находки древностей из Приуралья, в том числе фигурки животных и людей из бронзы и золота, были доставлены в кабинет Петра I.

Всерьёз изучением и планомерным собирательством этих предметов занялись уже в XIX веке. Тут и обнаружилось, что чудские фигурки распространены на довольно обширной территории, простирающейся от Камы и Вятки до Енисея и Оби. Постепенно исследователям стало ясно, что перед ними — масштабное художественно-культурное явление, затрагивающее все сферы жизни финно-угорских народов, населявших Урал в железном веке.

Наиболее яркие (и долговечные) его свидетельства дошли до нас в виде предметов, отлитых из металла в III–XII в. н. э. Все они являют нам фигуры и образы так называемого пермского звериного стиля.

До сих пор, несмотря на уже столетнюю историю изучения, пермский звериный стиль остается одним из самых загадочных культурных феноменов Евразии.

Ты должно быть уже знаешь, что на просторах Евразии звериный стиль бытовал в искусстве многих народов — скифов, саков, древних алтайцев, фракийцев, сарматов. Как и все прочие разновидности этого первобытного стиля, пермский представлен в первую очередь стилизованными изображениями животных (потому-то он и называется «звериным»). Однако, у этих чудских вещиц есть свой собственный круг мотивов и образов, характерный только для здешних мест.

Альви — божественный младенец

Представь себе — ты держишь в руках увесистую бронзовую штуковину. Возможно, она изрядно потемнела, пролежав в земле несколько веков, потеряла свой первоначальный блеск, она изъедена временем, у неё шершавые, иззубренные края.

Ты ощупываешь пальцами углубления и выпуклости невысокого, грубоватого рельефа. Между диковинными фигурами просвечивают сквозные щели.

С чудского образка смотрит на тебя некто — большеголовый, в человеческом образе. Во взгляде его выпуклых миндалевидных глаз нет ни удивления, ни угрозы, ни беспокойства. Большеголовый спокоен. Вообще непонятно, смотрит ли он в упор, или же его неподвижный, бесстрастный взор — то ли идола, то ли младенца — устремлён сквозь тебя. В пространство. Или — в Вечность.