Ожог - Бэнкс Майя - Страница 63

Каждое слово Джоузи ранило, как удар ножа. Ее лицо сделалось еще бледнее, глаза потемнели. Эш искренне считал: раз она приняла его правила, они ее устраивают. При чем тут самооценка, жизненный выбор, независимость? Об этой стороне ее мира он вообще не задумывался. Если честно, жизненным выбором Джоузи он считал себя. И так ли уж важно, откуда к ней приходили деньги за проданные картины? Можно подумать, что ей не хватало денег. Переехав к нему, она могла бы вообще забросить живопись, и он никогда бы ее не упрекнул. Она была его женщиной… Во всяком случае, он так думал.

– Ты манипулировал всеми сторонами наших отношений, – с болью в голосе продолжала Джоузи. – Ты все предусматривал, все продумывал, как хороший режиссер. Надо отдать тебе должное: ты умело заманил меня в ловушку. Шантажировал мамиными драгоценностями. Жалею, что я тогда не отказалась от твоих условий. Интуиция кричала мне в оба уха, но я слушала не ее, а твои обволакивающие речи. Млела, как последняя дура, принимая желаемое за действительное. В своем мире ты привык играть роль Господа Бога и потому решил, что ту же роль тебе позволено играть и в моем.

– Хватит, Джоузи! – не выдержал Эш. – Я вдоволь наслушался твоих упреков. Да, я виноват. Я сделал тебе больно. Но непреднамеренно. Это ты можешь понять? Я не хотел доставлять тебе страдания. Малышка, все еще можно исправить.

Джоузи медленно покачала головой. Эша охватил страх, который зародился где-то в животе и мгновенно распространился по всему телу, сдавив ему грудь.

– Черт бы тебя подрал, Джоузи! Я же люблю тебя!

Она закрыла глаза. По ее щеке скатилась слезинка. Когда глаза Джоузи открылись снова, они были мокрыми от слез и совершенно беспомощными. Эш сжался, как от удара в живот.

– За эти слова я отдала бы что угодно, – тихо, почти шепотом призналась Джоузи. – Я даже убедила бы себя, что ты действительно меня любишь, но до поры до времени не признавался в этом. А теперь? Могу ли я тебе верить? Ты наглядно доказал, что способен манипулировать обстоятельствами и поворачивать ход событий в нужную тебе сторону. Как я могу верить, что ты сейчас произнес искренние слова, а не попытался сыграть на моих эмоциях?

Эш потерял дар речи. Напрочь. Он ни одной женщине не признавался в любви. Почему она думает, что он решил сыграть на ее эмоциях?

Эша стал охватывать гнев, угрожая лишить его самообладания. Но и страх не уходил. Он не представлял, какие слова могут сейчас подействовать на Джоузи. Еще меньше он представлял свои поступки. Она порывала с ним, а он-то думал, что их союз – на всю жизнь.

Дрожащая рука Джоузи потянулась к ожерелью.

– Нет, – прохрипел Эш, видя, как она расцепляет застежку.

Джоузи сняла ожерелье и молча вложила в его ладонь.

– Я вывезла из твоей квартиры все свои вещи, – тихо сказала она. – Ключи оставила на барной стойке в кухне. До свидания, Эш. Ты был и самым лучшим, и самым худшим явлением в моей жизни.

Эш протянул руку, пытаясь ее остановить. Он знал, что не позволит ей вот так просто взять и уйти.

– Постой, Джоузи. Мы еще не окончили разговор. Не думай, что я так легко отступлюсь от тебя. Наши отношения стоят того, чтобы за них побороться. И ты не из тех женщин, которым машут вслед и через день забывают. Да и я, надеюсь, далеко не эпизод в твоей жизни, хотя сейчас ты со злости и от отчаяния думаешь по-другому.

– Эш, не мучай меня, – взмолилась Джоузи. Она даже не вытирала слезы, обильно катящиеся по щекам. – Мне сейчас надо уйти. Я не в том состоянии, чтобы вести с тобой диалог. Я могу наговорить такого, о чем потом пожалею.

Эш шагнул к ней и, не обращая внимания на ее протесты, крепко прижал к себе. Голова Джоузи была опущена, и он приподнял ей подбородок, чтобы видеть ее глаза.

– Я люблю тебя, Джоузи. Это чистая правда, и никаких манипуляций. Никаких задних мыслей. Я… тебя… люблю. И точка.

Джоузи закрыла глаза и отвернулась. Эш осторожно смахивал слезы с ее щеки.

