Мир смерти (тетралогия) - Гаррисон Гарри - Страница 8

— Моя планета? Самый нудный и паскудный медвежий угол во всей Вселенной. Кто не был там, тот не может себе представить, что значит загнивающий аграрный мир с сословным делением, весьма довольный своим бесцветным существованием. Никаких перемен, больше того — никто их не хочет! Мой отец был фермером, и я тоже стал бы фермером, если бы послушался старших. Они даже мысли не допускали о том, чтобы я мог заняться чем-то другим.

А все мои мечты и желания шли вразрез с установленными порядками. Читать я научился только в пятнадцать лет, да и то по книге, которую украл в привилегированной школе. Дальше так и пошло. К девятнадцати годам, когда я удрал зайцем на корабле с другой планеты, не было того закона, который я не успел бы нарушить. И с каким удовольствием я их нарушал! Покинуть родную планету для меня было все равно, что вырваться из тюрьмы на волю.

Мета покачала головой.

— Просто не могу себе представить такого мира. Знаю только, что мне бы там не понравилось.

— Не сомневаюсь,— улыбнулся Ясон. — Ну вот, вырвался я в космос — без профессии, не приученный ни к какому делу, то тут, то там приткнешься... В наш технологический век я никак не мог найти себе места. Конечно, можно было пойти на военную службу, но уж очень я не люблю, когда мной командуют. А тут я заметил, что мне везет в азартных играх, так мало-помалу и втянулся. Люди-то везде одни и те же, так что я всюду неплохо устраиваюсь.

— Я понимаю, что вы подразумеваете, когда говорите, что люди везде одни и те же. И все-таки они такие разные... Я не очень толково объясняю, да? Я хочу сказать, что дома я всегда знаю, как человек поступит и почему. И на других планетах тоже люди ведут себя в общем одинаково, как вы и говорите, но мне трудно бывает их понять. Ну вот, например... Когда мы куда-нибудь прилетаем, мне нравится пробовать местную пищу, и если есть время, я иду в бар или, скажем, ресторан. Их всегда можно найти около каждого космодрома. И каждый раз у меня какие-нибудь неприятности с мужчинами. Они непременно хотят угостить меня вином, подержать за руку.

— Что ж, в таких заведениях одинокая девушка должна быть готова к тому, чтобы стать предметом внимания со стороны мужчин.

— Это я понимаю,— сказала Мета. — Мне непонятно другое: почему они не слушают, когда я говорю, что не хочу знакомиться и прошу отойти от меня. Они только смеются в ответ и продолжают приставать. Но я нашла одно безошибочное средство. Я говорю такому человеку, что сломаю ему руку, если он не оставит меня в покое.

— И это помогает? — спросил Ясон.

— Конечно, нет. Но когда в самом деле сломаешь ему руку, он наконец отстает. И уже тогда другие ко мне не подходят. А главное, все это беспокойство зря, потому что еда чаще всего отвратительная.

Ясон воздержался от смеха. Тем более что эта девушка в самом деле была способна сломать руку любому из тех висельников, которых хватает в каждом космопорту. В ней странным образом сочетались простодушие и сила, ничего подобного он еще не видел. И Ясон больше прежнего утвердился в своем стремлении побывать на планете, рождающей таких людей, как Керк и Мета.

— Расскажите мне про Пирр,— попросил он. — Почему вы с Керком так уверены, что я упаду замертво, как только мы приземлимся? В чем дело?

Ее лицо сразу посуровело.

— Этого я не сумею рассказать. Вы должны сами убедиться. Я поняла это после того, как побывала на других планетах. Пирр не похож ни на что во всей Галактике. И что бы я ни говорила, вы не поверите, пока не будет поздно. Обещайте мне одну вещь?

— Нет,— ответил Ясон. — Во всяком случае, я должен сперва услышать, в чем дело.

— Оставайтесь на корабле, когда мы сядем. На борту вам ничего не грозит, а я через несколько недель опять повезу груз.

— Отсиживаться в корабле? И не подумаю.

Ясон понимал, что предложение Меты обоснованно, но ее менторство вызывало в нем протест.

Мета молча закончила расчет особого ходового режима. Между ними возникло напряжение, которое исключало дальнейший диалог.

