От Византии до Орды. История Руси и русского Слова - Кожинов Вадим Валерьянович - Страница 76

Прямо-таки замечательно, что видный исследователь народного творчества Н. П. Андреев (1892–1942), издавая в 1938 году антологию «Русский фольклор», не мог вообще отказаться от публикации этой прекраснейшей былины, но, не имея возможности напечатать ее целиком, представил читателю такие ее фрагменты, где нет речи о Жидовине [353] . И только в совсем недавнее время В. И. Калугин сумел опубликовать это драгоценное звено русского эпоса пристойным тиражом 300 тыс. экземпляров в составленной им антологии [354] .

В былине речь идет о том, как

Под славным городом под Киевом,

На тех на степях на Цицарских

Стояла застава богатырская…

Один из «братцев» этой заставы,

Добрыня Никитич езди ко синю морю…

В чистом поле увидел ископоть [355] великую,

Ископоть велика – полпечи…

…Из этой земли из Жидовския

Проехал Жидовин могуч богатырь…

И Добрыне поручают настичь и победить Жидовина (который, понятно, воплощает в себе всю мощь Хазарского каганата). Но когда этот «могуч богатырь» начал битву с Добрыней,

Сыра мать-земля всколебалася,

Из озер вода выливалыся,

Под Добрыней конь на коленцы пал.

Добрыня Никитич млад

Господу Богу возмолится

И Мати Пресвятой Богородице:

– Унеси, Господи, от ахвальщика, —

Под Добрыней конь посправился,

Уехал на заставу богатырскую…

И теперь уже

Говорит Илья Муромец:

– Больше некем аменитися,

Видно ехать атаману самому.

Начинается тяжкое сражение; русский эпос нисколько не преуменьшает силу и опасность врага:

Бились, дрались день до вечера,

С вечера бьются до полуночи,

Со полуночи бьются до бела света.

Махнет Илейко ручкой правою, —

Поскользит у Илейка ножка левая,

Пал Илья на сыру землю:

Сел нахвалыцина на белы груди,

Вынимал чинжалище булатное,

Хочет вспороть груди белыя,

Хочет закрыть очи ясныя,

По плеч отсечь буйну голову…

Лежит Илья под богатырем,

Говорит Илья таково слово:

– Да не ладно у святых отцев написано,

Не ладно у апостолов удумано,

Написано было у святых отцев,

Удумано было у апостолов:

«Не бывать Илье в чистом поле убитому»,

А теперь Илья под богатырем! —

Лежучи у Ильи втрое силы прибыло:

Махнет нахвалыцину в белы груди,

Вышибал выше дерева жарового [356] ,

Пал нахвалыцина на сыру землю,

В сыру землю ушел до-пояс.

Вскочил Илья на резвы ноги

Сел нахвалыцине на белы груди…

По плеч отсек буйну голову…

Здесь невольно вспоминается древнегреческий миф об Антее, который обретал неисчерпаемую силу, соприкасаясь со своей матерью Геей – то есть землей. Но образ-символ русского эпоса не только сложился, конечно же, независимо от древнегреческого, но и имеет совершенно иной смысл. Ведь связь Антея с землей предстает, в сущности, как своего рода «слабость»; достаточно оторвать его от земли, и он побежден. Между тем в русской былине так или иначе воплощено осознание нераздельной связи Ильи с родной «сырой землей» – связи, которая противопоставлена «беспочвенности» его врага…

Еще в 1852 году Алексей Хомяков писал, что эта былина (он, согласно тогдашнему словоупотреблению, называл ее «сказкой») «носит на себе признаки глубокой древности в создании, в языке и в характере… Ни разу нет упоминания о татарах, но зато ясная память о козарах, и богатырь из земли Козарской, названной справедливо землею Жидовскою, является соперником русских богатырей; это признак древности неоспоримой… Спокойное величие древнего эпоса дышит во всем рассказе, и лицо Ильи Муромца выражается, может быть, полнее, чем во всех других, уже известных сказках. Сила непобедимая, всегда покорная разуму и долгу, сила благодетельная, полная Веры в помощь Божию, чуждая страстей и – неразрывными узами связанная с тою землею, из которой возникла» [357] .

