Странники зазеркалья - Юнязова Ольга Петровна - Страница 31

– Но эти таблетки не лечат! От них я просто тупею. В мозгах словно вата напихана.

– А что делать? Вот пожалуйста: две недели не пил – и срыв. А если бы ты, не дай бог, кого-нибудь убил? Зачем ты начал пить водку? Этого я совсем не могу понять!

– Я тоже. Просто понимаешь… – Он вдруг встрепенулся и с ужасом посмотрел на кружку с чаем. – Я думал, что пью чай. А когда понял, что там водка, уже было поздно. Остапа, как говорится, понесло.

– Да, – Оксана кивнула, – Рая сказала, что ты сидел и пил водку из кружки. Но ведь кто-то же должен был её туда налить! Кто?

Александр задумался:

– Да я и налил. Хотел помянуть пацанов.

– Каких пацанов?!

Александр закрыл лицо ладонями и порывисто задышал.

– Я никому никогда об этом не рассказывал, – прошептал он. – Никому.

– О чём?

Александр молчал. Оксана подошла и села рядом. Положила голову ему на плечо и прижалась.

– Расскажи мне. – Она взъерошила его волосы. – Расскажи, и мы вместе что-нибудь с этим сделаем. Обещаю, что я тоже никому не расскажу.

– Понимаешь… получается, что я как бы дезертир. Но я тогда жутко перепугался. И приказал бежать. Мы удирали, как зайцы. Но это их не спасло…

– Откуда удирали?

– От боевиков. Нас застали врасплох. Мы не знали, что делать. Можно было ждать, когда нас расстреляют, или драпать. И я приказал «бежим». А другие остались, и на следующий день… – Александр зажал ладонью рот и закрыл глаза, из которых полились самые настоящие слёзы.

– Да ты не бойся, реви. – Оксана погладила его по спине. – Но только рассказывай, не держи в себе. Реви и рассказывай. Что было на следующий день?

– Они валялись на улицах… обгоревшие… раненые… он тянул руку, чтобы я помог, а я… даже не остановился.

– Почему?

– Я не знаю. Сейчас, когда всё уже позади, я не могу объяснить себе, почему. Но уже поздно! Понимаешь? А тогда… это был совсем другой я. Там было только одно на уме – надо выжить и вывести своих пацанов. А тому парню… всё равно было уже не помочь. Разве что помочь умереть… но… я бы не смог.

– Вернись туда! – Оксана встряхнула его за плечи. – Вернись!

– Как вернуться? – Он повернул к ней мокрое лицо.

– В памяти. Вот ты идёшь и видишь, как он тянет к тебе руку…

Александр закрыл глаза, и вдруг лицо его перекосило гримасой ужаса и боли.

– И не проходи мимо! – приказала Оксана. – Остановись, подойди к нему.

Александр кивнул.

– Спроси, как его зовут!

– Не слышу, – прошептал Александр. – Он шевелит губами, но ничего не слышно. Лицо полностью обожжено.

– Прислушайся! Наклонись к нему!

– Запах горелого мяса, – застонал Александр. – Я не могу!!! Я не слышу…

– Слушай!

– Нет…

– Пообещай, что ты вернёшься за ним, как только найдёшь способ выбраться!

– Да, – закивал Александр. – Обещаю! Я вернусь за тобой, как только найду… – Он со всего маху ударил ладонью по столу и заорал: – Но я не найду! Я не найду этот чёртов способ выбраться!!! – Он уронил голову на руки и разрыдался.

– Саша, Саша! Успокойся! Ты не нашёл тогда, но сейчас ты можешь найти!

– Как?!

– Пока не знаю. Но мы найдём. А пока спроси того парня, чем ты можешь ему помочь.

– Он просит, чтобы я взял его с собой.

– Так возьми!

– Как? Я сам едва на ногах держался!

– Ты не понял. Не тело возьми. Душу…

– Как?

– Представь. Ты понимаешь, что уже не жилец, что выбраться шансов никаких. Просто поставь себя на его место. Чего бы ты хотел?

– Чтобы не один. Только чтобы не один! Чтобы хоть кто-то рядом!

– Вот! Он всего лишь просил, чтобы ты посмотрел ему в глаза и чтобы он смог переселиться из разрушенного тела в твоё.

– А разве так можно?

– Если ты разрешишь, то можно! Нужно только, чтобы ты согласился.

