Книга Джунглей (сборник) - Киплинг Редьярд Джозеф - Страница 5

– И все? – прошептал Маугли. – Если это может сделать детеныш – нечего бояться!Он обогнул угол дома, встретил мальчика, вырвал у него из рук чашку и скрылся в тумане. А мальчик громко кричал и плакал от ужаса.

– Они очень похожи на меня, – сказал Маугли, раздувая угли, как при нем это делала женщина. – Эта вещь умрет, если я не покормлю ее, – и он подбавил сухих веток и коры в красные угли.

На половине горного склона Маугли встретил Багиру; капли утренней росы сверкали на ее черной шерсти, как лунные камни.

– Акела промахнулся, – сказала пантера, – его убили бы в эту ночь, но им нужен также ты. Тебя искали на горе.

– Я был среди вспаханных земель. Я готов. Смотри!

Маугли поднял чашку.

– Хорошо. Слушай: я видела, что люди опускают в эту красную вещь сухие ветки, и тогда на них расцветает Красный Цветок. Тебе не страшно?

– Нет, чего бояться? Теперь я помню (если это не сон), как раньше, чем я сделался волком, я лежал подле Красного Цветка и мне было так тепло и приятно.

Весь этот день Маугли просидел в пещере, он смотрел за углями, опускал в чашку сухие ветки и наблюдал за ними. Одна ветка особенно понравилась мальчику, и когда вечером в пещеру пришел Табаки и довольно грубо сказал ему, что его требуют на Скалу Совета, он засмеялся и хохотал так, что Табаки убежал. Все еще смеясь, Маугли пошел к месту собрания стаи.

Акела лежал подле своего бывшего камня в знак того, что место вожака открыто, а Шер Хан со своей свитой волков, питавшихся остатками его пищи, не скрываясь, расхаживал взад и вперед. Ему льстили, и он не боялся. Багира легла подле Маугли, который зажал между своими коленями чашку. Когда все собрались, заговорил Шер Хан; он не осмелился бы сделать этого во времена расцвета силы Акелы.

– Он не имеет права говорить, – прошептала Багира Маугли. – Скажи это. Он собачий сын. Он испугается!

Маугли поднялся на ноги.

– Свободный Народ, – громко прозвучал его голос. – Разве Шер Хан водит стаю? Какое дело тигру до места нашего вожака?

– Ввиду того, что это место еще свободно, а также помня, что меня просили говорить… – начал Шер Хан.

– Кто просил? – сказал Маугли. – Разве мы шакалы и должны прислуживать мяснику, убивающему домашний скот? Вопрос о вожаке стаи касается только стаи.

Раздался визг, вой; голоса кричали:

– Молчи ты, щенок человека!

– Дайте ему говорить. Он хранил наш Закон!

Наконец прорычали старшие волки:

– Пусть говорит Мертвый Волк.

Когда вожак стаи не убивает намеченной добычи, весь остаток жизни (обыкновенно очень короткий) недавнего предводителя зовут Мертвым Волком.

Усталым движением Акела поднял свою старую голову.

– Свободный Народ и вы, шакалы Шер Хана! Двенадцать лет я водил вас на охоту и с охоты, и за все это время никто, ни один волк не попался в ловушку и не был изувечен. Теперь я упустил добычу. Вам известно, как был выполнен заговор. Вы знаете, что меня привели к крепкому самбхуру, чтобы показать всем мою слабость. Задумали умно! Вы вправе убить меня теперь же на Скале Совета. Поэтому я спрашиваю вас: кто выйдет, чтобы покончить с Одиноким Волком? В силу Закона Джунглей вы должны выходить по одному.

Наступило продолжительное молчание; никто из волков не хотел один на один насмерть бороться с Акелой.

Наконец Шер Хан проревел:

– Ба, какое нам дело до этого беззубого глупца? Он и так скоро умрет. Вот детеныш человека прожил слишком долгое время. Свободный Народ, с первой же минуты его мясо было моим. Отдайте его мне! Мне надоело все это безумие. Десять лет он смущал джунгли. Дайте мне человеческого детеныша. В противном случае я всегда буду охотиться здесь, не оставляя вам ни одной кости. Он человек, человеческое дитя, и я ненавижу его до мозга моих костей.

И более половины стаи завыло:

– Человек! Человек! Человек! Что делать у нас человеку? Пусть уходит откуда пришел.

