Проклятый город - Молитвин Павел Вячеславович - Страница 49

— Издеваетесь? — подозрительно спросил мцимовец, не сознавая, что Снегин не дурачится, а использует тот единственный способ спасти Эвелину, который у него остался.

Он не мог ехать за ней туда, где на него будет устроена засада. По той же причине он не мог обратиться за помощью к курсантам, хотя в первый момент мысль эта показалась ему соблазнительной. Оставалось только торговаться и в процессе торга убедить оппонента, что судьба Эвелины его не слишком волнует. Молодая женщина произвела на него впечатление. Более того, понравилась ему, и даже очень. Но этого шантажист знать не мог. Равно как и того, что Игорь Дмитриевич не оставлял в беде обратившихся к нему за помощью. Зато он прекрасно понимал, что, если ему не удастся сторговаться со спятившим сыщиком, начальство спросит с него за бессмысленное похищение мисс Вайдегрен. А портить себе карьеру из-за того, что не сумел обломать щеголявшего замшелой латынью неудачника, было донельзя обидно.

— Итак, вы не желаете выручить свою клиентку и заключить со мной деловое соглашение?

— Отнюдь! Я буду счастлив вырвать мисс Вайдегрен из когтей насильников, если вы согласитесь откорректировать свои требования сообразно с моими возможностями. Прошу вас иметь при этом в виду, что Радов хотел получить за миссис Пархест выкуп. Однако мы не сошлись в цене, и я не удивлюсь, узнав, что он со своими парнями рванул из Питера. Продать миссис Пархест родичам или МЦИМу он может и с другого конца света. А вместе с ней все то интересное, что накопает в ноутбуке ее мужа.

Это была Большая ложь, но она соответствовала взгляду мцимовцев на жизнь и потому могла быть переварена ими.

— Значит, все-таки деньги, — пробормотал невидимый собеседник Снегина, — это меняет дело.

И после продолжительного молчания произнес:

— Приезжайте за мисс Вайдегрен и ничего не бойтесь. Я верну вам ее на льготных условиях. Нынче у нас действуют девяностопроцентные скидки для экс-юристов, горе-сыщиков и неудачливых бизнесменов. Вам надо выполнить всего два условия: убраться с мисс Вайдегрен из города и страны в течение трех дней. Обещать никогда сюда не возвращаться и, разумеется, прекратить копать под тех, кто проявил по отношению к вам поистине ангельское терпение.

«Теплее, — с удовлетворением подумал Снегин. — Теперь, когда МЦИМ вступил в сговор с „Желтокружьем“, действительно пришло время менять вредный для здоровья климат. Однако, если я хочу уцелеть, надобно придать паническому бегству видимость отхода на заранее подготовленные позиции».

— Договорились. Вы привозите ко мне мисс Вайдегрен, и мы исчезаем из города. Я обязуюсь забыть о существовании питерского МЦИМа, а вы, дабы излечить мою израненную память от связанных с ним воспоминаний, присылаете мне чек на…. — Игорь Дмитриевич назвал сумму и мысленно попросил всех угодников земли русской молиться за него. — Получив деньги в любой из европейских столиц, ну, скажем, в течение недели, я начну новую жизнь, и больше вы обо мне не услышите. Мисс Вайдегрен, по понятным причинам, тоже будет помалкивать, а уж с ее сестрой и Радовым вы как-нибудь управитесь, коль скоро я перестану вставлять вам палки в колеса.

— Если вы не приедете за мисс Вайдегрен, я не отвечаю за ее жизнь.

— Ну что же, — Снегов сделал театральную паузу и продекламировал:

Жаль, что мы не пришли к соглашению. Но, как я уже говорил, клиенты у меня еще будут, а новая голова на плечах не вырастет. Да и чего ради мне пускаться в бега на старости лет?

— Что вы бормочете? Говорите по-русски! На худой конец, по-английски! — возмутился шантажист.

— Простите, забылся. Это Гораций.

— А вы хитрая бестия! — уважительно признал переговорщик. — Вам и клиентку вашу на дом доставь, и чек на получателя выпиши! И все это взамен вашего честного слова не портить нервы тем, кому вы все равно не в состоянии навредить?

«Господи! — подумал Игорь Дмитриевич, изо всех сил стискивая зубы. — Как терпишь ты этакую мразь в созданном тобой мире? Поистине беспредельно терпение твое и незнаком тебе рвотный рефлекс…»

— Хорошо, утром вы получите мисс Вайдегрен. И чек, который будет действителен ровно неделю. Но предупреждаю, если вы нарушите слово…

— Можете не предупреждать. Я знаю, что «даже у разбойников есть свои законы». Но, если я не получу компенсацию или, лучше сказать, отступное, сделка будет считаться недействительной.

Экран погас. Судя по всему, звонивший накушался общением с полоумным сыщиком до отвала, и Снегин счел возможным наградить себя долгим глотком из спасительной бутылки.

Самое трудное позади. Эвелину он, будем считать, вызволил. Но наивно было бы думать, что им беспрепятственно позволят уехать из Питера. У разбойников времен Цицерона, может, и были свои законы, а вот у нынешних бизнесменов… Впрочем, если Эвелина будет в состоянии передвигаться самостоятельно, он ее из этой клоаки вытащит. Так или этак, не мытьем, так катаньем… Пару лазеек он уже накопал — толпе курсантов ни в одну из них не пролезть, а для двух человек, в розыск не объявленных, сгодится любая.

Снегин чиркнул для памяти несколько закорючек в блокноте, решив прежде всего связаться с Радовым. И, если получится, с отцом Эвридики и Эвелины, который, по словам Радова, должен был вот-вот объявиться в Питере. Предупредить, чтобы не светился, и информировать о том, что обстоятельства изменились. — Ах, как не вовремя вплелись в эту историю «желтокружники»! — пробурчал Игорь Дмитриевич, выбирая из стоящей под рукой кассетницы масс-диск с чем-нибудь облегчающим душу. Он хотел отыскать «Магический колокол» Вартанева, но тот, как назло, куда-то запропастился. На удачу Снегин пробежался пальцами по клавишам «Дзитаки», и из динамиков полился серебряный голос Сережи Сорокина:

Снегин подпер голову ладонью и задумался, мысленно выстраивая предстоящие разговоры с Радовым и отцом Эвелины. А Сережа Сорокин, расстрелянный неизвестными подонками год назад у дверей собственной квартиры, продолжал петь, и чудесный, печальный голос его смывал мерзостную накипь, оставшуюся на душе Игоря Дмитриевича после разговора с анонимным представителем МЦИМа.

— За ребят, — сказал Генка и, не глядя на Радова, осушил пластиковый стаканчик.