Ясон увидел ее только на следующий день, да и то совершенно случайно. Войдя в астронавигационную рубку, он обнаружил, что она стоит там и смотрит через прозрачный купол в мерцающую искрами черноту. До сих пор Ясон видел Мету только в форме, теперь она стояла в мягком одеянии из облегающей тело блестящей ткани.

Она улыбнулась ему.

— До чего звезды хороши! Посмотрите.

Ясон подошел к ней и поднял голову вверх. Причудливые небесные узоры при особом ходовом режиме были ему хорошо знакомы и все-таки волновали душу. Тем более теперь. Присутствие Меты создавало совершенно особую атмосферу в темной рубке. Ее запрокинутая голова касалась его плеча, волосы заслонили часть неба и ласкали его обоняние своим запахом.

Руки Ясона непроизвольно обняли ее и ощутили тепло плотного тела под тонкой тканью. Судя по тому, что Мета накрыла его пальцы своими ладонями, она не была возмущена.

— Ты улыбаешься,— сказала она. — Ты тоже любишь звезды.

— Очень люблю,— ответил он. — Но... Мне вспомнился твой рассказ. Ты не сломаешь мне руку, Мета?

— Конечно, нет,— серьезно произнесла она, потом улыбнулась ему. — Ты мне нравишься, Ясон. Хотя ты не пиррянин, ты мне очень нравишься. И я устала от одиночества.

Она посмотрела на него в упор, и он поцеловал ее. Мета ответила на его поцелуй без напускной стыдливости.

— Моя каюта тут рядом,— сказала она.

6

С того дня они редко разлучались. Когда Мета несла вахту, Ясон приносил ей еду на мостик, и они разговаривали. К тому, что он успел узнать о ее планете, мало что добавилось; по молчаливому соглашению они не касались больше этой темы. Зато он много рассказывал о местах, где бывал, о людях, которых встречал. Она была благодарной слушательницей, и время летело быстро. Им было хорошо вместе. Словом, перелет проходил чудесно.

И вот он подошел к концу.

На борту было четырнадцать человек, но Ясон ни разу не видел больше двоих-троих одновременно. Люди работали по строгому графику. Свободные от вахты были поглощены своими делами и не стремились к общению. Лишь после того, как корабль с особого ходового режима перешел на обычный и динамики системы оповещения рявкнули «сбор», все собрались вместе.

Керк отдавал распоряжения, касающиеся посадки, звучали вопросы и ответы. Это был чисто технический разговор, и Ясон не очень прислушивался. Зато он внимательно присматривался к поведению пиррян. Они теперь и говорили, и двигались порывисто, словно солдаты, готовящиеся к бою.

Впервые ему бросилось в глаза, как они схожи между собой. Сходство выражалось не во внешности и не в подобии действий, а в их движениях и реакциях. Сейчас они напоминали больших кошек, выслеживающих добычу. Упругая походка, постоянная готовность к прыжку, глаза беспокойно рыскают, мышцы напряжены...

После совещания Ясон попытался заговорить с Метой, но ее словно подменили. Она отвечала односложно, и он никак не мог поймать ее взгляда. Ей было не до него, да и у него не было к ней никаких существенных дел, и Мета пошла к выходу. Ясон протянул было руку, чтобы задержать ее, но передумал. Еще будет время поговорить.

Один Керк проявил к нему внимание, это выразилось в том, что он приказал Ясону занять место на амортизирующем ложе.

Посадки у Меты оказались похлеще взлетов. Во всяком случае, когда она садилась на Пирре. Неожиданные ускорения дергали Ясона во все стороны. Потом началось свободное падение, и казалось, ему не будет конца. Что-то тяжелое било по корпусу, сотрясая весь корабль. Это больше походило на битву, чем на посадку. Ясон даже слегка встревожился.

Самый миг приземления он пропустил. Пиррянские два g он воспринял как торможение, и только стихающий вой двигателей убедил его, что перелет закончен. С непривычки ему пришлось поднатужиться, чтобы расстегнуть ремни и сесть.

А вообще-то двойное тяготение оказалось не таким уж страшным. Во всяком случае, на первых порах. Словно несешь груз, равный твоему собственному весу. Подойдя к двери, Ясон поднял руку — она была вдвое тяжелее обычного. Он вышел в проход и побрел к главному люку.