Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Сокровища Рифейских гор - Ленковская Елена - Страница 2


2
Изменить размер шрифта:

Главный «спец» по камушкам, студент ювелирного училища по прозвищу Буля, сговоривший нашу группу отправиться в эту экспедицию, стоит на коленях. Дрожащими от волнения руками он вытаскивает из хлюпающей густой жижи какие-то одинаково-бурые, ничем не примечательные камни. Он пытается обтереть их рукавом, но руки его, также как рукава, да и вообще вся штормовка, покрыты слоем жидкой грязи.

Тогда Буля, подвывая от нетерпения, подносит камни к лицу и языком слизывает с них глину…

Вот они — гладкие, влажные, мерцающие солнечными бликами грани кварцев. Внутри прозрачных кристаллов горят золотые нити и стрелы. Это — включения рутила.

На ярком солнце, в прозрачном горном воздухе вынутые из земли самоцветы сверкают ослепительно, неистово, до рези в глазах. И тогда, даром, что не раз видела подобные камни в минералогических музеях, я впервые понимаю, как же он прекрасен — кварц-волосатик!

Буля — человек не жадный, потому видно, ему и «фартит». Известное дело, жадным Медной горы Хозяйка не помогает. Он говорит нам, девчонкам, — выбирайте себе по камушку. На память. Завернув приглянувшийся, уже тщательно отмытый кристалл в пустой холщовый мешочек из-под сухарей, я увезла его домой.

Отличный, крупный коллекционный образец волосатика — я бережно храню его в своей городской квартире, и впредь не собираюсь с ним расставаться. Но никогда-никогда он больше не сиял так, как там, на высокогорном плато под полуденным солнцем уральского Приполярья…

Честно говоря, я люблю удивительную природу Урала больше, чем его индустриальные, шумные, загазованные города, намертво встающие днём в автомобильных пробках. Люблю реки со скальными выходами на высоких обрывистых берегах, солнечные смолистые сосны, запах хвои, гранитные валуны и озёра с кувшинками, люблю удивительный, манящий, сиренево-голубой уральский простор.

Однако есть в жизни и другая красота. Красота творений рук человеческих. И о ней, в общем-то, эта книга.

Теперь, когда я давно уже выросла и даже стала искусствоведом, я хочу поделиться с тобой рассказами о сокровищах Рифейских гор. Не о тех, что спрятаны в недрах земли под подошвами горных кряжей, хотя и таких сокровищ на Урале в избытке. О других. О тех, что созданы человеком, его упорным трудом и вдохновением, умелыми руками и чутким к красоте этого мира сердцем.

Пойдёт ли речь о клинковых рисовальщиках Златоуста, украшавших знаменитое холодное оружие; о кармацких петушниках, своими росписями превращавших крестьянские дома в цветущие сады; о тагильских писарихах, о каслинских мастерах, или о таинственной чуди, отливавшей из меди и бронзы шаманские пластинки… — везде мы встретим основательность и мастеровитость, изобретательность и «понимание» материала, свежесть и простоту, силу и грацию, фантазию, а иногда и наивное лукавство.

И, конечно, «живинку в деле», которая, как точно заметил Бажов, «во всяком деле есть, впереди мастерства бежит и человека за собой тянет».

Глава первая

ПИСАНЫЕ КАМНИ

Наскальные рисунки древних охотников

Писаница — древнее изображение на стенах и потолках пещер, на скалах и камнях. На Урале писаницами или писаными камнями называют также и сами скалы, на которых сохранились рисунки первобытного человека.

С чего началось на Урале искусство?

Не с граффити и не с флэшмобов, конечно! С наскальной живописи.

Качественные, профессионально выполненные граффити — это тоже, конечно, интересно. Да только встречаются они почти так же редко, как и рисунки первобытного человека, сохранившиеся до наших дней.