В середине XIX века, когда А. С. Хомяков написал свое цитируемое сочинение, русский богатырский эпос, в сущности, только начинали действительно изучать. И, как мы видим, Алексей Степанович был склонен связывать с противостоянием хазарам только одну – несущую в себе, по его словам, «признаки глубокой древности» – былину (менее «древние» казались порожденными «монгольской эпохой»). В наше же время, например, известный исследователь богатырского эпоса В. П. Аникин (его труд цитировался выше) связывает с борьбой против Хазарии этот эпос в целом. Но естественно ставить вопрос о конкретных подтверждениях такого вывода.

Как уже отмечалось, в одной из самых архаических, то есть также несущей в себе «признаки глубокой древности», былин, «Вольх Всеславьевич», речь идет о взятии вражеской «белокаменной крепости», – что не может быть отнесено к борьбе ни с печенегами, ни с половцами, ни с монголами, которые не строили крепостей. Нельзя не сказать и о том, что мы располагаем очень давней полноценной записью этой былины: она вошла в составленный четверть тысячелетия назад рукописный сборник Кирши Данилова. В былине нет никаких упоминаний о «татарах» (имя которых, о чем уже говорилось, во многих былинах заменило имя более ранних врагов); Киеву угрожает нападением и разорением «Индейский царь», а «могуч богатырь Вольх Всеславьевич», узнав о смертельной опасности, сам идет (подобно князю Святославу) в поход «со всею дружиною хороброю» в «царство Индейское» и уничтожает врага.

Очень близка к тексту сборника Кирши Данилова сделанная через полтора столетия, в самом конце XIX века, запись выдающегося собирателя А. В. Маркова (см. его «Беломорские былины», № 51); речь также идет о войне с «Индейским царством», только герой имеет здесь отчество «Святославьевич». Однако в других поздних записях этой былины вместо «Индейского царства» говорится о «Золотой Орде» или «Турец-земле», что невозможно понять иначе, как замену первоначального врага на более позднего – замену, продиктованную, быть может, и простым непониманием сказителей: о каком таком столь опасном для Руси «Индейском царстве» говорится в дошедшей до них былине?

Правда, в некоторых русских былинах иного содержания – не собственно героических, богатырских, а, как определил их, например, В. Я. Пропп, «новеллистических» – прежде всего былине «Дюк Степанович» – также фигурирует некая «Индия», хотя и отнюдь не выступающая в качестве враждебной Руси земли. Поскольку реальные связи Руси с Индией возникли сравнительно поздно, – едва ли ранее знаменитого путешествия Афанасия Никитина (при Иване III) – появление «Индии» в былинах нередко пытались объяснить воздействием византийского «Сказания о Индийском царстве», созданного в XII веке и, возможно, уже в XIII веке переведенного на Руси. Однако в исследовании В. Б. Вилинбахова и Н. Б. Энговатова «Где была Индия русских былин?» убедительнейшим образом доказано, что Индия былины «Дюк Степанович» – это древняя западнославянская (впоследствии онемеченная) «Индия-Виндия» на побережье Балтийского моря между реками Одер (Одра) и Эльба (Лаба) – с которой у Киевской Руси были длительные торговые и иные взаимоотношения (см: Славянский фольклор и историческая действительность. М., 1965, с. 99—108). Эта славянская «Индия» вовсе не была враждебным для Руси царством, и указанное исследование, естественно, не касается былины «Вольх Всеславьевич».

Если же говорить об «Индейском царстве» в былине «Вольх Всеславьевич (или Святославьевич)», есть существенные основания полагать, что первоначально речь шла об Иудейском царстве, но значительно позднее, когда существовавший в IX–X веках иудейский Хазарский каганат выветрился из исторической памяти, а реальная азиатская страна Индия, напротив, обрела известность на Руси, «Иудейское» было заменено по созвучию «Индейским». В других записях былины о Волхе «Иудейское царство», как уже говорилось, заменилось «Золотой Ордой» и «Турец-землей», – возможно и потому, что некое опаснейшее для Руси «Иудейское царство» представлялось поздним сказителям чем-то совершенно неправдоподобным.