Ветер удачи - Молитвин Павел Вячеславович - Страница 5

Но вот плоды на дереве кончились, листья начали увядать, осыпаться. А когда на голых ветвях не осталось ни одного листика, само дерево стало усыхать и уменьшаться, словно втягивалось обратно, в породившую его землю. Оно исчезло столь же быстро, сколь и появилось, и вскоре на месте его осталась лишь маленькая ямка. Возбужденно переговариваясь, люди стали расходиться, и тут Мукчури обернулся к своей арбе и издал горестный, леденящий душу крик…

— В арбе не осталось ни одного апельсина! — радостно засмеялся Ирам, хлопая себя ладонями по бедрам.

— Верно, так оно и оказалось. Назовите происшедшее как угодно: волшебством, ворожбой, мороком, — но все это я видел собственными глазами. И до сих пор помню вкус чудесных апельсинов. Я даже сохранил несколько зернышек и со временем посадил их, но выросли из них самые обыкновенные апельсиновые деревья, — закончил свой рассказ Хутаб.

— История, похожая на сказку, — задумчиво промолвил Березат. — Расскажи кто-нибудь, что этакое произошло в Галираде, Нарлаке или даже в Халисуне, я бы не поверил. Но люди, побывавшие в Мономатане, в один голос утверждают, что с магией тамошние жители, в отличие от нас, знакомы не понаслышке.

— Ну да, на дальней поляне, как водится, и грибов больше, и земляника вырастает с кулак величиной, — недоверчиво буркнул Ирам.

«Эк парня крутит! Так и хочется ему самость свою показать, даром что усы еще только начали пробиваться», — беззлобно подумал Эврих, мысленно сравнивая светловолосого юношу с неуклюжим, тявкающим по поводу и без повода щенком, изо всех сил стремящимся походить на матерого пса.

— До того как Триумвират засучив рукава взялся за истребление колдунов и чародеев, было их в Мавуно не в пример больше, чем в других странах, — уверенно сказал Хутаб, аккуратно завертывая в тонкую лепешку пучок душистых травок. — Довелось мне в Мванааке несколько лет прожить, и уж поверьте, чудесного там с лихвой хватало. Теперь, однако, многое в Мавуно, если верить слухам, изменилось, хотя доподлинно никто ничего не знает. Варится что-то в черном котле, бурлит, а что именно, даже Богам-Близнецам неведомо. — Здоровенный купчина размашисто осенил себя знаком разделенного круга. — Нынче ведь даже торговцы из Кидоты и Афираэну не часто на нашем материке появляются. Быль с небылью в рассказах своих путают, будто сами с чужого голоса поют. Так оно, впрочем, скорее всего и есть, коль скоро и им дорога в Мавуно заказана…

Дождавшись, когда Хутаб закончит, Ирам принялся излагать собственную версию, объясняющую особую продвинутость чернокожих по части магии, и Эврих, поднявшись с циновки, медленно двинулся от кормы корабля на бак, чтобы подразмять затекшие от сидения в непривычной позе мышцы.

Путешествуя в восемнадцатилетнем возрасте по западной части Мономатаны, он встретил там множество любопытнейших вещей, породивших у него длиннющий ряд вопросов. Ответить на некоторые из них ему помогли Хрис с Тразием Пэтом. Ответы на другие он отыскал в библиотеках блистательного Силиона и в общем представлял себе истинную причину того, почему чародеев на Южном континенте рождалось не в пример больше, чем во всех прочих частях света.

Ученые мужи и маги, пытавшиеся проникнуть в тайны мироздания, независимо друг от друга пришли к выводу, что помимо Верхнего и Нижнего миров, сходств между которыми в конечном счете было больше, чем различий, существует еще множество иных Реальностей. Бесчисленное количество иных миров, отстоящих друг от друга на невообразимо далекие расстояния. С одного из них, кстати, и явился Тилорн, опровергнув тем самым утверждения скептиков об исключительности и избранности Реальности, в которой они существуют. Однако, наряду с колоссальной удаленностью различных миров друг от друга, имели они удивительное качество пересекаться между собой в некой точке, называемой магами Перекрестком или Вратами Миров При этом в каждой Реальности существовало, по их убеждению, вполне определенное географическое место, находящееся в непосредственной близости от этого самого внепространственного Перекрестка, через который оказавшиеся на какое-то время рядом смежными миры непостижимым образом взаимодействовали друг с другом. Таким-то именно местом и являлась западная часть Нижней Мономатаны.

