Все цвета тьмы. Часовой галактики - Биггл Ллойд, младший - Страница 46

— Ха! И, вдобавок ко всему этому, за время моего отсутствия он еще успел подыскать себе невесту! А говорил, что только ногти грыз в ожидании, пока меня не отыщут… Инженер ты, может быть, и прекрасный, но вот друг из тебя — никакой. Увел у меня секретаршу…

Внезапно Даржек умолк и нахмурился.

— Что случилось? — спросил Арнольд.

— Все-таки откуда я взял, что Перрин меня разыскивал?

Тут принесли кофе и пирог — целый пирог на двоих, и они, не торопясь, приступили к трапезе. Затем они поднялись в приемную, где мисс Шу известила Уоткинса об их прибытии со всей церемонностью средневекового герольда, только вдвое громче и радостнее.

Томас Дж. Уоткинс усадил Даржека в кресло под громоподобные аплодисменты. Арнольд тоже сел к столу, а мисс Шу осталась стоять у дверей.

— Все мы сердечно поздравляем и от души благодарим вас, мистер Даржек, — сказал Уоткинс. — Мы знаем, что ваш успех превзошел наши самые смелые ожидания, однако даже не догадываемся о том, что именно вы для этого сделали. Пожалуйста, изложите нам все подробности.

— Я надеялся, что совет соберется в полном составе, — заметил Даржек.

— Так оно и есть, — заверил его Уоткинс.

— В тот день, когда я начал это дело, на заседании присутствовали около десяти человек. Где же мистер Гроссман?

— Мне следовало объяснить заранее, — быстро сказал Арнольд, — что мистер Даржек был лишен возможности читать газеты в то самое утро, когда исчез. Ян, Гроссман больше не директор. Он немного… перепутал деньги компании со своими собственными. И решил недоразумение в пользу собственного кармана. Мы подозревали, что он и есть тот предатель, о котором ты говорил, но пока что он это отрицает.

— Предателя не было, — сказал Даржек. — Просто некоторые члены совета слишком невоздержаны на язык. Всем ли известно, что случилось до момента моего исчезновения?

— Я ввел их в курс дела, пока мы ожидали вас, — ответил Уоткинс.

— Замечательно. Если так, вы знаете, что нам удалось опознать одну из исчезавших женщин в брюссельском терминале. Мой ассистент проследил, как она совершила поездку в Париж и вернулась в Брюссель, и, когда она отправилась в Париж во второй раз, я сумел пройти «рамку» трансмиттера почти следом за ней. После чего мы с нею оказались в некоем подвальном помещении, где присутствовали еще трое, и двое из них, к несчастью, обладали превосходной реакцией. Приземлившись после прыжка, я потерял равновесие и, таким образом, оказался не в самом выгодном положении. Через несколько минут меня крепко связали и бросили на груде угля.

— Связали меня настолько качественно, что освободиться я смог лишь часа через три. К этому времени в комнате с трансмиттером остался лишь один человек. Справившись с ним, я разрушил их трансмиттер, однако при этом произвел довольно много шуму, чем привлек внимание остальных. Поскольку с шестерыми мне в одиночку не совладать, я вновь оказался на той угольной куче, связанный еще надежнее, да к тому же — под постоянным наблюдением. В таком положении я провел несколько следующих дней, хотя на второй день меня переселили с угольной кучи в комнату, которая была всего-навсего не прибрана.

— На шестой, кажется, день меня, все так же, под охраной, отвели наверх, и мы начали переговоры.

— Переговоры? — ошеломленно переспросил Уоткинс.

— Джентльмены, я был лишен возможности связаться с вами и испросить ваших инструкций. Мне пришлось взять на себя смелость действовать в ваших интересах, и что сделано, того не воротишь. Ситуация была такова: их трансмиттер был уничтожен, и они лишились возможности организовывать исчезновения. При этом я находился в их власти, но, если бы они даже решили разделаться со мной (а у меня сложилось впечатление, что эта возможность даже не обсуждалась), откуда им было знать, что известно моим помощникам, и насколько последние близки к раскрытию загадки исчезновений. Им нужно было сохранить тайну любой ценой, но, с другой стороны, такова же и цель «УниТел». Стоило возникнуть слухам об исчезновениях пассажиров, и компания неизбежно утратила бы доверие клиентов.