Александр закрыл глаза и представил, как склоняется над умирающим. Тот вцепился рукой в его куртку и потянул на себя. Александр не стал сопротивляться и почти лёг на него, так что губы парня коснулись уха. «Помолись за меня», – прошептал он. Александр закивал, давая понять, что обещает. Парнишка едва заметно улыбнулся и замер.

Тело Александра наполнилось таким кайфом, словно в него залили канистру эндорфинов. Он застонал от удовольствия. Мышцы расслабились. Он весь лучился. Свет, казалось бил из-под ногтей, из глаз, из каждой волосинки, вставшей дыбом на теле.

Через несколько минут он открыл глаза. Оксана сидела рядом и улыбалась, глядя в окно. Было солнечно. Увидев, что Александр зашевелился, она перевела на него взгляд. Несколько секунд они смотрели друг на друга.

«Это сравнимо разве что с хорошим оргазмом», – молча улыбнулась Оксана.

«А по-моему, в сексе такого кайфа не бывает», – беззвучно отозвался Александр.

– Такой сильной трансформации у меня ещё не было, – сказал он.

– Даже мне досталось, – усмехнулась Оксана. – Ты словно вспыхнул весь. Полегчало?

– Не то слово. – Александр глубоко вздохнул. – Словно камень с сердца. Слушай, но ведь на самом деле… всё было иначе.

– И что теперь? Загнобить себя? Спиться? Ты осознал, ты вернулся туда и всё исправил.

– Не всё.

– Давай дальше. Рассказывай.

Александр снова вернулся в то далёкое новогоднее утро.

– Надо же! – улыбнулся он. – А ты знаешь, ведь было солнечно. Трупы, дым, разрушенные дома… и солнце светит, словно ничего не случилось.

– Что было дальше?

– Я побежал обратно в подъезд, где мы ночевали. Но не успел. Их уже нашли и взяли в плен. А я как бы на разведку ходил. Но получается, что я опять сбежал и бросил их.

– А что ты мог сделать?

Александр пожал плечами:

– Я хотел, но у меня ничего не получилось… а потом… потом случилось странное.

– Что?

Александр потёр лоб и задел разбитую переносицу. Поморщился.

– Я забрался в танк и хотел выехать им навстречу, чтобы они могли воспользоваться случаем и бежать. Но… в общем, я же никогда до этого танком не управлял. Считай, сел и поехал. Ну и врезался в стену дома.

Александр замолчал. Взгляд его застыл на кружке с чаем.

– А чего в этом странного? – спросила, чуть погодя, Оксана. – На велосипеде, и то в первый раз сложно, а тут танк.

– Странно не это. Я врезался в дом и ударился о триплекс.

– Обо что?

– Ну, там такой прибор в танке, как перископ. Он прямо перед глазами. Я об него долбанулся и, кажется, потерял сознание.

– Кажется?

– А следующее, что я чётко помню – бреду по улице. Темно, ночь. Как выбрался, не помню. Помню, что пытался открыть люк, но не смог. Помню, дёргал рычаги, пытался вывести танк из-под завала. А потом топливо закончилось, аккумулятор сел и стало холодно. Темнота, одиночество, холод… похоронен заживо… и мелькнула мысль, что лучше бы я вместе с пацанами в плен попал. Но знаешь, до этой трансформации я не мог даже попытаться вспомнить те последние минуты в танке. Это было невыносимо. А сейчас вспоминаю – и ничего… Тьма есть, холод есть, а одиночества нет. И страха нет.

– А как выбрался-то?

– Не знаю. Я из последних сил пытался открыть этот проклятый люк! Но сверху лежало что-то очень тяжёлое. Если меня откопали духи… ну чеченцы то есть, то почему я живой и на свободе? А если наши, то почему я один? В общем, получается, что я как-то сам выбрался. Мистика.

– Говорят, в моменты отчаяния в человеке просыпаются суперсилы. Слышал, наверное, что одна женщина подняла многотонную балку, чтобы освободить своего ребёнка из-под завала.

– Я думал об этом. Либо так, либо я оттуда телепортировался как этот… как его… Гудини. В общем… – Он махнул рукой. – Непонятно. Так и осталось это неразгаданной тайной.

– А как ты до своих добрался?

– Ой, это долго рассказывать. Шёл, прятался. Однажды пришлось прикинуться мёртвым, чтобы меня не забрали. Там трупы лежали, ну и я упал среди них. Потом вышел из города, а там уже наши. Вычеркнули меня из списка пропавших без вести и в госпиталь. Сотрясение мозга подлечили и обратно в строй. К марту мы взяли всё-таки этот проклятый город.