Война гармонии - Модезитт Лиланд Экстон - Страница 15

– Запросто. Поставь все это на стол.

Джастин перенес на стол горшочек с вареньем и стопку тарелок, которые расставил перед каждым стулом.

– Рассаживайтесь, – пригласил Горас.

– Чур я между Гуннаром и Джастином, – заявила Элизабет.

Когда все уселись, Горас прокашлялся и тихо – так тихо, что Джастин едва смог разобрать слова, проговорил:

– Пусть гармония займет место, – ей подобающее, ибо переоценка ее может привести к забвению любви и надежды, тогда как недооценка открывает путь хаосу. Сделаем же все для того, чтобы наша жизнь исполнилась гармонии вкупе с радостью бытия... Угощайтесь, – добавил хозяин дома уже громко, поставив перед Гуннаром тяжелую латку. – Черный хлеб только-только из печи; он прекрасно подходит для баранины. Есть варенье, есть баночка маринованных ябрушей. И не забывайте пряный соус в кувшинчике.

Наполнив свою кружку теплым сидром, Джастин дождался, когда ему передали латку, и наполнил тарелки матери и Элизабет. Не забыл он, разумеется, и себя.

– Хорошо, что я наготовил мяса вдосталь, – промолвил Горас, заметив, какие порции накладывают себе сыновья.

– Ты всегда готовишь много, – рассмеялась Кирлин. – Мужчины-домохозяева все такие: если уж подают на стол, то столько, словно собрались кормить целую армию. Даже если за столом нас всего трое, это дела не меняет.

С наслаждением вдыхая дивный аромат свежеиспеченного хлеба, Джастин передал корзинку с темными, пышными ломтями сначала матери, а потом сестре.

– Славно пахнет.

– Черный хлеб ни у кого не получается таким вкусным, как у Гораса, – промолвила Кирлин, окуная ломтик в соус и поднося ко рту.

Джастин тоже обмакнул ломоть в густое варево, давая ему пропитаться горячей и пряной смесью розмарина, лимонника и бертила.

Некоторое время за столом не звучало ни слова: все молча жевали.

– А вроде бы никто не был голоден, – послышалась наконец шутливая реплика.

– Я проголодался, – сообщил Гуннар. – У меня было много работы. Чтобы ты знала, на поиски ветров уходит уйма энергии, и мага необходимо кормить не хуже, чем кузнеца или инженера.

– По моему мнению, – сказала Кирлин, принимая латку и передавая ее старшему сыну, – любая работа, если ты относишься к ней как следует и делаешь ее по-настоящему, отнимает уйму сил.

Джастин взял еще ломоть черного хлеба и густо намазал его вишневым вареньем.

– Тебя что-то беспокоит, – произнесла внимательно присматривавшаяся к нему Кирлин.

– По всей видимости, мне придется отправиться в Сарроннин, – признался Джастин.

– Придется? – мать удивленно подняла брови. – Я слышала, что туда никого не посылают – едут только добровольцы.

– Так оно и есть. Просто кое-кому из наших мастеров пришло в голову, что это пошло бы мне на пользу.

– Не иначе как Алтаре, – пробурчал Гуннар.

– Ты сначала прожуй, сынок, – попенял ему Горас. – Даже самым великим-превеликим магам не пристало говорить с набитым ртом.

– Конечно, это она, – кивнул Джастин, допив горячий сидр и потянувшись за прикрытым крышкой горшочком.

– Не могу сказать, чтобы меня это удивило, – промолвила Кирлин. – Мы слишком долго и легкомысленно играли в недопустимые игры с равновесием. А ведь еще Доррин предостерегал.

– Правда? – заинтересованно спросила Элизабет, выпрямившись на своем стуле.

Мать кивнула:

– Правда-то правда, но это не имеет значения. Он и тогда прекрасно понимал, что его все равно не послушают. Во все времена люди слушали только то, что хотели услышать. Вот почему я предпочла стать простым кузнецом.

– Простым? – хмыкнул Джастин, покосившись на украшавшую стену чеканку из черного железа. Перекрывающие один другой диски, обозначающие восход солнца над Восточным океаном.

– Когда ты отплываешь? – спросила мать.

– Это пока не решено.

– А мне все-таки сдается, что это не такая уж удачная идея, – пробормотал Гуннар, потирая пальцами подбородок.

– Как и все приключения такого рода, – согласилась Кирлин. – Однако, насколько я понимаю, особого выбора у Джастина не имеется.

