Монастырь - Вагант Игорь - Страница 49

В дверь постучали.

Монах прикрыл окно и, покряхтывая, неспешно уселся в большое резное кресло, обложенное подушками.

– Входите…

Одна из створок приотворилась ровно настолько, чтобы в образовавшуюся щель мог протиснуться человек, и в кабинет скользнула фигура в фиолетовой рясе. Ни слова не говоря, вошедший остановился перед магистром, склонив голову в приветствии.

Хэвейд кивнул.

– Ну?

– Аконит. Лютик. Боли в сердце и животе. Светобоязнь. Если добавлять в пищу маленькими порциями…

Хэвейд махнул рукой.

– Это мне известно. Ближе к делу, сын мой.

– Я поговорил с сиром Кевлавероком и всеми, кто часто и близко видел покойного в последние два месяца. Слуги, девки. Многие ничего не заметили, но некоторые подтверждают эти симптомы.

Хэвейд откинулся на спинку кресла, прикрыв глаза.

– О, боги… Агнаман, как мы могли не заметить?

Тот тяжко вздохнул.

– Король был постоянно пьян, мастер. А когда человек много пьет, мало кто придает значение тому, что у него случаются рези в животе.

– Пожалуй… Откуда у его милости Эллы этот цветок?

Агнаман удрученно качнул головой.

– Я не смог этого выяснить, мастер. Но в день похорон принц Элла вошел в город через Ремесленные ворота. Мои люди проследили за ним. Элла навестил лекаря Мабога…

– Мабога? Одного из бальзамировщиков?

– Да, мастер.

– И?..

– Мабог убит. В доме нашли еще один труп, но его опознать не смогли. Судя по виду, какой-то головорез. И, если помните, мастер, у принца Эллы в тот день было поранено ухо…

Хэвейд вскочил на ноги и принялся мерить шагами комнату.

– Ты думаешь, он заметал за собой следы?

– Нет… – Агнаман покачал головой. – Я думал над этим. Насколько я знаю его милость, он не стал бы делать это сам. Это, если можно так выразиться, не в его стиле. Да и небезопасно. Сир Элла, конечно, хороший боец, это знают все, но в одиночку нападать сразу на двух противников, один из которых – громила, это, я бы сказал, несколько опрометчиво. И даже если бы он решил своими руками расправиться с сообщниками, то зачем же ему после этого настолько глупо выдавать себя сиру Кевлавероку? Да еще таскать с собой этот цветок? Показывать его? Кевлаверок… э-э… недалек, но он не предатель. Понятно, что он все же расскажет о том, что говорил принц. А Кевлаверок говорил, что Элла был очень рассержен.

– Да уж. – Хэвейд мысленно фыркнул, вспомнив вытаращенные глаза бывшего хоругвеносца и его окровавленную руку, которую тот баюкал на груди, словно младенца. – Полагаю, действительно рассержен. Ты прав. Я просто мало спал сегодня.

– Вы не бережете себя, мастер. – Агнаман склонился в поклоне и сделал шаг назад. – Я распоряжусь насчет ванны.

– Подожди. С другой стороны, лучшая защита – это нападение. Пока не обвинили тебя, надо обвинить кого-то другого, разве нет?

– Хм… – Агнаман напряженно задумался. – Убить своих подельников… потом разыграть возмущение?

– Да… примерно так.

– Чтобы обвинить принца, нужны серьезные основания.

Хэвейд кивнул.

– Обвинить… или оправдать. Но мне надо знать точно.

– Я займусь этим, мастер. – Агнаман вновь поклонился.

– Хорошо. И насчет ванны – неплохая идея. Но позже. Часа через два-три.

Не выпрямляясь, Агнаман попятился и тихо выскользнул за дверь.

Хэвейд посмотрел ему вслед. Он очень ценил своего помощника. В первую очередь за умение пролезть в любую щелку, все высмотреть и все узнать, что странным образом не сочеталось с его внешностью. Агнаман был невысокого роста, с круглым добродушным лицом, и располагающей улыбкой, благодаря которой любая тетушка на улице могла часами разговаривать с ним о воспитании детей, а любой горожанин готов жаловаться на свое бытие.

Хэвейд усмехнулся. У Агнамана, пожалуй, один недостаток. Он так привык к тому, что люди в общении с ним с ним открыты и доверчивы, что воображает, будто он умнее всех. Эх. Он молод, конечно – лет тридцать, не больше, так что когда-нибудь жизнь его обломает. Но – не он, не Хэвейд. Жизнь. А пока пусть считает, что никто не догадывается о том, о чем именно он думает.