Не слишком понимая механизм взаимопроникновения различных Реальностей, Эврих тем не менее воочию убедился в справедливости этих умопостроений. Серый Ужас был, безусловно, выходцем из иного мира. Обладавшая уникальнейшими свойствами хуб-кубава, утратившая некоторую часть своих лечебных качеств, будучи выращенной из луковиц или семян в Беловодье, Нижней и Верхней Аррантиаде, также, по-видимому, являлась чужедальней гостьей из другой Реальности. То же самое следовало сказать и о народах, воздвигших черных истуканов в Ржавом болоте и храмы в долине Каменных Богов. Стоило, наконец, вспомнить и о том, что карлики-пепонго рождались лишь на западе Мономатаны и ни один из них не пережил путешествия за море. Ну и, разумеется, были еще странные пророческие грезы, преследовавшие молодого арранта и его спутников во время плавания к истокам Мджинги.

Словом, мудрецы Верхнего и Нижнего миров сходились на том, что близость Перекрестка Миров и соседство иных Реальностей из века в век влияли не только на флору и фауну, но и на населявшие Южный материк народы. В этом-то, вероятно, и следовало искать причину присущих чернокожим колдовских способностей, крайне редко встречавшихся у обитателей иных земель…

— Не правда ли, замечательный вечер? — вкрадчиво обратился к Эвриху Иммамал Бнилит, наблюдавший за тонущим в море светилом, опершись о фальшборт.

— Великолепный! — с чувством ответил аррант, со времени первого путешествия на корабле полюбивший бескрайние морские просторы. Недаром, значит, говорят, что любовь к морю у аррантов в крови, даже у тех, кто родился и вырос вдали от него и долгое время знал о нем лишь понаслышке.

Глядя на бегущие за бортом длинные пологие волны, подкрашенные алыми лучами уходящего за горизонт солнца, он чувствовал удивительный покой и умиротворение. Тревога, тоска и нетерпение, снедавшие его в Беловодье, несмотря на близость друзей, рассеялись как дым, едва он ступил в Галирадском порту на палубу «Хлебного колоса». Вдыхая пахнущий солью, рыбой и водорослями, ни с чем не сравнимый морской воздух, он ощутил небывалый прилив сил. Плечи сами собой расправились, на губах заиграла улыбка, и даже дышать вроде бы стало легче, а ведь, казалось бы, все должно было быть наоборот: уж где бы ему и отмякнуть и отогреться душой после скитаний по Вечной Степи, как не в Беловодье, в доме Тилорна и Ниилит, старого Вароха и мужающего не по дням, а по часам Зуйко? Так нет же, не находил он себе там места и, отдав Тилорну его «маячок», едва дотерпел до весны. И лишь только зазвенели ручьи, побежали к вскрывшейся ото льда Светыни, словно подгоняемый неведомой силой, поспешил он к Вратам в Нижний мир, дабы поскорее взойти на уходящее в Кондар судно.

А ведь, ежели как следует разобраться, не приходилось ему ждать от путешествия по морю ничего хорошего. «Морская дева», на которой отплыл он некогда в Мономатану, была атакована «стервятниками Кешо». «Косатка» Астамера разбилась у подножия Всадника. На «Крылатом змее» он был пленником, пока не угодил в чрево кита. То есть были, разумеется, и счастливые, бестревожные плавания, но они-то как раз запомнились меньше, и должно было бы ему относиться к морю с опаской…

— Завязался у нас вчера интересный разговор, прерванный, к несчастью, невежей халисунцем, — прервал затянувшееся молчание Иммамал. — Не возобновить ли нам его, в чаянии, что принесет он каждому из нас приятность и пользу?

Оторвавшись от созерцания закатного моря, Эврих перевел взгляд на сухощавого торговца тканями, недоумевая, к чему тот клонит.

— Совершенно случайно стал я свидетелем того, как в Кондаре посетил ты открытую учениками Богов-Близнецов лечебницу для неимущих и безвозмездно передал тамошним служителям кое-какие лекарственные снадобья, — продолжал саккаремец, решивший отбросить ничего не значащие вежливые фразы, с которых принято начинать разговор с малознакомым человеком, и перейти прямо к сути дела, пока еще какой-нибудь томимый скукой пассажир «Ласточки» не надумает нарушить их уединение. — Проявив некоторую бесцеремонность, я спросил у Березата, которого знаю не один год, каким товаром ты торгуешь, и он, не слишком, впрочем, охотно, сообщил, что в тюках твоих упакованы всевозможные травы, мази, порошки и лекарские трактаты.