– Я вовсе не обязан туда отправляться, – возразил Джастин. – Принудить меня никто не может, да и не собирается, однако мне кажется, что, отказавшись, я поступил бы неправильно. Почему – не спрашивайте. Объяснить это толком мне довольно трудно.

– А ты что скажешь, Гуннар? – полюбопытствовала Кирлин, держа кружку в натруженных руках и вдыхая душистый пар. – Что ты по этому поводу думаешь, нам известно, а вот что подсказывает твое чувство гармонии?

Гуннар нахмурился, помолчал, а потом ответил:

– Я доверяю чувствам Джастина. Сама по себе идея поездки в Сарроннин мне не нравится, но я согласен с теми, кто видит за происходящим там нечто большее, нежели обычное усиление хаоса.

– Усиление хаоса в любом случае чревато неприятностями, – заметил Горас.

Его супруга медленно допила свой сидр, поставила кружку на стол и задумчиво добавила:

– Боюсь, это сулит неприятности всему Отшельничьему.

За столом воцарилось молчание.

– Так ты и вправду умеешь улавливать дождь? – нарушил его Гуннар, обратившись к Элизабет.

– Еще как могу, – со смехом заверила она брата. – Одна беда – устаю быстро. В тучах так много воды! Ума не приложу, как вы, взрослые маги, все это устраиваете.

– Вот ведь глупышка, ничего мы не устраиваем. Мы просто...

– Никакая я не глупышка! – фыркнула девочка и повернулась к отцу: – Ну что, папа, еще сюрприз будет?

– Ну попробуй сохранить хоть что-то в секрете, когда в твоем доме чародей на чародее! – покатился со смеху Горас. – Ладно, чего уж там. Сознаюсь, что специально к вашему приезду я испек еще и пару пирогов. С вишней и ябрушами.

Джастин улыбнулся в ответ. Хорошо хотя бы на краткий миг позабыть об инженерии, машинах, Сарроннине, хаосе, угрожавшем Кандару, и тому подобных материях. В этом ему способствовали восхитительный вид и запах пирога, покрытого золотистой корочкой.

15

Хотя то здесь, то там время от времени попадались камни, выпавшие из древней ограды, в целом дорога, ведущая по насыпи, соединявшей проем в скальной стене Крыши Мира с кряжем, спускавшимся от Сутии к Сарроннину, сохранилась прекрасно. Даже тяжелая поступь Железной Стражи не могла поколебать плиты, уложенные столетия назад.

По этим плитам маршировали на запад суровые бойцы под серыми с кроваво-алой каймой знаменами, в серых мундирах и сапогах, вооруженные мечами, вложенными в серые ножны. Позади серого воинства, на холодном ветру, обдувавшем высокие пики и заново отстроенную цитадель, некогда носившую гордое и грозное имя Западного Оплота, реяли другие знамена: тоже окаймленные кровавым пурпуром, но белые. Стяги Белого Отряда.

Колонна, подобная белой змее с серой головой, петляя, спускалась все ниже.

В теснине на подступах к Сарроннину, за наспех сложенными каменными завалами наступавших поджидал отряд, осененный флагами лазурного цвета и состоявший по большей части из женщин.

Горнисты не вызывали противника на переговоры, ни одна сторона не высылала парламентариев. Покончить дело миром никто не надеялся. Да никто к этому и не стремился. Вскоре воины Фэрхэвена, неуклонно продвигавшиеся вперед под завывавшим ветром, добрались до узкой каменистой долины, где с северной стороны каждый валун был занесен снегом или покрыт ледяной коркой.

– Лучники! Залп!

Стрелы с железными наконечниками, вылетев из-за укрытия и описав дугу, смертоносным градом обрушились на марширующую колонну.

– Поднять щиты!

Одетые в серое воины по команде подняли над головами небольшие металлические щиты. Иных это спасло, но некоторые стрелы все равно нашли свои жертвы. Сраженные бойцы в сером падали молча, тогда как одетые в белое умирали с истошными криками – железо прожигало их насквозь, словно пламя.

Затем долина наполнилась глухим рокотом тяжелых камней, катящихся прямо на воинство Фэрхэвена. Однако маршевая колонна, несмотря на понесенные потери, развернулась по направлению к защитникам цитадели и начала отстреливаться. Огненные стрелы ударяли в каменные стены, вздымая белую пыль.