Все цвета тьмы. Часовой галактики - Биггл Ллойд, младший - Страница 9

— Что было в сумочке? — спросил Даржек.

— Бумажник с удостоверением личности, четырнадцать долларов, ну и обычная дамская дребедень.

— Я хотел бы взглянуть.

— Она у меня с собой, — ответил Арнольд.

Он достал сумку и положил на стол. Едва взглянув на нее, Даржек расхохотался. Собравшиеся воззрились на него с выражением оскорбленного достоинства. Даржеку подумалось, что именно такими взглядами его испепелили бы, отпусти он непристойную шутку в церкви.

— Сейчас я объясню вам, что произошло, — заговорил он, отсмеявшись. — Вас тривиально провели. Вначале эта женщина постаралась наделать как можно больше шуму, чтобы все ее заметили и запомнили, как следует. Дабы вы впоследствии не смогли заявить, что ее там вовсе не было. Затем она прошла к трансмиттеру, сунула в рамку свою сумочку, и, вернувшись к стойке, снова затеяла спор. А после этого — попросту скрылась. Быть может, шмыгнула в соседнюю очередь. И оставила вас гадать о том, куда она пропала.

В комнате царила мертвая тишина. Миллер взирал на Даржека с полуоткрытым ртом, и даже Харлоу отложил газету.

— Конечно, — заговорил Уоткинс, — мы, возможно, чересчур усложнили задачу… Но у вас все выходит слишком просто. Вы предполагаете…

— Я ничего не предполагаю. Я был там. Стоял в очереди позади этой женщины, покупая билет, и имел возможность во всех подробностях разглядеть эту сумку. Она была несколько необычна, потому и заинтересовала меня. Затем я перешел в очередь к стойке номер девять, а блондинку отправили к десятой, и я видел и слышал, что произошло, когда подошла ее очередь. Видел, как она направилась по коридору к трансмиттеру. Сумочку она при этом не повесила на плечо, а держала в руке. Затем она вернулась обратно, уже без сумочки. Видимо, прижала ее к животу, так, чтобы смотритель не видел, что она делает, и бросила вперед. Мне хотелось подождать и разобраться, что за чертовщина происходит, но тут подошла моя очередь. Не знаю, как именно ей удалось скрыться, но уверен, что в этом нет ничего невозможного.

За столом поднялся ропот.

— Как вам это нравится?!

— Наше счастье, что…

— А парень-то — соображает!

Уоткинс постучал по столешнице.

— Вы — весьма наблюдательный молодой человек, мистер Даржек.

— Профессия обязывает.

— Пока что все сходится, — объявил Арнольд. — Смит — смотритель, дежуривший у стойки десять — сказал… — Он вынул из кармана сложенный вчетверо лист бумаги и развернул его. — Цитирую: «Я ни на минуту не спускал с нее глаз. Да от такой дамочки вообще непросто взгляд отвести. Сначала она вроде бы собралась пройти рамку, но почему-то вернулась к стойке и спросила: «Вы уверены, что все будет в порядке? Я хочу сказать: до Гонолулу ведь далеко, мне не хотелось бы по пути упасть в океан. Соленая вода вредна для моих волос». Ну, и всякое такое. Я ответил:

«Леди, если не хотите телепортироваться, отойдите и не мешайте. У нас масса клиентов». Потом я вызвал мистера Дугласа, и он спросил, желает ли она сдать билет, и тут она вдруг развернулась и, как ни в чем не бывало, пошла к трансмиттеру. Но из Гонолулу сигнал о приеме не поступил. Я подождал немного и снова вызвал мистера Дугласа». Словом, все сходится до того момента, как Даржек отправился в Париж. Она подошла к трансмиттеру и бросила в него сумочку. Зачем, интересно знать?

— Чтобы было таинственнее, — объяснил Даржек.

— Да, конечно. Пропади она бесследно, мы бы, может быть, и не узнали, что столкнулись с загадкой. А сумочка, прибывшая на место без хозяйки, неизменно повлекла бы за собой жуткий скандал. Итак, она избавилась от сумочки и вернулась к стойке. Тут Даржек отбыл в свой Париж, однако если б он наблюдал за происходящим и дальше, это делу не помогло бы. Трансмиттер виден только из кабины смотрителя, а Смит клянется, что следил за каждым ее шагом и видел, как она прошла рамку. Кроме как в трансмиттер, деваться ей было некуда. Покинуть коридор иначе, чем пройдя мимо стойки, она не могла.