Великий магистр вздохнул, отгоняя ненужные сейчас мысли, и направился к письменному столу, занимающему добрую треть кабинета. Агнаман сделает все, что требуется, а у него есть другие дела.

Дела чудные и непонятные. Около месяца назад с юга стали доходить известия, от которых Хэвейд поначалу отмахивался, как от пустых слухов. Но доставили одно донесение, другое, десятое – все от проверенных людей, не склонных верить бабушкиным сказкам – и на эти новости пришлось обратить внимание. Хэвейд самолично имел беседу с послушником Ордена, который якобы воочию видел тех странных тварей, что плодились в лесах и горах не по дням, а по часам. Поначалу магистр был настроен скептически, но испуганные глаза послушника его уверенность поколебали, как и то обстоятельство, что тот пришел в Лонхенбург не по собственному почину, а по приказу своего аббата.

Едва ли не дрожа, тот рассказывал о целой стае жутких монстров, что внезапно обнаружились в заброшенных и вечно темных подвалах монастыря Суон: похожих на гигантских тощих пауков с четырьмя длинными костистыми лапами, благодаря которым те даже могли ползать по стенам и потолку. А на мордах, говорил послушник, заикаясь, по два глаза, огромных, что твои блюдца, и горят они во тьме синим. Пасти вытянутые, с сотней мелких и острых зубов. Двух человек загрызли, пока прибежавшие на шум солдаты не изничтожили остальных.

– Кровь зеленая из них каплет, – бормотал монашек, – и дымится. С дюжину, наверное, их положили, а остальные в щели утекли да в завалы, куда ходу нет. Настоятель велел те щели камнем заложить, и решетки прочные поставить, но с той поры в подземелья никто ни ногой. Велел мне вам обо всем доложиться и вот это показать…

С этими словами послушник вытащил из котомки и положил на стол нечто, вызвавшее мгновенную дрожь у Великого магистра. Отрубленный палец. Скрюченный, длиной почти в два человеческих, покрытый синеватой глянцевой кожей и с трехдюймовым когтем.

Задумавшись, Хэвейд раскрыл на заложенной странице фолиант, что на днях ему доставили из библиотеки Туана, и принялся бегло просматривать текст. На красочные миниатюры он почти не обращал внимания: судя по виду монстров, буйная фантазия художников помогала им куда больше, чем свидетельства древних авторов.

«Согласно сообщениям Лукана и многих других, в Тевонии в изобилии обитают разнообразные гиганты, и сама страна эта названа по имени огромного чудовища Тевона. И там можно увидеть его кости невообразимых размеров. Утверждается, что у Тевона был такой огромный череп, что если кто-нибудь возьмет в руки два меча и, просунув их в глазницу, примется вертеть ими внутри, то за своды черепа зацепиться не сможет. А зубы у него в ширину с ладонь человека…»

«В Нордмонте живут некие ночные чудовища, упоминать о коих боязно. Они, как стемнеет, летают между землей и небом, пугая жителей деревень своим ужасным шипением. У них одинаковое число перьев, глаз, ушей и ртов, и постоянно пребывают они без сна и отдыха…»

«На острове, что посреди реки Бриксонт, рождаются люди без голов. Они семи футов ростом, и все необходимые органы у них расположены на груди, а глаза на плечах. И, как утверждают, они ловят людей и пожирают их сырыми…»

«У скиоподов ноги состоят из одной голени, а коленные сочленения не сгибаются и затвердевают. Они удивительно быстро бегают, а летом, ложась на землю, чтобы отдохнуть, укрываются большой тенью от своей собственной ноги, запрокинутой кверху…»

Пролистнув еще несколько страниц, Хэвейд раздраженно отодвинул книгу в сторону. Не то. Все не то. Старые сказки про чудовищ, которыми мамаши до сих пор пугают непослушных малышей. Чудищ, которых никто никогда не видел, но все знают, что они есть, правда, не знают, где. Этот палец с длиннющим когтем, что до сих пор лежал перед ним на столе, куда реальнее.

А ведь рассказывают и о других. Об огромных, больше медведя, безглазых монстрах, живущих в пещерах; о тварях, словно созданных из тумана, чье появление можно предсказать по ужасному холоду, который те распространяют вокруг; о прямоходящих существах с кабаньими мордами и козлиными ногами; гигантских черных волках, выпрыгивающих прямо из земли. И все они, как по мановению волшебной палочки, возникли из ниоткуда несколько недель тому назад. Словно чья-то злая воля вызвала из Гленкиддираха, темного царства Вила, всех его омерзительных порождений.