Любить – значит страдать - Донован Ребекка - Страница 47

В дом следом за ней вошел Джонатан. Он перевел взгляд с мамы на нас с Эваном. Меня словно ударило током. У мамы в руках был мой свитер, который я забыла тогда у Дрю.

– Я решил, что это твой, – тихо произнес Джонатан, поочередно посмотрев сперва на маму, а потом на меня.

Мама резко развернулась в нашу сторону. До нее только сейчас дошло, что мы стали свидетелями этой безобразной сцены. У мамы на лбу вздулась вена, а глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. И мне сразу все стало ясно. Она была пьяная вдрабадан и в любую минуту могла пойти вразнос.

Она сунула мне прямо под нос зеленый свитер:

– Ты, кажется, говорила, что оставила его у своего чертова бывшего бойфренда?! – И это было не вопросом, а скорее обвинением.

Я словно оцепенела. Не знала, что сказать. Хуже того, чувствовала на себе взгляд Эвана, который ждал моего ответа. Джонатан тоже смотрел на меня в упор, глазами умоляя простить его. А я все пыталась понять, как такое могло произойти и откуда у него мой свитер.

– Мне все ясно. Что-то такое происходит за моей спиной, – обвиняюще посмотрела на нас мама. – Я вовсе не такая дура, как кажется! – И, встретив мой беспомощный взгляд, заорала: – Катитесь вы все к черту! – Она тяжело вскарабкалась по лестнице и хлопнула дверью, чуть было не разнеся ее в щепки.

– Мне действительно очень жаль, – произнес Джонатан. – У нас был… У нас был не слишком удачный вечер, и она слегка не в себе.

В груди вдруг словно образовалась пустота. Значит, он сказал. Он должен был сообщить маме, что уезжает, и она, естественно, расстроилась. Конечно, это не могло пролить свет на загадочное появление моего свитера, но объясняло все остальное. Когда Джонатан исчез на кухне, Эван прошептал мне на ухо:

– Может, хочешь уехать отсюда?

Я кивнула и надела туфли. Эван достал наши куртки, взял меня за руку, и мы вышли из дома.

Сердце противно ныло, мысли путались. И когда мы подошли к машине Эвана, я вдруг разволновалась. Возможно, мамина тирада и была алкогольным бредом, но я точно знала, что она страдает. А когда она страдает…

И я резко остановилась:

– Я не могу уехать.

– Что ты этим хочешь сказать? – Эван был полностью сбит с толку.

– Мне придется остаться, – скривилась я. – Она очень расстроена, и я должна быть рядом.

– Ей просто надо успокоиться. – Ему было не понять моей логики.

– Ну да, ты абсолютно прав. Но когда она придет в чувство, я должна быть рядом.

Эван внимательно посмотрел на меня и наконец произнес:

– Я не совсем понимаю, что здесь происходит, но уверен, что ничего хорошего. А ты не хочешь просто дать им возможность спокойно разобраться между собой?

– Я нужна ей. – Ни о чем другом я сейчас просто не могла думать. Я ни капли не сомневалась в том, что в мое отсутствие ее окончательно развезет.

– Тогда я останусь с тобой, – сжал мою руку Эван.

– Нет, – отрезала я. – Как ты себе это представляешь? И вообще, ты не должен присутствовать при наших разборках. Увидимся завтра. Хорошо?

Эван не ответил. Ему явно не нравилось развитие событий, и он не хотел оставлять меня одну.

– Со мной все будет отлично. Честное слово, – слабо улыбнулась я. – Это наши женские дела. Она переживает из-за парня… вот и все. Просто это должно остаться между нами, девочками.

– Ну ладно, – с тяжелым вздохом согласился он. – Только если что – обязательно звони, не стесняйся. В любое время, когда тебе захочется поговорить.

Я наклонилась и поцеловала его.

– Непременно позвоню. – И я уже собралась было уходить, но тут он притянул меня к себе и поцеловал. Он держал меня так крепко, словно боялся отпустить. – Обязательно позвоню. Хорошо? – едва слышно прошептала я и, когда он неохотно кивнул, побрела к дому.

Я прислонилась к двери и, раздираемая сомнениями, бросила взгляд в сторону ее комнаты.

– Она напилась, – раздался из гостиной голос Джонатана. – Наверное, уже отрубилась.