— А как насчет Гонолулу? — спросил Даржек. — Там она не могла ускользнуть незамеченной?

Арнольд покачал головой.

— Я проверял. Поверь мне, я проверял. Опросил всех, кто был возле трансмиттера, работавшего на прием. Проскользнуть незаметно она могла бы, только сделавшись невидимкой. Вариант, который я на данный момент исключаю…

— Так чего же вы от меня хотите? — спросил Даржек.

— Чтобы вы отыскали ее, — ответил Уоткинс. Даржек решительно покачал головой.

— Вот теперь вы слишком все упрощаете. К этому моменту она уже могла скрыться, практически, куда угодно. Агентство у меня небольшое, а мир, знаете ли, велик…

— Наймите столько людей, сколько потребуется.

— Вероятнее всего, она была переодета и загримирована, — продолжал Даржек. — Подозреваю, что роскошные светлые волосы — парик. Вдобавок, она, судя по всему, не привыкла к обуви на высоком каблуке. Я уверен, что узнаю ее, если встречу вновь, переодетой или нет, однако у меня есть печальный опыт… Крайне сложно описать дамочку так, чтобы ее смог узнать кто-либо еще, в том ли обличье, в другом ли… Что, если она сменит парик на рыжий, снимет накладной бюст, наденет обувь на низком каблуке, бородавку на левой щеке превратит в симпатичную родинку, и исчезнет еще раз — скажем, с вашего лос-анджелесского терминала? За вами будут числиться уже два пропавших пассажира, и ничто не удержит ее от бесконечного повторения этого фокуса. Я предложил бы вам забыть об этой блондинке и сосредоточиться на том, чтобы выяснить, как она это проделала.

— Господи боже, — застонал Гроссман, — все гораздо хуже, чем я думал!

— Возможно, стоит взглянуть на ситуацию под иным углом, — сказал Даржек. — Если вам это интересно…

— Безусловно, — заверил его Уоткинс. — Слушаем вас.

— По-моему, задача состоит из двух частей. Одна — это механизм трюка с исчезновением. То есть, как этой дамочке удалось ускользнуть. Если она на самом деле прошла в трансмиттер, но не переместилась туда, куда должна была, то это — в компетенции Арнольда. Я в этом ничего не понимаю.

— Я — тоже, — заметил Арнольд. — Но — согласен, что в таком случае это — моя проблема.

— Другая половина задачи состоит в том, что кто-то явно пытается дискредитировать «УниТел». Уверяю вас, эта дамочка вовсе не сама выдумала этот трюк от начала до конца. Вопрос: кому это могло понадобиться и для чего? Вот это уже — работа как раз для меня. Если вы решите предложить мне расследовать это, я согласен.

— Вполне логичный подход к проблеме, — сказал Уоткинс. — Я думаю, именно так нам и следует поступить.

Кое-кто из собравшихся нахмурился, но возражений не последовало.

— Что ж, мистер Даржек, — произнес Уоткинс, — мы готовы оказать вам любую посильную помощь, и, естественно, желаем вам успеха, и поскорее!

— Вы уже знаете, с чего начнете? — осведомился Миллер.

— Есть у меня на уме пара ходов…

— А именно?

— Если вы не возражаете, — сказал Даржек, — я предпочел бы воздержаться от ответа. Чем меньше посвященных, тем лучше для дела.

Щеки Миллера вспыхнули.

— Но это… это же смешно!

— Господи боже, — пробормотал Гроссман. — Уж если совету директоров нельзя доверять…

Дверь распахнулась, и в кабинет, тяжело дыша, ворвался Перрин. Некоторое время он не мог произнести ни слова, но собравшимся и без слов тут же все стало ясно.

— Что, еще одно исчезновение? — спросил Арнольд.

Перрин кивнул.

— Пожилая дама; отбыла в Чикаго. Но до Чикаго добрался только ее зонтик.

— Зонтик? — быстро спросил Даржек.

Присутствовавшие быстро запутались в паутине яростной дискуссии. Даржек, спокойно сидевший в углу, принялся рассматривать и классифицировать руководителей компании. Даржеку попадались разные клиенты, но чем дальше шел спор, тем меньше ему нравилась перспектива работы на «УниТел».

Уоткинс — философ, человек дальновидный, компетентный и практичный. Уникальное сочетание… Главу финансового отдела, Гроссмана, кидало из крайности в крайность: от неуемного оптимизма — к мрачнейшему пессимизму, всякий раз выражаемому в труднопроизносимых финансовых терминах.