– Тогда объясни, зачем ты это сделал, – прошептала она. – Зачем? Почему не сказал? Почему скрыл от меня?

– Сам не знаю, – вздохнул Эш. – Наверное, боялся, что твоя реакция будет такой же, как сейчас. Джоузи, мне действительно нравятся твои картины. Они по-настоящему талантливы. Неужели ты думала, что я сделал это из жалости? Мне очень больно, если ты так считаешь. Как такое вообще могло прийти тебе в голову?

Джоузи вырвалась из его рук, отошла и повернулась спиной. У нее вздрагивали плечи.

– Эш, мне сейчас тяжело говорить с тобой. Ты зря пытаешься меня удержать.

– Что значит – зря? Ты съехала с нашей квартиры, а я должен… Что я должен? Улыбаться и говорить: «Не смею тебя задерживать. Желаю счастья в новой жизни»? Ты этого от меня ждала? Черта с два ты когда-нибудь это услышишь. Единственно возможная для меня жизнь – это жизнь с тобой!

Джоузи стояла, обхватив себя за талию.

– Я перевезла все свои вещи. А сейчас мне нужно ехать. Грузчики меня ждут. Я обещала им не задерживаться.

Эш вдруг ощутил состояние, незнакомое ему прежде: панику и беспомощность. Джоузи действительно от него уходила. Уходила из-за этих чертовых картин. Конечно, не только из-за них. Он понимал, чтo ее так рассердило. Он нанес ей ощутимый удар по самолюбию. Джоузи считала его ловким манипулятором, всегда умевшим все предусмотреть. А с картинами он допустил грубейший промах. Покупая их, он ведь не думал, что обман может раскрыться. И какой реакции он ждал от нее? Эти вопросы вообще перед ним не вставали. Он даже не удосужился перевезти картины хотя бы на работу и спрятать понадежнее. Но как ей объяснить, что от ее поспешного переезда пострадают они оба? Что сегодня ночью каждый будет ворочаться без сна?

Джоузи побрела к двери. Эш беспомощно следил за ней глазами, не в силах шевельнуться.

– Джоузи, подожди. Пожалуйста.

После этого «пожалуйста» она остановилась, но головы не повернула.

– Прошу тебя, посмотри на меня.

Она медленно повернулась. Глаза блестели от слез. Эш мысленно выругался. Он ненавидел себя за то, что стал причиной этих слез.

– Пообещай, что ты подумаешь о моих словах. И о нас, – сдавленно произнес он. – Малышка, я дам тебе время побыть наедине. Вечер и ночь. Но если ты думаешь, что я отступлю и смирюсь с твоим уходом, ты меня очень плохо знаешь.

– Я подумаю о твоих словах, Эш. – Она говорила со всхлипом. – Это все, что я могу обещать. Мне нужно всерьез разобраться со своими мыслями. Ты… выбил почву у меня из-под ног. Я должна понять, как мне жить дальше. Да, я добровольно согласилась на отношения с тобой. Ты обещал заботиться обо мне и защищать меня, удовлетворять все мои желания и потребности. Меня это не настораживало. Знаешь почему? Потому что я шла в твой мир не от безысходности. При нашем колоссальном финансовом неравенстве, я ощущала себя равной тебе как личность. Способен ли ты понять разницу? Меня к тебе толкнула не нужда, а желание быть с тобой. Если бы у меня не было никакого иного выбора, не было бы крыши над головой и денег, чем бы я смогла доказать тебе, что мне нужен ты, а не твое богатство? И рядом с тобой мне нравилось ощущать свою независимость. Я подчинялась тебе, но добровольно, а не из страха, что ты выгонишь меня и оставишь без средств к существованию. Возможно, тебе смешно это слышать. Ты привык ворочать суммами, которые мне и не снились. Но есть такое понятие, как «самоуважение». Я не пыталась соперничать с тобой, но я смотрела на себя в зеркало и понимала: я тоже что-то значу в этом мире. Что мне оставлена свобода выбора. Что я не сижу на твоей шее.

Эш закрыл глаза. Ему было нечего возразить Джоузи. Во многом, очень во многом она была права. На ее месте он рассуждал бы точно так же. Он только сейчас понял, какое оскорбление нанес ей, скупая и пряча ее картины. Казалось бы, мелочь. Но эта мелочь сильно ударила по ней. И по их отношениям тоже.

– Я тебя понял. Сейчас я не стану тебя удерживать. Эти вечер и ночь твои, малышка. Но крепко запомни: я не сдамся. Я не намерен уходить из твоей жизни и не позволю тебе уйти из моей.