– И обратит против нас все население окрестных деревень? – прогремел Шер Хан. – Нет, отдайте его мне! Он человек, и никто из нас не может смотреть ему в глаза.

Акела снова поднял голову и сказал:

– Он ел нашу пищу, спал рядом с нами, он загонял для нас дичь. Он не нарушил ни слова из Закона Джунглей.

– И я заплатила за него жизнью быка, когда он был принят. Бык вещь неважная, но честь Багиры нечто иное, за что она, может быть, будет биться, – самым мягким голосом произнесла черная пантера.

– Бык, внесенный в виде платы десять лет тому назад? – послышались в стае ворчащие голоса. – Какое нам дело до костей, которым минуло десять лет?

– Или до честного слова? – сказала Багира, оскалив белые зубы. – Правильно вас зовут Свободным Народом!

– Человеческий детеныш не имеет права охотиться с жителями джунглей, – провыл Шер Хан. – Дайте его мне!

– Он наш брат по всему, кроме рождения, – продолжал Акела. – А вы хотите его убить! Действительно, я прожил слишком долго. Некоторые из вас поедают домашний скот, другие же, наученные Шер Ханом, пробираются в темные ночи в деревни и уносят детей с порогов хижин. Благодаря этому я знаю, что вы трусы, и с трусами я говорю. Конечно, я должен умереть, и моя жизнь не имеет цены, не то я предложил бы ее за жизнь человеческого детеныша. Но во имя чести стаи (вы забыли об этом маленьком обстоятельстве, так как долго были без вожака) обещаю вам: если вы отпустите человеческого детеныша домой, я умру, не обнажив против вас ни одного зуба. Я умру без борьбы. Благодаря этому в стае сохранится по крайней мере три жизни. Больше я ничего не могу сделать; однако, если вы согласны, я спасу вас от позорного убийства брата, за которым нет вины, брата, принятого в стаю по Закону Джунглей после подачи за него двух голосов и уплаты за его жизнь.

– Он человек, человек, человек! – выли волки, и большая их часть столпилась около Шер Хана, который начал размахивать хвостом.

– Теперь дело в твоих руках, – сказала Багира Маугли. – Нам остается только биться.

Маугли держал чашку с углями; он вытянул руки и зевнул перед лицом Совета, но его переполняли ярость и печаль, потому что, по своему обыкновению, волки до сих пор не говорили ему, как они его ненавидят.

– Слушайте, вы, – закричал он, – зачем вам тявкать по-собачьи? В эту ночь вы столько раз назвали меня человеком (а я так охотно до конца жизни пробыл бы волком среди волков), что теперь чувствую истину ваших слов. Итак, я больше не называю вас моими братьями; для меня вы собаки, как для человека. Не вам говорить, что вы сделаете, чего не сделаете. За вас буду решать я, и чтобы вы могли видеть это яснее, я, человек, принес сюда частицу Красного Цветка, которого вы, собаки, боитесь!

Он бросил на землю чашку; горящие угли подожгли клочки сухого мха; мох вспыхнул. Весь Совет отступил в ужасе перед запрыгавшим пламенем.

Маугли опустил сухую ветвь в огонь, и ее мелкие веточки с треском загорелись. Стоя посреди дрожавших волков, он крутил над своей головой пылающий сук.

– Ты – господин, – тихим голосом сказала ему Багира. – Спаси Акелу от смерти. Он всегда был твоим другом.

Акела, суровый старый волк, никогда в жизни не просивший пощады, жалобно взглянул на Маугли, который, весь обнаженный, с длинными черными волосами, рассыпавшимися по его плечам, стоял, освещенный горящей ветвью, а повсюду кругом тени трепетали, дрожали и прыгали.

– Хорошо, – сказал Маугли, медленно осматриваясь. – Я вижу, что вы собаки, и ухожу от вас к моим родичам… если они мои родичи. Джунгли для меня закрыты, и я должен забыть вашу речь и ваше общество, но я буду милосерднее вас. Только по крови я не был вашим братом, а потому обещаю вам, что, сделавшись человеком между людьми, я вас не предам, как вы предали меня. – Маугли толкнул ногой горящий мох, и над ним взвились искры. – Между нами и стаей не будет войны, но перед уходом я должен заплатить один долг.

Маугли подошел к Шер Хану, который сидел, глупо мигая от света, и схватил тигра за пучок шерсти под его подбородком, Багира на всякий случай подкралась к своему любимцу.