Иногда неумелые каракули на бетонных заборах пренебрежительно сравнивают с наскальными рисунками древних. Я не сторонник таких сравнений. Думаю даже, что нынешним граффитистам стоило бы ознакомиться с творческим наследием первобытных охотников, чтобы современные «писаницы» выглядели чуть менее беспомощными. Ведь у древнего художника, даром что он академий изящных искусств не заканчивал, есть чему поучиться!

Он умел соблюсти пропорции, и достигал большого сходства с натурой, особенно если брался за изображение животных. Лаконично, двумя-тремя линиями обозначал силуэт, точно передавал повадку и естественную грацию движений. Многие шедевры наскальной живописи просто ошеломляют мастерством, они поразительно достоверны. Изгиб туловища, поворот головы, скрещение ног — и мы видим, как мчится дикая лошадь, как вытянув шею, тревожно озирается олень, как опустив длинные бивни, неторопливо шествует мамонт, как набычился, готовясь к удару, громадный бизон.

Какие в Екатеринбурге олени, а уж тем более бизоны и мамонты, скажешь ты. И действительно, как ни странно, у нас даже медведи по городу не ходят! В лучшем случае гуляют пони — подле цирка или зоопарка, в праздничный день. Современный горожанин видит вокруг себя не бизонов и носорогов, а потоки машин и бетонные стены; в сумке у него айпэд, а его Вселенная устроена иначе, чем та, в которой жил доисторический охотник.

Может, в таком случае, резонно назвать первобытного художника древним граффитистом? Тоже вряд ли, у древних наскальных рисунков было совсем иное предназначение, чем у современных граффити. И рисовались они пальцем, а не краской из баллончика, купленного в супермаркете. Однако, если бы современные уличные художники понимали, чьи они наследники, хуже бы не стало.

На Урале известна по меньшей мере сотня мест, в которых сохранились рисунки первобытных людей.

Я расскажу тебе подробнее только о двух. Об Ирбитском Писаном камне — потому что с него началась история изучения наскальной живописи в России. А ещё — о Каповой пещере — потому что рисунки в ней наиболее древние, выполненные ещё в эпоху палеолита.

Ирбитский Писаный камень

«Первым опубликованным сообщением о древних наскальных изображениях на Урале стало описание рисунков на Ирбитском Писаном камне, сделанное голландским учёным Н.-К. Витсеном в самом начале XVIII века.»

(из энциклопедии)

Глядя на портрет голландского учёного-натуралиста Николая-Корнелия Витсена (1641–1717) и вспоминая о том, что современники с восхищением называли его новым Колумбом, я, признаться, не могу отделаться от странных и возможно неподобающих серьёзному человеку мыслей.

Во-вторых, я всё время думаю — а не бросить ли на полпути эту книгу, и не взяться ли лучше за приключенческий роман, в котором знаменитый учёный Витсен помимо прочего окажется шпионом, масоном или вообще каким-нибудь пришельцем из другого времени? Ведь прибыв в Москву в 1664 году вместе с голландским посольством ко двору царя Алексея Михайловича, он никакого официального места при посольстве не занимал, зато «страстно увлёкся изучением Азиатской части России». Витсен довольно быстро освоился в русской столице, приобрел себе здесь влиятельных друзей, в частности, ему удалось расположить к себе даже патриарха Никона. Благодаря таким личным связям Витсен получил возможность собирать нужную ему информацию. Российский историк Александр Исаевич Браудо считал причиной его визита исключительно научный интерес. Наверное, на самом деле так и было, ведь Витсен вёл дневники, писал путевые заметки и вместе они составили известный труд «Путешествие в Московию, 1664–1665».

Всё так, но почему бы не пофантазировать. Когда же от воображаемых «тайных» целей путешествия голландца я усилием воли переключаюсь на мысли об Ирбитской писанице — о которой намереваюсь тебе здесь рассказать — меня начинают занимать вопросы донельзя практические.

Ты будешь смеяться, но пышные локоны Николая-Корнелия на портрете заставили меня, заядлую путешественницу и туристку, задуматься вот о чём — снимал ли Витсен накладные кудри во время своих странствий по России?