— Мне ситуация виделась именно так, и в ее оценке они со мной согласились. После чего я предложил им следующее: они прекращают всякие попытки вредить «УниТел», а «УниТел» прекратит попытки разыскать и покарать их. Оставался еще тот факт, что «УниТел» понесла по их вине немалые убытки и претерпела изрядные неудобства, поэтому я настаивал на денежной компенсации. Труднее всего было договориться о ее размерах. Я запросил полмиллиона…

— Господи боже! — воскликнул Уоткинс. — Вот это — нахальство!

— Я запросил полмиллиона, и они заявили, что это смешно. В ответ предложили пять тысяч, — и я заявил, что это смешно. Так мы перебрасывались цифрами несколько дней. Знай я, на какие расходы вы пойдете, чтобы разыскать меня, выторговал бы больше. Одним словом, в результате нашего соглашения компании причитается двадцать пять тысяч долларов. Вот чек. — Он подал бумагу Уоткинсу. — Дело закрыто. Есть ли еще вопросы?

— Да, — сказал Уоткинс. — Кто они?

— Мы не знаем и не пытались выяснить. Это было оговорено в соглашении. Скажем так: это люди, чьим интересам противоречила деятельность «УниТел». На этом — все.

— Как они умудрились перебросить свой трансмиттер из Нью-Йорка в Брюссель? — осведомился Арнольд.

— Об этом я их не спрашивал. Видимо, самолетом. Времени между исчезновениями из Нью-Йорка и из Брюсселя у них было достаточно — почти двадцать часов. Впрочем… это важно?

— Не особенно. Гораздо интереснее было бы узнать, как им удалось заполучить этот трансмиттер.

— Ответ тот же самый — мне просто не пришло в голову выяснять. Но, если вы проведете тщательную инвентаризацию, могу поспорить, что одного трансмиттера не досчитаетесь.

— Возможно. Трансмиттеров, пришедших в негодность в результате тех неполадок, было предостаточно. Какие-то из них подлежали ремонту, какие-то — нет. Перед открытием компании у нас царила такая неразбериха, что один трансмиттер вполне мог уйти на сторону, так, что мы и не заметили.

— Осталось решить лишь один вопрос, — сказал Даржек. — Мне не привыкать иметь дело с конфиденциальной информацией, и письменный отчет я готовлю только по особому требованию заказчика. В данном случае я бы не советовал оставлять документов.

— Согласен, — сказал Уоткинс. — Получи я письменный отчет, — уничтожил бы по прочтении. Посему — не стоит и времени тратить.

— Благодарю вас, джентльмены. У меня — все.

Поудобнее устроившись в кресле, Даржек закурил, не переставая дивиться тому, насколько хорош табак.

Уоткинс поднялся и еще раз поздравил Даржека с успехом.

— Есть предложение: кто за то, чтобы принять ситуацию такой, как описал ее мистер Даржек и признать полностью удовлетворительной? Кто против? Принято единогласно. Остается лишь выплатить мистеру Даржеку его гонорар. Предлагаю, в качестве такового, просто-напросто перевести эти двадцать пять тысяч на его счет.

— Двадцать пять тысяч — не многовато ли будет за две недели работы? — заметил Даржек. — Пусть даже это — две недели работы Яна Даржека лично… Хотя я еще не знаю, какие расходы понесла наша контора в мое отсутствие, и — сколько вы уже выплатили.

— Зайдите ко мне завтра, — сказал Уоткинс — Вместе разберемся с бухгалтерией. И пусть все наши проблемы решаются на столь радостной ноте: к общему удовлетворению, и в убыток врагам. Кто за то, чтобы закрыть заседание?

В приемной Даржека ждали Джин Моррис с Эдом Раксом. Ахнув, Джин бросилась в его объятия.

— Это он! — воскликнула она. — В самом деле. Но — что с его волосами?

Даржек мягко отстранил ее.

— Вот, — сказал он Арнольду. — Учись ставить ее на место, пока не поздно. Я еду домой. Хочу взглянуть, как там моя квартира.

— Ты еще не заезжал к себе? — спросила Джин.

— Нет. Долг повелел мне пожертвовать бренным комфортом.

Отступив на шаг, Джин внимательно оглядела его с ног до головы.

— И в самом деле, похудел. Но дома ты, определенно, был.