Падение «Вавилона» - Молчанов Андрей Алексеевич - Страница 38

— Вы думаете?

— Да. Я вообще имею обыкновение думать о многом, в том числе и о ваших инсинуациях. Они, конечно, масштабны, таинственны, но по сути своей представляют собой зачастую бессмысленные игры. СССР так или иначе обязан был рухнуть. Истлел его фундамент, общество зашло в тупик. И он рухнул. Ваши дорогостоящие агенты влияния дорушат и руины его, прольется кровь, погибнут миллионы… Но эта жертва, уверяю, очистит Россию. И выкристаллизует ее. Даже превращенную вами в пыль. Финал все равно будет непредсказуемым и — абсолютно плачевным для вас. Вы очень умны, а вернее, хитры со всеми вашими еврейскими аналитиками и финансистами, но вы напрочь лишены абстрактного взглда в будущее, космического, если хотите, предчувствия его… А этим качеством как раз и отмечен русский народ. Качеством природным, лежащим вне пределов интеллекта. Это качество спасало его всегда, спасет и на этот раз. В чем-то оно сродни интуиции. Но гораздо универсальнее. Оно помогает выжить в рабстве, оно помогает спокойно умереть, оно — противоядие от каких бы то ни было лишений…

— Вы любите свой народ, — произнес Джошуа с утвердительной интонацией.

— Я? Не то чтобы люблю… Порой, кстати, он мне омерзителен. Самодовольством, ленью, хамством, звериной жестокостью, непомерными аппетитами… Но, что удивительно, — и быдло, подонки, родившиеся на наших просторах, с первым своим явлением на свет принимают в себя не только излучения космоса, но и излучения земли — особую, мистическую микрочастицу ее сути… Спасительную. Вы понимаете?

— В общем, пытаюсь, — сказал Джошуа.

— Так что, если о Вавилоне — так это, скорее, об Америке. Она уже изъедена своим самопожиранием, как проказой. И вот когда, она, Америка, падет… о, я не позавидую вашему роботизированному тупому обывателю. Для него это и будет Апокалипсисом, у него просто расстроится вся мировоззренческая программа, и знаете, чем кончится дело? Погромами и всеобщей бойней, в которых выплеснется вся растерянность вашего населения — по сути, агрессивного, как никакой другой народ на земле. Мне достаточно лишь одного примера, когда в Нью-Йорке выключили на несколько часов ночью свет. Вы помните, что незамедлительно началось? Вакханалия грабежей, поджогов, убийств… Да, Россия — достаточно опасная страна для проживания, но Америка, поверьте, не в меньшей степени. А те, наши ребята, на вашей территории, естественно, из чувства даже элементарной мести подтолкнут шатающегося исполина… Вероятно, такая задача в их программе существует. Потому вы и забеспокоились. Я прав?

— Вам трудно возразить. — Джошуа поднялся с кресла, прошелся по комнате. Спросил: — А почему вы убеждены в существовании некоей программы?

— Она, безусловно, существует, — категорическим тоном заявил Терехин. — Профессионалы без программы — это моллюски, вытащенные из раковины. Существует и программа, и идея. Без нее тоже никак…

— Какая же идея? Возрождения коммунизма?

— Зачем? Это отработанный материал. Есть идея серьезная, практически не реализованная в истории России. Идея национальная. Сначала она овладевает боевой когортой, позже, по прошествии времени разброда, цементирует массы… А России без новой идеи нельзя. Россией всегда руководила вера во что-то… В царя— батюшку, в коммунизм… А вере обязаны соответствовать лозунги. Оригинальные. Пускай и не конкретные. Например: «Пролетарии всех стран соединяйтесь!» Пока разобрались, что таковой призыв означает, глядишь — семьдесят с лишним лет прошло. Пожили. Теперь же, братцы, давайте что-нибудь новенькое сочиним…

— Вы полагаете, будущее России — фашизм?

— Фашизм означает всего лишь объединение нации. В экстремальные периоды истории. Он разнолик. Он был в Испании, в Греции, довольно плавно затем перейдя в иную форму общественной жизни. Он есть и в тех цивилизованных странах, где этот термин лицемерно не любят произносить… Разве не национальны в принципах своих привилегий и самого управления Англия, Германия, Франция? Да те же ваши Штаты… Какой вес имеют в них пришельцы? Пусть и заполучившие сертификат о натурализации?..