– Здорово. – Я чувствовала себя совершенно раздавленной и опустошенной. – Все, я иду спать.

Очень хотелось задать ему пару вопросов относительно инцидента со свитером, но не было сил. Не знаю, что уж там между ними произошло, но мама продемонстрировала себя не с лучшей стороны. Она вела себя как злобная, вздорная бабенка, что, если честно, не на шутку пугало. Но больше всего на свете хотелось забыть обо всем, лечь в кровать и забраться с головой под одеяло.

– Она сказала, что любит меня, – нарушил тишину Джонатан. – Она сказала, что любит меня, а я сказал, что уезжаю.

Я тяжело опустилась на нижнюю ступеньку, пытаясь осмыслить услышанное. Джонатан подошел и сел рядом. Я боялась оторвать глаза от пола.

– Сперва она расстроилась. Потом захотела узнать, как долго я все от нее скрывал. Заявила, что я просто использовал ее. Выпила… лишнего. И начала плакать. А когда успокоилась, мы все обсудили и решили, что продолжим встречаться, по крайней мере, до моего отъезда.

– Зачем ты так поступаешь? – резко повернувшись к нему, сердито спросила я.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты водишь ее за нос и тем самым делаешь только хуже.

– Вовсе нет.

– Не нет, а да! – не сдавалась я. – Ты разве не видишь, что она совсем расклеилась? Ты обращаешься с ней как с собакой, которой дают привязанный к веревке кусок мяса.

– Ты все не так понимаешь, – ощетинился Джонатан, и его голос вдруг набрал силу. Я бессильно уронила голову на грудь. Тогда он ласково прошептал: – Эмма, прости меня, пожалуйста.

Я была слишком зла, чтобы слушать его. Просто молча встала и, не оглядываясь, поднялась по лестнице. Включила свет в своей комнате – и у меня внутри все оборвалось. На кровати лежал мой зеленый свитер, изрезанный на мелкие кусочки.

Глава 21

Любовная драма

Утром Джонатана, к счастью, не было. Впрочем, так же как и мамы. Встретиться с ними лицом к лицу оказалось бы выше моих сил.

Мама вернулась около полудня с фирменным пакетом в руках.

– Я на самом деле очень сожалею, – потупившись, сказала она и положила пакет на диван. Потом, нервно ломая пальцы, потопталась возле меня и, ни слова не говоря, поднялась к себе в комнату.

Я уныло посмотрела ей вслед, затем открыла пакет и достала оттуда зеленый свитер. Конечно, свитер был немного другой, но это не суть.

– Спасибо, – сказала я с порога ее спальни.

Она раскладывала по ящикам выстиранное белье.

– Ты на меня очень сердишься? – оторвавшись от своего занятия, слабым голосом спросила она.

– Нет, – едва заметно улыбнулась я.

– Так я могу все-таки прийти на сегодняшнюю игру? – В ее больших голубых глазах притаилась тоска, нижняя губа капризно оттопырилась.

– Да, – рассмеялась я.

Сейчас она была похожа на ребенка, которого наказали за расчириканные обои.

– Отлично. А какие у тебя планы на вечер? – с неподдельным интересом спросила она.

– Уф, даже и не знаю. – Я так и не смогла привыкнуть к перепадам ее настроения. – Джилл с Кейси вроде что-то говорили о вечеринке. Сара опять уехала к Джареду в Корнел. А мы с Эваном еще не решили. – И я прислонилась к дверному косяку.

– Входи, не стесняйся, – сказала мама, продолжая убирать в шкаф одежду.

До сих пор у меня ни разу не было возможности толком рассмотреть мамину спальню, поскольку те несколько раз, когда приходилось укладывать ее в постель, я не зажигала света. Единственным украшением комнаты были белые занавески на окнах. На кровати горбом лежало стеганое одеяло в цветочек, словно она накинула его прямо на скомканные простыни. Напротив кровати был комод с зеркалом, с которого свисали дешевые бусы. Обшарпанная столешница была уставлена флаконами духов, там же в беспорядке валялись кольца. Мое внимание привлекла фотография в рамке.

– Даже и не знаю, что надеть, – вздохнула мама.

– Это ведь всего-навсего баскетбольный матч, так что сойдут и джинсы, – посоветовала я, взяв с комода фотографию, чтобы получше разглядеть.