Паркер вздохнул, посмотрев на часы.

— Итак, мы едем в город?

— По девочкам? — лукаво прищурился Терехин.

— Ага. Походя и уточним кое-что… Совместим приятное с полезным.

Они взяли такси, доехав до узкой торговой улочки, где лавчонки с местной сувенирной продукцией соседствовали с многочисленными бардаками «гоу-гоу», гремевшими музыкой и сиянием неоновых вывесок над козырьками входов.

Проститутки-транссексуалы хрипловатыми мужскими голосами зазывали всех одиноких мужчин составить им временную компанию; не отставали от них и не менявшие свой пол девочки с панели, настойчиво приглашая посетить их комнатенки, расположенные в близлежащих домах; привратники у дверей «гоу-гоу» хватали за рукава, уверяя, что их заведение — лучшее из лучших во всей стране…

— Здесь забавно прогуляться, — сказал Терехин. — Но если хотите что-то приличное и более или менее респектабельное, я знаю один массажный салончик… Едем?

Джошуа снисходительно кивнул.

Он нарушал все служебные установки, идя на столь неформальный контакт с объектом, но, с другой стороны, понимал, что дальнейшая прокачка этого русского не имеет никакой перспективы: неглупый парень успешно вывернулся из капканов всех предыдущих игр, а в новые авантюры влезать не собирался, спокойно доживая свой век на теплом тропическом побережье, чья экзотика постепенно превращалась для него в устоявшийся быт… Так что совместное безнравственное времяпрепровождение никого ни к чему не обязывало, и ником образом ни на чем не могло отразиться… Хотя, прознай об этом шефы из ЦРУ, выволочки бы не избежать.

В массажном салоне за стеклянным экраном, подобно курицам на насестах, сидели, снабженные инвентарными номерами, довольно привлекательные тайки.

— Встречаемся через полтора часа, — сказал Терехин, подзывая менеджера и указывая ему на приглянувшуюся шлюху.

— Пожалуй, — отозвался Джошуа, — обойдемся без каких-либо обязательств друг перед другом. Я не хочу смотреть на часы…

— Таким образом, наше знакомство исчерпано?

— Думаю, да. Но постарайтесь завтра остаться в отеле. Вдруг какие-то уточнения?..

— Я понимаю.

Джошуа выбрал двух девиц, под руку сопроводивших его в номер — прокуренный, с нечищенным ковром, сомнительной свежести простынями на продавленной широкой кровати и ванной, стоявшей впритык к стене.

Джошуа сразу же дал девочкам чаевые — по двадцать долларов каждой. Сказал:

— Все должно быть очень хорошо, поняли?

Тайки согласно кивнули, тотчас же принявшись раздеваться.

Вымыв его в ванной, они около часа делали массаж, а затем начался секс — профессиональный, равнодушный, с глупой имитацией страсти.

Заведение Джошуа покинул в полночь.

Утром, отправив информацию в резидентуру, он отправился загорать около бассейна, то и дело навещая бар, где вскоре появился приветствовавший его небрежным кивком Терехин.

К нему Джошуа не подошел. Зачем? Философские пассажи собеседника Паркера утомляли, а именно к ним тот неизменно склонялся в своих пространных рассуждениях.

Странный вообще-то засранец. Эксцентричный. Подонок философствующий. Но везучий же…

К вечеру из резидентуры пришло уведомление: объект оставить в покое, завтра же возвратиться в Бангкок, после чего последуют указания о новом задании.

Джошуа удовлетворенно улыбнулся. В распоряжении у него была еще одна ночь рядом с многочисленными обителями разврата. И не воспользоваться предоставляемыми ею возможностями, по его понятиям, было просто-таки греховно!

Тем более СПИД его не страшил. Его вообще ничего не страшило.

ЧАСТЬ 2. ШТУРМ БЕРЛИНА

1.

Поздней ночью пожиратель дорожного пространства по кличке «мерседес» остановился у подъезда моего дома.

Увидев знакомый дворик своего детства, я на какой-то миг испытал ощущение, будто очнулся от привидевшегося кошмара, но два персонажа этого кошмара, сидевшие рядом со мной в машине, наглядно свидетельствовали о том, что попросту одна реальность — неблагополучная — сменилась на иную — покуда неизвестную, однако отмеченную любезными моему взору приметами.